– Проверю, все ли двери в доме заперты, – говорю я, вставая. – Приглядывай за ней, ладно? Не оставляй ее одну.

– Я буду здесь. С ней все в порядке. Чужих здесь нет.

Но его слова не убеждают меня.

– Я скоро.

Я быстро обхожу дом, закрывая все окна во всех комнатах, даже маленькое окошко, через которое способна пробраться только кошка. Не хочу рисковать. Отказываюсь думать о том, что без доступа свежего воздуха в комнатах станет душно и жарко. Я готова мириться с жарой, если так мой ребенок будет в большей безопасности. Напоследок проверяю входную дверь, запираю врезной замок и дрожащими пальцами накидываю цепочку.

Не помню, когда в последний раз испытывала такой страх. Дикий, с мурашками по спине. Возможно, никогда. Нет, не никогда. Один раз, когда мне было тринадцать или четырнадцать. Я шла домой из школы. Одна по окраинной улице. Стояла зима, рано стемнело. Вокруг никого не было. Я услышала шаги позади себя, и эти шаги приближались. Я боялась оглянуться, почему-то убедила себя, что это мужчина, который сейчас набросится на меня, и мой мозг рисовал все возможные сценарии. Мною владел липкий ужас, я уже не могла рассуждать здраво. Ускорила шаг, но не побежала, опасаясь, что если он побежит за мной, то тем самым подтвердит мои страхи. Вместо этого перешла дорогу, а потом замедлила шаг. И только тогда увидела, что это женщина маминого возраста. На меня нахлынуло облегчение, однако сердце все равно едва не выскакивало из груди.

Тот страх был моим собственным творением. Совсем не таким, как нынешний. Ничего подобного.

Я возвращаюсь в кухню, где Доминик, кивая головой в такт музыке из динамиков своего айпода, выливает воду из сковородки с рисом. Проверяю Дейзи – она спокойно спит – и любуюсь ею, радуясь, что она рядом. Я могла бы смотреть на ее совершенное личико часами, однако я отвожу взгляд, сажусь за стол и беру свой телефон. Набираю в поиске «радионяня поймала чужой сигнал». Появляется длинная вереница результатов – это в основном посты из старых форумов периода с десятого по тринадцатый год. Похоже, такое часто случалось со старыми моделями.

– Доминик!

– А, что? – Он делает музыку тише и, поворачиваясь ко мне, вопросительно изгибает одну бровь.

– Здесь говорят, что старые модели могут поймать сигнал чужой радионяни. – Я поворачиваю к нему свой телефон, но Доминик не смотрит.

– Своими страхами ты сведешь себя с ума, – говорит он. – Я знаю, ты услышала нечто, что выбило тебя из колеи, но этому наверняка есть простое объяснение.

– Например? – Я складываю руки на груди. Во мне поднимается раздражение, порожденное его недоверием.

– Не смотри на меня так, – говорит он. – Я не утверждаю, что ты ничего не слышала. Просто говорю, что этому наверняка есть самое невинное объяснение. Я пытаюсь поддержать тебя.

– Например? – повторяю я. – Какое невинное объяснение?

– Например… ты услышала чей-то телевизор. Или неправильно поняла услышанное.

– Я уверена в том, что все поняла правильно.

– Хорошо, согласен, ты действительно что-то услышала. И происходило это в чужом доме. Не у нас. Никто не пытался похитить Дейзи.

– В этом нет ничего хорошего.

– Верно. Ты права. Извини. Может, они ничего плохого не подразумевали, сказали что-то типа «забираем ребенка и везем к маме» или «забираем ребенка на прогулку».

– Ничего такого они не говорили. Они говорили страшные вещи.

– И что теперь? – спрашивает Доминик, кладя на стол деревянную ложку.

– Не знаю. Надо быть настороже, я думаю. Смотреть по сторонам. Не выпускать Дейзи из поля зрения.

– Ладно. Это нам по силам.

Я понимаю, что ему все это кажется паранойей, но ведь не он слышал те голоса. Если бы он сам их услышал, он, уверена, испугался бы не меньше моего. Те голоса напугали меня до смерти. Они продолжают звучать у меня в голове. «Давай быстрей, просто бери ребенка и уходи». Кто это был? И что они задумали?

