Однако была неувязочка, никак не желающая соединить картину воедино. Я видела своими глазами, где и когда появился потусторонний отряд, буквально, жопкой чувствовала их дыхание и никак не могла укрыться от них больше, чем на десять минут. Поэтому не сомневалась, что Красные Всадники, хоть и талантливые бойцы, но вряд ли были способны на секундочку зарулить в Штейгеры, вырезать жалких смердов и преодолев десяток километров за мгновение, снова гонять меня по лесополосе с препятствиями в виде болота. Они, конечно, те еще говнюки, но и чужие таланты им приписывать не стоит. Я точно уверена, что все эти мужчины гонялись исключительно за вашей покорной слугой и хотели меня одну. Задушить, голову отрубить или зарезать, я конечно, не, знаю, но факт остается фактом.
Впрочем, Трисс сказала, что всё гораздо хуже. Сканируя пространство и ища следы магии, чародейка не смогла обнаружить и следов колдовства болотных ведьм, прежде фонтанирующих всюду и бьющих струйками по тонким материям, создавая разноцветное возмущение в пространстве мироздания. Причем, всё магическое поле от края мира и до Велена полностью обнулено, будто бы тут вообще никогда не чародействовали. Либо дочери Хель, под шумок, постановили свалить в неизвестном направлении, следом за хозяевами, глобально заметая следы, либо пали жертвой той же холеры, что и Штейгеры. Но тогда лично мне становится не понятно, почему сила, способная вынести из параметра «живые» в картотеку мертвецов трех сильных ведуний и деревеньку в придачу, обошла стороной такую разномастную толпу, как эльфы, Всадники и наше прекрасное женское трио.
Весь день эльфы готовились устраивать себе мега-вечеринку, с учетом особенностей жизни партизан. Я понимаю — впервые в истории Ведьминленда зафиксирован случай, когда Дикой Охоте не зассали и дали бой, умудрившись даже завалить одного из этих милейших ребят, но притаранить из неоткуда девятнадцать бочек вина –это чересчур. И, конечно, для Aen Seidhe битва с Красными Всадниками стала историческим случаем, доказавшим самим эльфам, что они тоже не пальцем деланы и могут противопоставить себя сильнейшим воинам, но зажарить пол леса на закуску?! Где их хваленая любовь к природе?! А уж про то, что простые orfainne с поставленной задачей справиться не смогли без их своевременной помощи и говорить нечего, поэтому в праздник нужно срочно добавить немного распущенности и занимательства сексом вне палатки. Тот факт, что нас было три хрупкие девушки, а под конец шоу и вовсе осталась одна я, эльфов не смущал, и они наслаждались заслуженными благами.
Едва наступили сумерки, мероприятие было официально объявлено открытым и началось сразу с попытки всех упиться до безобразия. Нас, случайных гостей на этом празднике жизни, эльфы стеснять не стали, справедливо решив, что мы каким-то боком тоже причастны к их общей победе, и даже не смотря на людское происхождение в полной мере к Dh’oine отнести нашу странную компанию, мало относящуюся к категории местного человечества, было нельзя. Но и беседовать с нами никто особенно не жаждал, предпочитая держаться компаниями у разных костров, не суясь в наши толки, изредка подслушивая, о чем базар-вокзал.
Я-то привыкшая, в Асгарде со мной тоже общения особо никто не вожделеет до изнеможения и потому относилась ко всему спокойно, не желая доказывать всем остроухим, кто тут действительно Царевна, а кто — просто остроухая шваль, увлёкшиеся романтикой больших дорог и перепутья. Я мило улыбалась эльфам, стараясь не скрипеть зубами и изо всех сил не отходила от своей компании. Скилл не вступать в конфликт был натренирован еще во дворце Одина. Все балы и пышные празднества были проведены мной в уголочке торжественного зала, куда изредка заглядывал кто-то из знакомых, чтоб побеседовать. Увы, всегда ненадолго, потому что выдержать тяжелый взгляд трикстера, моего вечного вынужденного кавалера, сложно. Правда, были исключения. Особенно большой конфуз моего нелепого общения с высшим обществом вышел, когда хитрые дворяне под каким-то предлогом устроили беспалевные смотрины своих дочек сыновьям Царя Царей. Тор наслаждался вниманием барышень, танцуя то с одной, то с другой и мелькая по залу, довольный от осознания, что сегодня ночью точно перепадет. Локи долго хмурился, глядя, как милые принцессы, графини, княжны и прочие благородные дамы ищут пусть к сердцу сына Лафея через близкого друга, и почти уже кого-то проклял. А потом решил срочно переиграть все карты, стратег фигов, и объявил, что я и есть его невеста. Столько ненависти от слабого пола и грязи на своем имени я не получала, даже когда случайно восемь раз порезала перочинным ножом зайчика одной девочке в детском саду.
