«Я законченный идиот…»
Мысль пронеслось в мозгу прежде, чем оглушающая боль разлилась во всём теле, а горло сдавили невидимые тиски, перехватив дыхание удушающей хваткой. Крик Цири утонул где-то за гулом истерично бьющегося в ушах сердца. Удар по затылку заставил его рухнуть на колени, утянул из реальности на мгновение, а через следующее он уже судорожно втянул ртом воздух, хрипло закашлявшись. Перед глазами фейерверком рассыпались мерцающие блики, и он лишь усилием воли позорно не свалился лицом на покрытый слоем серой пыли каменный пол. Насмешливый голос Бонарта, словно отрезвляющая оплеуха, вернул его в реальность, прежде чем новые волны чужой магии не прошили тело, мешая шевельнуться.
— Я мог бы раздавить тебя, как клопа, — едва ли не прошипел Вильгефорц, поднимаясь со своего импровизированного кресла-трона. — Мог бы вырвать твой глаз за то, что твой барьер разнёс к чертям портал в Башне Чайки, разукрасив чудовищным узором и половину моего лица тоже.
Кирилл скривился и надрывно, жадно вдохнул удушливый воздух, пропитанный тяжёлой и смертельно-опасной магией. Лицо Вильгефорца застыло в нескольких метрах от его собственного, и юношу передёрнуло, а желудок сделал кульбит, тошнотой подступив к горлу. Раскуроченная глазница, в которой хаотично двигался глаз-камень, смотрела на него красными, будто расплавленными в огне кусками блестящей кожи. Уродливые витиеватые нити чудовищного ожога растянулись по щеке чародея. Рубцы, едва заживающие даже с помощью магии, прочертили кривые дорожки вдоль скулы, исчезая у горла мужчины, чей взгляд неотрывно следил за проблесками боли, отражавшимися на лице юноши, удерживаемого тисками сковывающего заклинания.
— Или мне начать с неё? — губы чародея растянулись в ухмылке, а взгляд его переместился на вырывающуюся Цири, удерживаемую Бонартом. — С кого же мне начать веселье? С неё? Или всё же с тебя?
«Да пошёл ты…»
Слова кричали, волком выли где-то под черепом, замирали на кончике языка тупой болью. Он не мог произнести ни единого слова. Чародей измывался, наблюдая, как юноша перед ним силится выплюнуть ему в лицо ругательства, ураганом проносившиеся в мыслях. Видел, как в глубине глаз закипает злость, за которой тщательно скрывается страх. За себя ли?
— Мне считать это ответом? — Вильгефорц подаётся ещё ближе, и Кирилл не может отвернуться, чтобы только не видеть изуродованного лица, не ощущать тошнотворный и сладковатый запах лечебной мази, раздражающей крылья носа, стоит только вдохнуть очередную порцию воздуха. — Я хочу развлечений.
Улыбка очерчивает губы мужчины. Голос чародея низкий, угрожающий. Переходит в шипение, когда Цири предпринимает очередную попытку вырваться из захвата жилистых рук Бонарта. Крик её захлёбывается, когда чародей бросает в её сторону резкий и слегка взволнованный взгляд. На мгновение магия, удерживающая Кирилла, ослабляет свои тиски, и юноша валится на колени. Жмурится. Сила призрачно-голубой дымкой растекается по коже. Он тянет руку к Цири. Концентрируется. Медальон вспыхивает белым пламенем. Но пламя не обжигает. Холод просачивается под рёбра.
«Всего один лишь прыжок… Одна лишь попытка…»
И мозг прошивает оглушающей болью. Боль молотом стучит по вискам, сковывает всё тело, нитями расплавленного металла растекаясь по венам. На мгновение высокие колонны и стены залы соединяются в сплошной хоровод, а затем оглушительно лопается реальность. Осознание провала накатывает сразу же, стоит только затуманенному взгляду столкнуться с голубым и единственно целым глазом Вильгефорца. Замешательство на лицах его прислужников мгновенно сменяются яростью. А затем магия чародея растекается по сознанию очередной порцией одуряющей боли.
— Невероятно, — шипит мужчина и едва заметно вскидывает руку. Тонкие пальцы его сжимают пустоту воздуха. Кирилл сплёвывает остатки собственного воздуха из лёгких, когда спина впечатывается в мраморную колонну, подпирающую купол залы. — Зачем ты явился сюда и кто породил тебя на свет. Столько силы. Столько необузданной мощи.
