Время сделало ход, и следом за ним закончился снегопад. Филин ночи взмахнул тяжелыми крыльями, и улетел, уступая место первым лучам рассвета на линии горизонта. Ведьмак встал, отряхивая волосы от налипшей влаги и поднял на меня взгляд усталых, грустных, но навсегда родственных, желтых глаз. Я поднялась к нему, снизу-вверх смотря на самого близкого из людей, как всегда и глядела на своего благородного рыцаря.
— Я люблю тебя, Геральт, — я прижалась к другу, до хруста сжимая ребра, чувствуя, как у обоих перехватывает дыхание и сердцу тяжело биться в узком пространстве.
— Я тоже люблю тебя, доченька, — ответил Белый Волк глухо, гладя меня по волосам. Я закусила губу. Orifann’ы не плачут, чтобы не расстраивать своих отцов. Они впитывают свет звезд, но также, как и ведуны, не позволяют ему скатиться по щекам, зная, что они превращаются в лезвие, больно и глубоко входящее в больное, усталое ведьмачье сердце.
Геральт отстранился. Закинул котомку на спину и отправился в сторону Аэдирнского лагеря, чтобы приготовиться к грядущему, последнему своему, путешествию. Я смотрела в удаляющуюся широкую спину, перечеркнутую двумя мечами, до тех пор, пока она не скрылась среди лысых деревьев, в темноте предрассветных сумерек.
И только в палатке Йорвет узнал, что Orifann’ы, конечно, не плачут. А дочери, пусть и приемные, теряя отцов, льют слезы, из потока которых, по каплям, и образуется Стикс…
====== Глава 43. Беспредельная жажда иного. ======
Я много раз путешествовала через миры, благодаря дружбе с одним известным и крайне жадным до неприятностей, принцем Асгарда. Разумеется, по большей части это были нелегальные переходы из одного мира в другой, разительно отличающихся от стандартного перемещения методом «Хеймдалль ткнул мечом в золотую штуковину». Именно в лазейках, кротовых норах, оставшихся от сотен тысяч Сопряжений Сфер, происходящих во Вселенной постоянно из-за магии, технологий или по велению левой пятки Бога, лучше всего можно прочувствовать, что из себя представляет то место, в которое тебе предстоит перейти.
Мне встречались тоннели, полные отвратительного жира, который липкими каплями оседает на коже, и ты мечтаешь только о том, чтобы сила кинетической энергии поскорее выплюнула тебя обратно на твердую землю. Желательно, поближе к душу. Попадались и тоннели, полные мельчайшего песка, царапающего стеклянную поверхность очков крошечными частицами, полирующие кожу до идеальной гладкости. Видела я и абсолютно пустые, во всех смыслах слова, Точки Перехода, когда ты и себя-то прочувствовать до конца не в состоянии, не то, что поле Иалу*. Внутри уже не веришь, что сам когда-то существовал, а не являл собой чью-то бессмысленную иллюзию воспаленного разума.
Граница мира народа Ольх представляла собой густой клюквенный кисель. Именно эту пикантную кислинку я почувствовала на языке и в носу, когда лазейка между мирами с радостью вывалила меня на заснеженную площадку, укутанную белым, как и весь остальной парк. Жесткая посадка придала мне сил, отвлекая на пару мгновений от тяжких дум о судьбах Родины и близких людей. Оглянувшись, я злобно сверкнула глазами в сторону межпространственной дырки, и, поняв, что она не восприняла меня всерьез, показала ей средний палец. Видимо, не стерпев таких обид, Точка Перехода презрительно выплюнула в мою сторону Цири. Княжна могла бы сделать крутой финт и приземлиться на ноги, если бы под теплые, подбитые мехом ботинки, не попала ваша покорная слуга. Надежда Всего Эльфийского Рода бумкнулась сверху на «старшую сестру» и мгновенно запуталась в тех одежках, которые на нее нацепили для лучшего сохранения тепла. Теперь вредный тоннель, а следом и меня, одарили отборной краснолюдской матерщиной, в творческом завихрении слов которого определенно прослеживался талант Золтана.