Налив себе полную кружку красной жидкости, разносящей ароматы этилового спирта с изысканной ноткой самогона на пару метров вокруг, я плюхнулась между ведьмаком и Трисс, справедливо полагая, их надо держать на расстоянии выстрела. Вроде и не ругаются, ведут себя относительно мирно, но в случае чего, воронка от словесной баталии будет не хуже, чем после ядерного удара.
— Каким же идеальным бывает мужчина, когда женщина нужна ему, — шепнула на ухо Трисс, кося взглядом на ведьмака, — и какой же сволочью он становится, когда ему все равно, — я кивнула, одновременно отпивая из кружки и готовясь закусить, всем своим видом выражая согласие с подругой.
— Жаль, что мое «все равно» не настолько ровное, чтобы облегчить свою же жизнь, — в другое ухо шепнул Геральт. Я вздохнула, показывая, что более правдивой мысли, конечно же, не слышала, а самому автору, понятное дело, пора ставить памятник за гениальность. Тот самый, к которому не зарастет народная тропа.
Понимая, что ребятам нужно срочно отвлечься, я принялась озираться в поисках темы, за которую могла бы зацепиться и увлечь мысли близких друзей подальше друг от друга.
— Один именитый исландский герой, Эгиль его кликали, втиснулся в историю викингом с «бычьей шеей, крепкой стати и выше всякого иного мужчины», — услышала я Люсю, втолковывающую что-то эльфу, осмелившемуся подсесть к нашей братии: — Как-то простой кмет схватил его в плен. Эгиль ночью уворовал у него серебро и удрал. Но потом подумал, что поступил, как заурядный вор, поэтому воротился и убил кмета. А потом ушел уже по совести, как победитель.
— Интересно, что ж это был за крестьянин, если смог взять в плен викинга? — задумчиво пробормотала я.
— Может грибочков чревобеснул? — удивилась Люся. — Мухаморы там…
— Так они ж не ели сами грибы, — я нахмурила брови, припоминая документальные фильмы по телевизору. — Они пили это… продукт биологический, который из тела выделяется, после того, как эти мухоморы съедят, -Люся нахмурилась. Конечно, я же так мудрено говорю. — Мочу.
— Фу, — фыркнула Трисс.
— Так это ж скандинавы, чего от них еще ждать? Это как ваши жители Скеллиге, только на Земле. Суровые ребята, бородатые, рыжие, шлемы рогатые носили. Единственное, у ваших гонять на кораблях в плавание — почетно, престижно, хоть всю жизнь в море. А наши викинги — средневековые гопники, которых выгнали свои же в море, — пояснила я для магички.
— Что у вас там в Мидгарде творится-то? Как не послушаю — чудеса какие-то! — удивился Геральт.
— О, там чего только не делается, — согласилась Люся. — Хотя у викингов и иных «северян» есть одно «но», обеляющее их всецело. Они ведали про Асгард. И первые силились нести это знание остальным народам. А столь… Положим, про Тора или Одина, ясно всё, — пробормотала Наблюдательница. — А так молвить, Сигюн или Ангеборда? Вот где они? Тебя Локи с ними не знакомил? Или с ребятенками своими?
— Нету у него детей! Я узнавала! Ложь, пиздежь и провокация, — я отрицательно мотнула головой. — Я как-то про коня спрашивала, мол, просто объясним мне, хотя бы с точки зрения биологии, как ты умудрился родить Слейпнира? Тем более, куда у тебя там в тощее тело поместилось восемь ног? Потом три дня из комнаты носа не показывала, думала — прибьет нафиг. А оказалось, что всю эту утку со Старшей Эддой друзья Тора запустили в народ. Когда в Мидгард по каким-то делам спускались, в одной таверне наболтали с пьяных глаз, а умные люди в поэтическом угаре записали и случился чёрный пиар. А то, что ему, маленькому, тогда едва два тысячелетия стукнуло, и он только-только понял, чем девочки от мальчиков отличаются — фигня. Кого сейчас волнуют такие мелочи?