Тугая и скрученная узлами верёвка, удерживающая медальон на шее, трещит и рвётся на куски. Скрежет разрываемых нитей, словно разрываемая зубами чудовища плоть, одуряющей пустотой разливается по нутру, заглушая собой тошнотворную боль. Грани медальона, опутанные нитями холодного огня, вспыхивают с новой силой. Кирилл затухающим сознанием слышит чей-то крик, когда последняя нить с треском разрывается. Волна энергии растекается и бьётся о стены. Пыль, слетевшая с потолка, оседает в воздухе. Мерцает в одиноких лучах солнца, пробивающихся сквозь тяжёлые гобелены на окнах.
— Я когда-то уже… — глухо шепчет Вильгефорц, когда медальон падает ему в ладонь, а пламя, горящее на гранях его, затухает, подавляемое магией чародея, — …словно знак из прошлого? Ритуал? Да, определённо он попадался мне среди пыльных фолиантов эльфийских руин, — глаза мужчины вспыхивают безумным огнём, когда взгляд его вновь обращается на Кирилла, и затем, словно прокручивая в голове что-то, перемещается на Цири, безвольной куклой повисшую в руках Бонарта. — У того, кто породил тебя, амбиции выше моих будут. Я столько лет охотился за Цириллой, но тот, кто создал тебя, оказался умнее. Словно уже знал, как всё закончится. Он свёл вас вместе. Я ведь ошибочно полагал, что план мой безупречен. Знаешь, это даже немного мотивирует, когда появляется живая конкуренция. Узнать бы ещё, кто этот безумец, который едва не обвёл меня вокруг пальца. Ты, случайно, не в курсе?
Кирилл ощутил, как горячая карминовая струйка крови там, где разорвались нити медальона, стекла вдоль воротника куртки, очерчивая на коже багровую витиеватую линию. Увидел, как лицо чародея приобрело каменное выражение. Обманчивым спокойствием горел взгляд голубой радужки, устремлённый в его сторону. Слова вновь застряли на языке, вырвавшись наружу хриплым воем.
— Уверен, что господин Скеллен будет рад выбить из тебя всю правду, — наконец вымолвил чародей, сощурив свой целый глаз. — Интересно, сколько ты вытерпишь, прежде чем начнёшь сходить с ума от боли? Я, пожалуй, не буду делать ставки. В прошлый раз я здорово проигрался из-за одной ведьмы, которую не сломили пытки нашего коронера. Уверен, что твой болевой порог не так высок, как у той стервы. И потом, быть может, когда ты взвоешь о пощаде и выложишь передо мной все ответы, я приведу к тебе Цириллу. Последнее, что ты увидишь в этом мире. Разве не этого жаждет твоя душа больше всего? Не трудись отвечать. Я и без тебя знаю ответ на этот вопрос.
Вильгефорц замер в полуметре от него. Улыбнулся кривой улыбкой.
— Так или иначе, я узнаю то, что мне требуется, — словно констатируя неизбежное, произнёс чародей и едва заметно шевельнул губами.
Очередная волна боли накрыла Кирилла с головой. Холод просочился в сердце, пустотой и звенящим безмолвием небытия опутывая затухающее сознание. Взгляд Вильгефорца всё ещё прожигал в нём дыру, словно наслаждаясь беспомощностью и страданиями своего пленника. Наёмники, заполонившие залу, расступились вдоль стен, отводя взгляды в стороны. Лишь Скеллен и Бонарт неотрывно смотрели на него, хищно оскалив зубы в торжествующей ухмылке. Цири, бессознательно повисшая в руках убийцы с рыбьими глазами, — последнее, что он увидел перед тем, как окончательно провалился во тьму.
***
Тяжёлая капля сорвалась с потолка. Тягуче слетела к земле, разбившись вдребезги о холодный каменный пол темницы. В звенящей тишине звук этот, словно удар колокола, эхом разнёсся по стылому помещению, в единственном окне которого завывал промозглый ветер. Железные решетки, разделявшие их друг от друга и осыпанные пылью ржавчины, скрипели и выли, зудящим раздражением оседая в мозгу. Зубы сводило, когда тяжелая дверь темницы со скрежетом открывалась и закрывалась, пропуская через себя полупьяных стражников, что бросали косые взгляды на ведьму, притаившуюся в тенях каменной клетки. Женщина застыла рядом с решетками, разделявшими её от темноволосого юноши, бессознательно валявшимся на грязном каменном полу.