Имлерих, стоявший неподалеку, со своими товарищами, до этого только давившийся смехом, откровенно заржал. Его никто не поддержал, кроме Карантира, невразумительно улыбнувшегося такому провалу на самом старте спасательной миссии, но у навигатора хватило воспитания отвернуться. Ведьмак, грузно вздохнув, за шкирку поднял Цири на ноги, а Авалак’х даже снизошел до подачи руки ничтожной человеческой девке, коей я в его глазах и являюсь. Отряхнувшись, я гордо вскинула голову и чувство собственного достоинства вверх, разглядывая местное солнце, уныло пробивающиеся сквозь серые тучки.
— Точно не хочешь вернуться? — спросил заботливо Геральт.
— Я провожу тебя, — категорично ответила я.
— «Тебя», — фыркнула Цири. — «Нас», вообще-то. Ничего, что я тоже ухожу, а?
— У тебя и так провожатых целая делегация, — пробурчала я, кивая в сторону собравшихся по такому печальному поводу эльфов Aen Elle. Здесь были и Эредин со своим элитным отрядом Красных Всадников, возглавляющих собравшуюся процессию, и тот самый эльф Ге’эльс, который когда-то пытался наладить со мной контакт, и целая толпа других, незнакомых остроухих гуманоидов, слившихся для меня в единое пятно удивленно-озлобленных эльфов. Среди собравшейся компании, очевидно, являвшей собой верхушку местного сообщества, пару раз даже появилась девушка, похожая чем-то на Лару Доррен, и в мою голову мгновенно закралось подозрение, а не родил ли Йорвет в прошлой жизни незаконных детей, к которым я не имела никакого отношения? Хм…
— Давайте закончим с этим побыстрее, — вздохнула Йеннифер. Я неожиданно захотела вцепиться ей в волосы. — Нет ничего хуже ожидания…
— Да, ты права, пожалуй, — согласился Авалак’х, и направился в сторону Ге’эльса, на ходу возвещая: — Ge’aels, Caemme a me! Cad cradelle…
Я боялась оглядываться по сторонам, боялась ловить взгляды или шепоты, окружавшие отовсюду. Сотни остроухих засранцев, собравшихся на площади из-за совершенно другого человека, так или иначе останавливали на мне свой взгляд, будто бы каждый из них точно знал, кто я такая и как причастна к гибели\спасению (нужное подчеркнуть в зависимости от ситуации) их захудалого мирка. Их раскосые глаза-сканеры пытались уловить каждую мелочь образа вашей покорной слуги и понять, что же я за диковинное животное, которое принесло своей жизнью столько надежды и горя. Меня будто вернуло во дворец Одина, в день, когда Локи предстал на суд перед Отцом. Тогда я тоже была всего лишь декорацией, бесплатным дополнением к основному герою, от действий которого зависело слишком много деталей, но которую зачем-то внимательно разглядывали все: Всеотец, Фригга, Тор, которых я тогда знала лишь по рассказам трикстера, Асгардская стража и просто неизбежные свидетели, оставшиеся в зале по стечению случайностей и обстоятельств. Кругом те же дорогие одежды, украшенные золотом и серебром, прибранные волосы, длинные платья и изящные, искусно созданные доспехи.
И чувство обреченности, которое я чувствую внутри, осталось точно такое же, как и тогда. От напряжения я чихнула.
— Мы примерно знаем место, где находится та самая Точка Перехода, — Авалак’х вернулся, вполне спокойный и сразу начал инструктаж, собрав вокруг себя будущих камикадзе. — Йеннифер, мы с тобой проложим портал. Я буду направлять, а ты добавь энергии огня в момент раскрытия. Попробуем подобраться к ней как можно ближе.
— Хорошо, но я приобщу немного элементов электричества, — с видом деловой колбасы сообщила Йеннифер. — Статика сменит давление и чуть-чуть повысит температуру воздуха.
— Да, не замерзнуть сразу — это не плохая идея, — согласился ведун. Я удивленно посмотрела на чародеев. Обсуждают грядущее дело так, будто бы происходящее– самое рядовое задание в их жизни, и они каждый день занимаются такой фигней, как спасение миров. — Ведьмак, приготовь меч. Нас может поджидать…
— И кого он будет разрубать? Воздух? — капризно фыркнула Цири.
— Ласточка моя, там могут быть паразиты, монстры, живущие исключительно энергией перехода, — пояснил ласково ведун, ломая мозг мне и доброй половине собравшихся зрителей. Впрочем, теперь-то ему зачем скрывать своё обожание боготворимой княжны? — Или чудовища, живущие исключительно в пучине холода.
