«Прощай» – мысленно ответила я.
====== Глава 8. Дух. ======
— Топографический кретинизм — это как?
— Это как у тебя, только топографический.
Люся стала Асгардским Наблюдателем чуть больше года назад, была поставлена для того, чтобы усиленно наблюдать за Кривоуховыми Топями, отмечать особенности местности, изучать флору, фауну и монстров, а также попытаться раскусить тягу к членовредительной мистике у коренных туземцев. Именно здесь, на самой окраине Веленских болот, в глухих местах, труднопроходимых и забытых практически всеми, кто жил на этой планете, грань между миром Ольх и Ведьминлендом истончилась до неприличного состояния легкого тюля. По наблюдениям девушки, предел, разделяющий и защищающий миры от пересечения был истощен магическими ресурсами, но понять, кто именно это сделал и каким образом, бывшая студентка циркового училища номер пять была неспособна. Уровень владения фокусами оказался не тот. Но шариков в голове Люси было достаточно, чтобы выстроить самую очевидную, из возможных теорий — она считала, что виновны Хозяйки Леса, те самые Ведьмы с Кривоуховых Топей, о которых предупреждал Йорвет.
Одичавшие мадмуазели-управительницы, а их было ровно три, страдали склонностями к ожирению, поеданию нежной детской плоти и страдали от непрекращающегося, но стабильно выносящего мозг всем местным, ПМС. Говорят, только раз в год к ним заезжал какой-то лысый мужик, преображал уродливых тёток до состояния вполне годных к употреблению в секс дам, делал свое греховное дело и уходил, давая передышку всем местным от перепадов хозяйского настроения недели, эдак, на три. Но последний раз он заглядывал около года назад, а потому Сёстры были, мальца, не в духе, и проклинали до состояния овощей всех, кто пытался к ним приблизиться. Именно эти аргументы и вывалила на нас Люся, после того, как мы с Трисс завалились в её казенный домик на окраине Штейгеров, уговаривая нас не приближаться к приюту (читай, месту хранения продуктов) злобных Хозяек. Мол, они и детей едят, и людей зомбируют, а в прихожей у них вообще капище, требующее жертвоприношения Древним, давно забытым людьми, богам.
На какое-то время такая постановка вопроса оказалась чересчур сложной и поставила меня в тупик. Я рассчитывала на помощь этих экстравагантных барышень, размышляя отдать в качестве платы что-то несущественное для меня и очень важное для местных жителей. Например, фонарик. Теперь же на их помощь рассчитывать явно не приходилось — местные вообще поговаривали, что лысый любовник, приходящий к сёстрам, как-то завязан с Всадниками Бурь и меня терзали смутные сомнения — не он ли пытался меня придушить неделю назад в Тир на Лиа? И если Хозяйки действительно завязаны с Дикой Охотой, то просто так, незаметно призвать их и выкрасть ведьмака не получиться. А значит, пора бы поискать альтернативные пути решения конфликта, но мой мозг ничего придумывать не хотел, а гениальный, всезнающий и всемогущий Локи не звонил, не писал СМС, и вообще совершенно никак не проявлял свою божественную сущность. Достучаться же до небес самой у меня не получалось — Люся отправляла отчеты раз в месяц, складывая их в условленное дупло одной одинокой сосны, и до ближайшего «дня почты» было еще три недели.
Именно стремления ходить туда-сюда послужили главным рывком эволюции от обезьяны к человеку, и катализатором развития мысли. Вот раньше питекантропы лежали на уютном камне в пещере, иногда толпой валили мамонта, в субботу не учились… Но нет же, блядь! Кому-то приспичило начать развиваться от пещерных обществ до космополитических сообществ, а мне теперь переживай, что зарплата маленькая, коммунальные услуги надо платить, и диплом сам себя не защищает! Поэтому, устав строить планы, которые всё равно срываются прямо на стадии разработки, и просто замучавшись нести пустую болтовню, я решила устроить себе сквозняк в пустой голове и отправилась на послеобеденный променад. Хотелось просто выйти из мрачной, сектантской деревни, где у половины жителей нет хотя бы одного уха, побродить посвежему, пока еще зеленому лесу, и попытаться подумать над сложившейся проблемой. Опять же, может, и Йорвет где-то недалеко ходит, встретимся случайно, тыры-пыры. Искра, буря, безумие, там мама просила передать, что ей зять нужен.