Я лежу на боку и смотрю на Дейзи в колыбели. Слишком темно, чтобы можно было разглядеть ее черты, но я вижу ее очертания и по мерному дыханию знаю, что она спит. Доминик был не в восторге от того, что мы вернули ее в спальню. Не поймите меня неправильно, он любит нашу дочку, просто ему трудно спать в одной комнате с ней. Однако ему хватило одного взгляда на мое лицо, чтобы понять: придется смириться. Во всяком случае, на эту ночь. Как бы то ни было, я тоже пошла на компромисс, так как Доминик отказался закрывать окна в спальне. Думаю, он прав – жара была бы непереносимой.

И вот сейчас, в два ночи, я лежу без сна и вздрагиваю при малейшем звуке снаружи. Шелеста ветра или отдаленного лая собаки достаточно, чтобы у меня учащенно забилось сердце. Никогда не возражала против открытых окон, но то было раньше. Разумная часть меня уверяет, что если бы кто-то забрался в наш дом и вошел в спальню, мы бы обязательно проснулись, а неразумная не позволяет мне заснуть. Меня преследует страх, что я забыла закрыть какое-то окно. А то, в нижней ванной, я закрыла? Кажется, да, но сомневаюсь. Надо проверить. Может, именно это и мешает мне заснуть. Как только тщательно проверю все замки, смогу успокоиться.

Я выскальзываю из кровати, стараясь не разбудить Дейзи или Доминика. Когда на цыпочках крадусь к двери, Доминик бормочет:

– Кирсти, ты куда?

– В туалет, – отвечаю.

– Ладно. – Он вздыхает и переворачивается.

Я буквально осязаю его раздражение. Представляю, как он лежит с открытыми глазами и ругает меня за то, что я его разбудила. Но я не могу не думать об окне внизу. Мне обязательно нужно его проверить.

Добравшись до окна, я, естественно, обнаруживаю, что оно заперто, как и остальные двери и окна внизу. Зато немного успокаиваюсь, убедившись, что дом защищен. Понимаюсь наверх и решаю проверить комнату Дейзи, гостевую и ванную. Покончив с этим, забираюсь в постель и ложусь рядом с мужем. У него сна ни в одном глазу, и это беспокоит меня.

Утреннее солнце льется через окна спальни. Я сижу и кормлю Дейзи. Чувствую себя не в своей тарелке. Как будто часть меня все еще спит. Как будто плыву над реальностью. Нервничаю – словно мне предстоит сдавать трудный экзамен или прыгать с обрыва.

В спальню входит Доминик в костюме и галстуке. Он наклоняется и целует меня, и аромат его лосьона после бритья на мгновение дарит мне ощущение нормальности. Все как и должно быть. Тогда почему все кажется другим?

– Прости, что разбудила тебя ночью, – говорю я, готовясь к тому, что он выразит мне свое недовольство.

– Ты меня не будила, – отвечает он, обводя взглядом комнату, словно в поисках чего-то.

– Ага, когда пошла в ванную, ты спросил, куда я.

– Ой, точно, смутно помню.

– Думала, испортила тебе сон.

– Нет. Я отлично выспался. Ты видела мой телефон?

Замечательно. А я всю ночь без надобности промучилась угрызениями совести.

– Он на комоде. – Я показываю, где телефон.

– Спасибо. Вы с Мел сегодня вечером идете на тусовку, так? – спрашивает он. – Когда мне нужно быть дома?

У меня падает сердце. Я совсем забыла, что сегодня вечером мне предстоит встреча с моими одноклассницами – это мой первый выход в свет после рождения Дейзи. С нетерпением ждала этого дня, но сейчас я чувствую себя дико уставшей, и одна мысль о том, чтобы идти куда-то, вызывает у меня отвращение. Как я могу оставить Дейзи, если вокруг бродят похитители детей? Да, Доминик прекрасно справится с ней, но он не станет проявлять особой бдительности. Он наверняка оставит все окна открытыми, не будет внимательно прислушиваться к посторонним звукам.

– Такси должно приехать к семи, – говорю я. – Хотя, если честно, я никуда не собираюсь. После всего, что произошло вчера…

– О чем ты говоришь? – восклицает Доминик, садясь на край кровати. – Обязательно иди. Тебе будет полезно хотя бы на один вечер вылезти из дома. Ты это заслужила. Немного отдохнешь от нашей шалуньи. Тебе понравится. Между прочим, я на сегодняшний вечер запланировал важное мероприятие по налаживанию связи с дочерью. Мы будем смотреть «Топ гиэр»[1].