– Здравствуйте, вы позвонили в службу спасения. С какой службой вас соединить? Пожарная охрана, полиция, скорая медицинская помощь?

– С полицией, – говорю я и слышу в собственном голосе истерические нотки. – Пожалуйста, поскорее.

– Соединяю.

В трубке звучит мужской голос. Спокойный и уверенный.

– Здравствуйте, назовите, пожалуйста, ваши имя и фамилию.

– Кирсти Ролингз.

– Откуда вы звоните, Кирсти?

– Магнолия-Клоуз, дом четыре, – выпаливаю я. Повторяю адрес на тот случай, если он сразу не расслышал: – Дом четыре. Магнолия-Клоуз. Уимборн. Дорсет.

– Что у вас случилось? – спрашивает он.

– Какие-то злоумышленники пытаются похитить ребенка.

– Злоумышленники сейчас в вашем доме?

– Нет, не в моем. Они в каком-то другом доме. Где-то по соседству.

– По какому адресу?

– Не знаю. Я услышала их через радионяню. Не знаю, где они, но они сказали, что собираются забрать ребенка. Возможно, они похищают его прямо сейчас.

– Прошу вас, сохраняйте спокойствие. Мы вышлем кого-нибудь на ваш адрес. К вам приедут через несколько минут.

– Хорошо, пожалуйста, поторопитесь. – Я зажмуриваюсь, моля о том, чтобы они успели вовремя. Мне невыносима мысль о том, что будет с ребенком, если они не успеют.

Я не могу успокоиться. Вместо того чтобы ходить взад-вперед, грызть ногти и ждать полицию, с Дейзи на руках выхожу на автомобильную площадку перед домом, намереваясь постучаться к своим соседям. Мне надо действовать. Я жалею, что нет возможности позвонить Доминику и рассказать ему обо всем. И попросить его побыстрее вернуться домой. Но он никогда не берет на пробежку телефон. Господи, пусть он поскорее вернется!

Несмотря на опустившуюся ночь, все еще жарко. Обычно в Британии такого лета не бывает – с тяжелой, влажной жарой, которая висит в воздухе после заката. Я решаю первым делом пойти к соседнему дому. Но прежде чем я ступаю на тротуар, в наш «анклав» въезжает полицейская машина.

Я поднимаю свободную руку и машу им. Дейзи уже проснулась и таращится на меня. Ее взгляд прикован к моему лицу. Пока что она ведет себя спокойно. Ей нравится у меня на руках. Машина останавливается перед автомобильной площадкой, и оттуда вылезают два офицера в форме. Я иду им навстречу.

– Кирсти Ролингз? – с мягким дорсетским говором спрашивает тот, что повыше. На его губах появляется снисходительная улыбка, когда он видит Дейзи.

– Да, – нервно отвечаю я.

– Мы можем пройти в дом? – спрашивает он. – Мы хотим поговорить о том, что вы слышали.

– Вы могли бы сначала проверить соседей? – говорю я. – Узнать, не пропадали ли у них дети.

– Мы предпочли бы сначала услышать от вас, что произошло. – Офицер указывает рукой на мою дверь. Он хочет, чтобы я пошла вверх по площадке, к дому, но я не могу допустить, чтобы они зря теряли время. Пока мы будем разговаривать, похитители, возможно, уже скроются через заднюю дверь какого-то дома.

– Разве диспетчер вам не сказал? – Я словно приросла к площадке. – Я слышала в радионяне голоса, там говорили, что хотят забрать ребенка.

– Чьего ребенка?

– В том-то и дело, что я не знаю. Прошу вас. Нам нужно поговорить с соседями. Проверить, не приехал ли к ним кто-нибудь с детьми.

– Что говорили голоса? – спросил другой офицер. – Вы запомнили?

– Что-то вроде «давай быстрее, забирай ребенка».

– Голос был мужским или женским?

– Мужским. Точно мужским.

– Мы можем взглянуть на приемник? – спросил высокий.

Я вздыхаю и иду к дому, офицеры следуют за мной. Вижу, что они никуда не спешат. Но ведь им следовало бы обыскать окрестности! Ведь все утверждают, что при пропаже ребенка жизненно важными являются первые несколько минут. А эта парочка просто теряет драгоценное время, упускает возможность спасти ребенка. От этой мысли я холодею. А что, если бы похитители пришли в мой дом, а не в соседский? Ведь окно Дейзи было открыто весь вечер, они могли бы запросто забраться в комнату и забрать ее. От этой мысли у меня кружится голова. Я останавливаюсь и перевожу дух. В воздухе пахнет соседской жимолостью. Запах назойливый и сильный. И слишком сладкий.