Ведьмак, пытаясь найти свою приемную дочку, был здесь относительно недавно, примерно полгода назад, а потому лес, который он успешно зачистил от всяких монстров, не успел обзавестись чем-то противоестественным природе. Как ни крути, а чтобы отложить личинку, взрастить птенчика или выносить какого-нибудь монстра нужно, во-первых, быть живым, во-вторых, иметь живого партнера, и в-третьих, необходимы ресурсы, чтобы не сдохнуть, пока у тебя брюхо по земле волочиться и охота, мягко скажем, усложняется. Остались тут только утопцы, которые тусили в самых мокрых частях болот и не подходили к окраинам деревни, да накеры, но этих бояться — в лес не ходить. Хоть они и бродят стаями, но пищат противно и с мощностью скрежета пенопласта по стеклу, поэтому не услышать, как приближается толпа противных зубастиков просто не возможно.
Впрочем, уже через час я все равно заблудилась. Это стало традицией. Вроде только что от деревеньки меня ограждали три березы да куст дикого шиповника, и на тебе — кругом только одни белые, в крапинку, деревья, колючие кусты и никакого иного разнообразия. Даже как-то обидно за свой топографический критинизм — тот явно деградировал до самого банального идиотизма, и не знает, бедный, что это еще не предел по амплитуде глупости. Попытавшись определить, в какую сторону света сейчас склоняется солнце, а в какую должна быть деревня, и поняла, что любят меня друзья однозначно не за ум и способность ориентироваться на местности. И не за красоту, скорее всего.
Логично было предположить, что если я шла в одну сторону, то если пойду в противоположную, вернусь обратно. Во всяком случае, я смогла бы вернуться до знакомых мест, опознать собственные следы или найти нормальную, протоптанную людскими ногами, тропку. Идея попытаться выйти к человеческому жилью казалась более заманчивой, чем возможность ночевать под голодным прицелом комаров, поэтому я, бодрым шагом подвигала между кустов, спотыкаясь на кочках и насвистывая легкомысленную мелодию. Но энтузиазм мой сдулся, как воздушный шарик уже на третье возвращение к тому месту, откуда я начинала свое триумфальное (ну, ладно, не очень) возвращение в Штейгеры. Понимая, что так можно блуждать и до ночи, в бессилии я плюхнулась на более сухой, на мой взгляд, участок травы и хотела повторить проверенный метод — поорать во всё горло, надеясь, что меня услышат. Набрав побольше воздуха, я уже мысленно приготовилась извлечь из гортани дикий крик, хихиканье, противненькое, скрежещете, раздалось совсем рядом, но оборвалось, когда источник понял, что я прислушалась.
— Кто здесь? — воскликнула я, стараясь не дрожать голосом и не выдать паники. Мало ли какое здесь чудо-юдо ошивается. Правда, если оно обладает разумом — всегда можно договориться, но только если оно не голодное. — Эй, я кого спрашиваю? Ну-ка быстро представился!
— Наглая же ты, — бодрым шепелявым голосом возвестил кто-то. Из-за дерева вышел маленький мальчик, отцом которого был аватар, а мама, как минимум, накер. Серая кожа юнца отдавала синеватым отливом в свете вечернего солнца, а большие желтые глаза не мигая смотрели на меня с едва различимой задоринкой, будто бы подразнивая.
— Ой, а ты кто? — удивленно спросила я. — Мальчик, тебя в химикатах, пардон, не купали?
— Я — прибожек, — обиделся малыш. — Мы все такие, между прочим! А ты — не культурная! — он топнул ножкой. — Такие вопросы задавать не красиво!
— Прости, — извинилась я искренне, приложив руку к груди. — Просто я никогда не видела серых детей, способных смотреть на меня ни разу не моргнув больше двух минут, — я задумалась, пытаясь найти в голове информацию. — Я даже не знаю, кто такой прибожек, если честно. Как тебя зовут?
— Ивасик, — парнишка сделал шутливый реверанс и прошлепал босыми ногами по траве, приблизившись ко мне. — А тебя?
