Эльф отвернулся, сразу ото всех, стараясь не показывать краснеющего лица. Во всем облике, от осанки до смущенных пятен на физиономии явно читались и удивление, и непонимание происходящего, и желание надавать мне по щам за то, что опять вылезла в центр боя без его особого разрешения. Все это множилось на то, что мы всё ещё были в глубокой ссоре из-за моего поцелуя с Локи, да плюсовалось, где-то за скобками уравнения, что он собирался мстить за мою погибель, тогда как я прекрасно чувствовала себя, и в гроб ложиться не планировала еще лет сорок. Понимая, что я тоже далеко не в лучшем расположении духа, первым нарушил повисшую, давящую на уши, тишину между нами, Киаран:

— Аника, как ты себя чувствуешь? — голос у лучшего друга Йорвета оказался заботливый и обеспокоенный.

— О, прекрасно! Спасибо, Киаран, блин, за беспокойство! — я насмешливо фыркнула, при этом смотря в упор на отвернувшегося командира. — Но мне было бы еще лучше, если б не приходилось вытаскивать вас из самого сердца вражьего лагеря среди ночи!

— А тебя просили туда лезть?! — сразу, с ходу, с разбегу начал ругаться Йорвет в своей привычной манере атаковать еще до скандала. Повернувшись, красный и взбешенный, эльф скорчил гримасу, от которой у рядом стоящего Золтана ирокез встал сам собой от неожиданно нахлынувшего ужаса. Йорвет это любит — орать, октав на пять выше собеседников, при этом всей физиономией лица указывая, в каком месте именно он видел все эти распри, и этим самым заранее уничтожать собеседника уже на ранних этапах брани. Но не тут-то было. Я своего любимого знаю уже, как облупленного и со мной такой номер не пройдет.

— А ты меня спрашивал, перед тем как пойти на самоубийство, а?! Где письменное разрешение эксплуатировать мою смерть ради мщения?! С нотариальной подписью, а?! — я набирала обороты с каждым новым словом и грозила уже отрастить себе рупор вместо горла. — Какого дьявола ты вообще куда-то пошел?! Тебе чего на месте не сиделось, деятель военного, мать его, искусства?! Сидел бы дома, муштровал отряд! Ишь разошелся, боец! Мститель ты наш! Камикадзе недобитый! А если бы тебя убили?!

— Я жив, если ты не заметила! — продолжал Йорвет гнуть свою линию, но у меня уже сорвало пломбу, бронепоезд обидок поехал по заранее приготовленному маршруту, занимайте места согласно купленным билетам. — А вот ты…

— А если бы не было телепорта? А если бы мы не договорились с Йеннифер, с Трисс? А если вас грохнули бы раньше, чем мы добрались до вас? О себе не думаешь, о других подумай! Вообще уже с головой плохо?! Последний мозг отшибло?! — меня несло от злости в самые туманные дали. Даже в глазах потемнело. — Командир, блин, гребаный. Отряд чуть не угробил! Да и хуй с ним, с отрядом, себя чуть не угробил! Обо мне ты подумал?

— Подумал… — растерялся эльф, видимо, привыкший, что я замолкаю уже после первого его крика.

— Подумал он. А чем ты там подумал?! Каким, простите, местом ты там вообще думать пытаешься?! Ты меня чуть вдовой не оставил! И это при том, что я даже не замужем! Идиота кусок! Я тебе что, блин, министерство по исправлению косяков за другими министерствами?

— Пойду, пожалуй, — скромно проурчал Киаран, сваливая из палатки и таща за руку одного из эльфов. Остальные, сообразив, что скоро здесь разыграется поистине драматическая сцена, грозящая перейти в членовредительство и, возможно, еще одно смертоубийство, последовали его примеру. Вереницей к выходу потянулись отряд Йорвета, в полном безмолвии, переглядываясь с неподдельным офигеванием, ведьмак, с наглой рожей отобравший посох прямо из-под ведунского носа, и Трисс, выгоняя остальных перед собой. В палатке, рассчитанной на большое количество народа, остались только мы с эльфом, но мой беснующийся крик, я уверена, был слышен даже в лагере народа Ольх.

