Уверена, что это поэт. Его опять не было всю ночь, но утром мы с Геральтом прекрасно слышали из-за стены грандиозный концерт вздохов и ахов, намекающий, что вернулся пиит не один. Подобные выступления поэта на рассвете мальца подбешивали — не люблю, когда мешают спать, занимаясь тем, о чем сейчас я могла только мечтать. Открыв дверь, я замерла с возмущенно открытым ртом, готовая выплеснуть на поэта ведро негодования. На пороге стоял Элеас. Эльф покраснел и отвернулся, фокусируя взгляд в самом дальнем и темном углу коридора.

— Прости, я не знал, что ты не одета, — едва пролепетал он, дрожа голосом.

Ах да. Для них же майка — это все равно, что нижнее белье. Па канонам местной морали все, интимные и не очень, места на теле должны быть прикрыты, а в идеале вообще наглухо заколочены в доспехи тотального безбрачия. Девушка должна быть спрятана от шеи и до пят, чтобы ни одна тварь не посмела посягнуть на их высокую нравственную стойкость, которую так пропагандируют местные религии. Это только чародейки щеголяют, в чем хотят — их все равно считают шлюхами, демонстрирующими окружающим магически выращенные парные элементы экстерьера — обычной девушке в раннем средневековье блистать вырезом на груди равносильно признанию себя девкой непотребною. Подобные моменты я, порой, упускала, не до конца понимая логику аборигенов: трахаться направо и налево — это норма, об этом не говорят, но никто никогда не упускает случая затащить человека противоположного пола на сеновал с вытекающими последствиями. Но приоткрыть плечо и пройтись грациозной походкой по городу в таком виде — преступление века, на костер феминистку! У нас на Земле даже очень широкий ремень можно выдать за мини-юбку, а здесь стоит чуть сильнее показать ноги, и ты уже являешь собой образец безнравственности и тебя надо срочно посадить на кол, после чего люди смогут любоваться не только ногами, но и вылезшими внутренними органами. Я отступила вглубь комнаты и кинулась накидывать куртку:

— Да ты входи, не бойся, — я приглашающее махнула рукой. — У нас хотя и не Париж, но милости просим к нашему шалашу. Ничего страшного не случилось — я просто думала, что это Лютик.

— Тaedh*? — Элеас с интересом разглядывал интерьер, как бы невзначай, совершенно не интересуясь темой, спросил. — Он твой… эм, мужчина?

— В какой-то мере, — я разглядывала свои ноги, с грустью осознавая, что стою в одном носке. Его пара спрятана где-то в комнате, но в зоне видимости не была обнаружена. На экране моего головного монитора появился новый квест. — Только я могу давать ему по голове тапками. Никому другому он эту привилегию не позволяет.

Эльф вздохнул, притворно огорчаясь:

— Вот так всегда. Встретишь красивую девушку, а она уже занята.

 — Хочешь, могу и тебя тапочками по голове приложить, — предложила я, закашлявшись. Не хватало еще того, что бы по городу поползли слухи о моей «как бы большой любви» к поэту. Лютик не отличался особой верностью никому, кроме свой лютни, а подобные сплетни могли породить жуткий диапазон эмоций — от сожаления до ревности отвергнутых девиц. Это запросто привело бы к тому, что Геральту пришлось бы вылавливать мое тело в городском акведуке.

— Я пошутила, — я почесала затылок, глупо улыбаясь и указала рукой на кровать. — У нас с ним глубоко взаимные дружеские отношения.

— А-а-а, — протянул Элеас, присаживаясь на кровать. Его сложно было оторвать от разглядывания предметов, находящихся в комнате. Или эльф был очень смущен таким приемом, или и правда давно не видел мебель. Они же то в лесах живут, то в каких-то халупах. Кровать для него, наверное, что-то вроде предмета роскоши.

Я бегала по комнате в поисках второго носка, заглядывая под шкаф и в любую большую щель. Котейка встал со стола и с интересом обнюхал прибывшего гостя. Его рыжая, усатая морда прошлась по ногам и рукам эльфа, принюхиваясь к каждому миллиметру кожи. Элеас попытался его погладить, но кот счел его недостойным доступа к господскому телу и увернулся. Чихнув, Сэр Ланселап дал нам добро на общение и медленно шевеля лапками вернулся на облюбованное место. Свернувшись калачиком, кот положил морду на хвост и закрыл глаза. Только ушки на макушке, с точностью локатора определяющие звук, выдавали, что Ланс наблюдает за тем, что твориться вокруг и контролирует обстановку. Защищать будет, если что случится, наверное.