– Вы в порядке? – спрашивает один из них, кладя руку мне на плечо.

– Нужно спешить, – говорю я, собираясь с силами и продолжая свой путь.

Мы входим в дом. Радионяня лежит на диване, где я ее и оставила, но она молчит.

– Значит, этот приемник соединен с передатчиком в вашей детской? – спрашивает тот, что пониже, берет радионяню и подносит к уху. Потом он встряхивает ее и поворачивает регулятор громкости.

– Да. Я слышала мужской голос, который говорил кому-то, что нужно забрать ребенка. Сначала подумала, что они в комнате Дейзи и пытаются похитить ее. Побежала наверх, но там никого не было. Потом опять услышала голоса. Наверное, приемник перехватил сигнал от чужого детского блока. Но я не знаю, где он. Ни у кого их моих соседей нет маленьких детей.

Офицеры переглядываются, и высокий откашливается.

– Ясно, значит, мы сейчас будем стучаться во все двери и проверять, у кого есть детский блок, сигнал от которого каким-то образом перехватила ваша радионяня.

– Спасибо, – с облегчением говорю я, радуясь тому, что они наконец-то начнут действовать. – Хотите, я пойду с вами и помогу? Это сэкономит вам время. Я знаю всех соседей, поэтому я могла бы…

– Нет, оставайтесь здесь. Смотрите за своим ребенком. Она такая лапочка, правда? Помню, когда моя была в таком же возрасте… Правда, о бессонных ночах я совсем не скучаю.

Я не отвечаю. Очень хочется, чтобы они перестали трепаться и приступили к поиску тех людей. Чтобы злоумышленников поймали.

– В общем, так, – говорит он, – на обратном пути мы зайдем и сообщим вам, нашли мы что-нибудь или нет.

Они уходят. Пока они ходят от дома к дому и стучатся в двери, я наблюдаю за ними из окна, не выпуская Дейзи из рук. Она уже начала вертеться, поэтому я напеваю колыбельную, чтобы утихомирить ее.

– Тише, деточка, не плачь. – Все слова я не помню, но мелодия, похоже, успокаивает ее.

Полицейские идут к шестому дому – я забыла предупредить их, что сейчас там никто не живет. Там идет ремонт; новые жильцы собираются въехать только после окончания всех работ. Подумываю о том, чтобы побежать к офицерам и сказать им, но они уже сами все понимают, когда видят леса и огромную металлическую клеть на автомобильной площадке.

Я смотрю, как они стучат в дверь, выжидают секунду, заглядывают в окно, а потом перемещаются к нашему непосредственному соседу, Мартину. Краем глаза вижу что-то яркое. Бегущую фигуру у входа в наш «анклав». У меня на мгновение перехватывает дыхание, и я тут же с облегчением выдыхаю. Это Доминик возвращается с пробежки. Высокий, атлетического сложения, способный на многое. Надежный. Он с удивлением смотрит на полицейскую машину у нашей площадки, потом замечает офицеров на крыльце Мартина.

Бросаюсь ко входной двери. Открываю ее и машу ему, пока он бежит к дому.

– А что делает полиция у соседей? – спрашивает он, совсем не запыхавшись.

– Проходи. Я сейчас все расскажу.

Доминик чмокает Дейзи в лобик, а меня целует в губы. Даже когда муж утомлен пробежкой и обливается потом от жары, он все равно способен заставить мое сердце биться чаще. Мы знаем друг друга с пяти лет и начали встречаться, когда нам было пятнадцать. Он мой лучший друг. Мы рассказываем друг другу все.

– Мне надо потянуться, – говорит он, отставляя назад правую ногу, – а еще мне надо в душ.

Пока он в гостиной занимается растяжкой подколенных сухожилий, я сижу на диване с Дейзи на руках и рассказываю ему, что произошло. Когда дохожу до того момента, когда услышала мужской голос в радионяне, Доминик прерывает упражнение, его глаза расширяются.

– Подожди, что? – говорит он. – Кто-то пытался забрать Дейзи?

– Я так и подумала, но, должно быть, услышала чей-то чужой детский блок, потому что, когда поднялась наверх, с Дейзи все было в порядке. В комнате никого не было.