— Придурок! Думаешь, если я померла, так всё можно? Хоть вены пили, хоть на нож иди с голой жопой?! Лучше б ты баб других трахал, и то не так обидно было бы! Вот поймала бы тебя в Нильфхеле и таких бы пиздюлей дала, если б ты умер! Придушила бы! Трижды! — я вдруг поняла, что у меня по щекам тянуться слезы, оставляя едкие следы на горящих щеках. — Одноглазый дурень! Видеть тебя не могу! — я подскочила к скоя’таэлю и принялась тупо бить его в грудь, не сильно, чтоб не получить сдачи — а Йорвет способен и по щам девушке дать, если его выбесить — но ощутимо, успокаивая саму себя выбросами агрессии. — Думает он там, мать твою! Воевать пошел! С Карантиром! С Эредином! С их королем и главным магом! — я окончательно разревелась и просто замерла, утирая слезы. — Ну, не дурак, а? А мне потом как…? А я бы что потом делала?! А ты.?! Да, ты! Именно ты! Идиот!!! — я снова начала бить его по ребрам. — Я ж чуть там же не померла второй раз! Когда мне Акковран рассказал, куда тебя понесло, я ж почти инфаркт словила! Я ж не двести лет живу! Нервы-то не казенные у меня, боженьки, — Йорвет молча смотрел, как протекает моя истерика, терпеливо ожидая, что все эмоции рано или поздно кончатся, я успокоюсь, проорусь, проревусь и смогу разговаривать более-менее культурно. — Геральт вон вообще поседел! — хныкала ваша покорная слуга. — Воскресаешь из-за него, а он убивается! Без разрешения! Тебе с глазом мозг вышибло, что ли? Неуловимый ниндзя, мать твою за ногу!

Начиная терять запал, удушаемый слезами и спазмами горла, я стала заикаться, не в силах говорить больше членораздельно и разобрать собственные причитания. Изредка какая-то шальная мысль кусала меня до боли за сердце, и, прерывая бурчание, я принималась орать с новой силой, но быстро затихала, снова переходя на ворчание и глотание слез.

— Аня, — дождавшись, пока у меня даже не останется сил стоять нормально, эльф положил руки мне на плечи и требовательно спросил: — Это, правда, ты?

— Нет, блядь, Пушкин! Идиота кусок! Говорила мне мама — не связывайся с Йорветом. Стоп, какая мама? — я зависла. — Это мне Геральт говорил… Амф… Фр…

Первый поцелуй моей новой жизни получился неожиданно длинным, протяжным, отчаянно-счастливым, каким и должен был быть когда-то, много лет назад при первом знакомстве с остроухим командиром. Йорвет прижал меня, крепко, сильно и нежно прижимая, не отпуская даже чтобы вдохнуть кислорода, не давая даже перевести дух, будто бы ненасытно отбирая выдыхаемый из моих легких воздух и пытаясь сделать его частью себя. Слезы, вопреки всему, продолжали стекать по щекам, делая наши губы солеными, но эльф не прерывался, жадно захватывая все, что попадалось на его пути, делая своим каждое мгновение моего существования. Казалось, что он не собирался отпускать меня никогда, потому что иначе я распадусь прямо у него в руках на кусочки, которые собирать будет невозможно.

— Мало того, — оторвалась, наконец, задыхаясь, я, всё ещё немного разозленная, — что ты спишь с представительницей другого вида, которая тебе в правнучки годится. Так еще и с мертвой представительницей другого вида, которая тебе в правнучки годится. Некропедозоофил, — многозначительно изрекла я, чувствуя, что по уровню зашкварной избитости сцена напоминает среднестатистический сериал. — И не стыдно тебе, извращенец-камикадзе?

— Нисколько, — также авторитетно заявил Йорвет, возвращаясь в свое нормальное состояние контролируемого вечного бешенства. — По-хорошему, тебе бы ещё и по заднице надавать следует, за то, что…

— О, уже БДСМ-чиком запахло, — хихикнула ваша покорная слуга.

— Я правда думал, что ты мертва. Проклятье, я видел твой труп! Ты была холодная, как лед и рана… Я не верю, что после такого можно выжить! — я, немного отстранившись от любимого, пощупала место шва под кофтой, проверяя грубый рубец и его целостность после таких физических нагрузок. — Как ты всё это объяснишь? — Йорвет отступил на шаг, демонстративно складывая руки на груди.

— Пока я сидела в засаде, в лесу, то придумала примерно семьдесят отмазок, — я достала скомканный тетрадный листочек из кармана, исписанный моим неровным подчерком. — Смотри, я даже поделила их по категориям: Отмазки фантастические, отмазки правдоподобные, отмазки «на дурака»…