— А ты хороший человек, слушай! — воскликнула я. Насколько вообще обращение «человек» может подходить эльфу? Заметив немой вопрос на лице Элеаса, я пояснила: — На твоего командира Сэр Ланселап только шипит и кидается кусаться.

— Йорвет тоже хороший… человек, — обиделся эльф, но, подумав, решил добавить: — По-своему.

— Может и так, — я пожала плечами. У нас мнения на этот счет явно расходились в диаметрально противоположные стороны. — Зачем пожаловал-то, добрый молодец? Тебя опять заколдовали? Или желаешь обсудить своего командира с глазу на глаз?

— Нет, — эльф отрицательно покачал головой. — Просто вот решил зайти и лично поблагодарить. Йорвет сказал, что ты очень сильно помогла в моем деле.

Помогла, ага. Да я вообще, по сути, сама его распутала: осколок извлекла я, план по выманиванию демона придумала я, с суккубом разговаривала я, и даже истерику я закатила самолично — ай, какая самостоятельная. И завлекла рогатую бабу на смерть, сама того не ожидая. Единственное, что сделал твой «хороший и идеальный» командир, мальчик, это сыграл роль околдованного дуралея и нанес точные удары, обманув мои надежды и ожидания. Буквально, разбивая сердце на тысячу керамических осколков. Ну, если не считать того, что тут и без него постарались до всех этих трагикомедийных событий. Вслух, я, правда, ничего не сказала — зачем злить и пугать Элеаса просто так? У посрадавшего пока еще очень хрупкая и тонкая душевная организация, а трупы, которые я осматривала в склепе, не выглядели жизнерадостными после близкого знакомства с темной стороной его натуры. Второй носок обнаружился под шкафом, в темноте и пыли. Не знаю, как он туда попал и почему лежит так глубоко, но я его достану. Клянусь Одином! Встав на четвереньки, я пыталась его оттуда выудить, шуруя шваброй. Помимо прочего я извлекла немного оренов, засохшую булку и пару булавок. Носок упорно не желал идти в нежные женские руки и выполнять свою работу на не менее нежной женской ноге.

— Да ладно, я ничего не сделала, — отмахнулась я, заочно разрешая Йорвету забрать себе все заслуги, лишь бы не спорить с его подчинённым.

— Если бы не ты, я бы так и остался под ее… влиянием. А я не хотел больше, — ответили с кровати. В голосе Элеаса почувствовалось раскаяние. Он, наверняка, и не собирался никого лишать жизни из-за одной рогатой дряни. Просто разум был затуманен магией и парниша не очень хорошо понимал, что делает. Возможно, сейчас он многое переосмысливает в своей жизни. Но все это не отменяет того факта, что порезал Элеас тех несчастных, как тузик тряпку и к жизни никого уже не вернешь. Но не стоит углубляться в эту тему, если мне не хочется к ним присоединиться.

Наконец, я достала эту маленькую хлопковую гадину. А она не того цвета. И вообще не моя — лапища-то, что его раньше носила, была определенно сорок последнего размера, если это вообще было ногой, а не… Вот блин! Столько стараний… и напрасно, просто вот хоть портянки на ногу надевай. Плюнув, в ботинки все равно никто не будет заглядывать, я его нацепила, отрекаясь от всех законов гигиены — если у предыдущего владельца был грибок, то он уже давно иссох в тени шкафа и под сантиметровым слоем пыли пал смертью храбрых.

— Понятно, — только и выдавила я. Ну, а что тут еще скажешь? Меняя тему, я решила сделать вид что глубоко порядочная и гостеприимная дама — давно пора повышать рейтинги у населения. — Чай, травяной чай? Или, может быть, морс?

— Может, есть что покрепче?

— Орехи, — я кинула взгляд на каминную полку, которая с некоторых пор исполняла роль посудного шкафа и подставки под съестное.

— Нет, спасибо. Ты куда-то собираешься? — неожиданно поинтересовался собеседник. Наконец, Элеас остановил свой взгляд не на окружающих предметах, а на мне. Лицо его совсем не выражало агрессии, скорее даже наоборот — сидящий парень был настроен дружелюбно, миролюбиво и вообще выглядел так, словно пришел на свидание, а не в гости из благодарности.