Кровавый отблеск полной луны мелькнул впереди там, где заканчивался лес, уступая место бескрайним пустошам. Кирилл мысленно ринулся вперёд, когда силы в крови в мгновение ока перенесли его к кромке леса. Погоня приближалась. Вой в лесу смешался с воем ветра, ударившего со стороны могильных пустошей. Он увидел долину, окутанную свинцовой пылью. Увидел при свете луны покосившиеся остовы разрушенных домов, словно скелеты, оставшиеся немым напоминанием о произошедшей некогда здесь трагедии.

Каменные своды портала, оказавшегося на краю отвесного обрыва, лишь каким-то чудом ещё не рухнули в пропасть, и Кирилл, стараясь не смотреть на чудовищный пейзаж погибшего мира, ринулся вперёд к спасительному выходу. Вой и рычание смешались в адскую какофонию, когда треск ломаемых веток раздался за спиной, подстёгивая убегающего прочь человека. Тварь метнулась справа — наперерез. Одним прыжком сократила дистанцию, ударило когтистой лапой, сплошь покрытой переливающейся при свете луны чешуей. И промахнулась.

Кирилл уже явственно слышал: вой чудовищ эхом разнёсся по округе и, подхваченный порывами ветра, затих в могильной тишине, окутавшей долину когда-то живого города. Человек обернулся. Увидел чёрные тени, бегущие со всех сторон. Свет кровавой луны отразился в змеиных зрачках, наполненных жаждой убийства.

Охотник, всё это время наблюдавший за погоней с возвышенности, сощурился, внимательно следя за происходящим. Звери загнали жертву на край пропасти, окружили полукругом, медленно приближаясь, словно решили, что добыче некуда бежать.

Человек — теперь у охотника не было в этом сомнения — медленно отходил к странному сооружению, не сводя с адских тварей внимательного взгляда. Наблюдатель удивлённо сощурился, когда странное свечение окутало тело человека в мгновение, и за его спиной зашлось огненное марево, после чего вибрирующий гул эхом разнёсся по окрестностям. А в следующее мгновение гул этот утонул в оглушающем взрыве, сотрясшем землю. Охотник видел, как чудовищная волна энергии устремилась вперёд, как вой тварей смешался с воем ветра, когда земля расползлась трещинами, а ударная волна сбила хищников с ног. Он видел, как огненное марево за спиной человека полыхнуло ослепительно-яркой вспышкой, заставив мужчину невольно зажмуриться. Когда он вновь взглянул туда, где погасло огненное марево, человека уже не было.

Кровавая луна наблюдала за охотником. Охотник взглянул на неё, а потом посмотрел туда, где развернулось необычайное сражение. Оставшиеся в живых твари, хромая, поднимались на ноги, скуля и подвывая. В свете луны сверкнули два меча, желая напиться кровавым благословением предстоящей охоты. Мужчина уверенно выдохнул и повел плечами, намереваясь утолить эту жажду, растёкшуюся по венам вечным желанием новых сражений с чудовищами, притаившимися в тенях этой бесконечной ночи.

***

Он больно впечатался всем телом в разбросанные по земле мусорные баки, когда очередной портал выплюнул его в новый мир, а затем, словно по мановению волшебной палочки, захлопнулся, сверкнув напоследок желтоватым всполохом. Лицо тут же обдало противной влагой льющегося с неба промозглого дождя. Кирилл, разминая ладонью ушибленное плечо, поднялся на ноги и огляделся, рассматривая грязный и тёмный переулок, освещаемый тусклыми бликами… неоновых вывесок? Он видел, как в конце улочки пробежали люди, пряча лица и самих себя под раскрытыми зонтами. Видел, как с воем сирен, окрасив улицу в цвета сине-красного, мимо толпы людей промчалась полицейская машина.

В голову невольно закралась пугающая мысль: не попал ли он в свой собственный мир? Парень, стараясь держаться в тенях, выглянул из-за угла, осматривая улицу впереди. Неоновая вывеска на стене здания несколько раз мигнула фиолетовыми надписями, которые он не смог разобрать. Он вновь отошёл в тень и прижался спиной к каменной стене, выуживая из кармана куртки рунный камень. Грань его, указывающая направление, всё так же привычно светилась жёлтым. Кирилл выдохнул и проводил взглядом направление, затерявшееся где-то среди жилых высоток.

«Теперь бы не заблудиться. И, самое главное, не нарваться на очередные неприятности».

Юноша несколько раз вдохнул и выдохнул, поморщившись от неприятного запаха канализации, сочившегося из-под прикрытого железной крышкой люка. Над головой громыхнуло. Косой росчерк молнии зигзагом разрезал небеса на кривые линии. Юноша накинул капюшон на голову и бросил взгляд на меч, который мог привлечь к себе нежелательное внимание прохожих. Он огляделся по сторонам, надеясь найти хоть какое-то подобие плаща или накидки.

Внимание привлёк балкон соседнего дома, на верёвках которого сушились видавшие виды простыни. Через мгновение он уже был на балконе, опасливо заглядывая в наполовину прикрытое шторами окно. Присел на четвереньки, стягивая с вешалки серую простынь. Тусклый серебристый свет лился из комнаты, а фиолетовый отблеск неоновой вывески отражался в поцарапанном от времени стекле окон, причудливыми оттенками оседая на выцветших обоях небольшой комнатки. Кирилл расстегнул ремешки, удерживающие меч, и торопливо завернул оружие в ткань. Запах порошка, отбеливателя и какого-то лекарства, впитавшегося в простынь, скользнули в лёгкие, и парень поморщился, отмечая, что во всём этом ему чудится давно закопанный в глубине подсознания запах лабораторий и больничной койки.

В комнате за спиной, словно доносясь из-за плотно закрытой двери, послышался приглушённый детский голос. Кирилл вжался спиной в стену, осторожно заглядывая в квартиру. Комната — та часть, которую он смог разглядеть, — состояла из письменного стола, пары стульев, кровати и приковала к себе его внимание, когда за окном вновь раздался умоляющий голос, зовущий на помощь явно кого-то знакомого. Парень всмотрелся в угол комнаты, где располагалась кровать, и увидел ребёнка, растерянно уставившегося на противоположную дверь квартиры.

Мальчик, которому от силы исполнилось лет восемь-девять, словно звал кого-то на непонятном ему языке, едва ли не срывая голос на плач. Кирилл растерянно приподнял брови, не понимая, почему ребёнок только зовёт, не предпринимая попыток встать с кровати. Осознание накрыло через несколько мгновений, когда нахмуренный взгляд наткнулся на инвалидное кресло, оставленное в изголовье кровати. Он хорошо помнил, для чего они использовались. Кирилл запрыгнул на соседний балкон, заглядывая в другую комнату. Пусто. Никого, кроме мальчика, в доме явно не было. Юноша бросил изучающий беглый взгляд на соседние окна, но увидел в них лишь зияющий провал потухших огней, а в некоторых местах и наглухо заколоченные ставни.

«Райончик не особо жилой, да? Что же мне с тобой делать, парень?»

Кирилл вздохнул и зажмурился, потирая переносицу. Детский умоляющий голос и призыв о помощи захлебнулся в надрывном плаче. Сердце кольнуло, жалостливо ухнув где-то под рёбрами.

«Я не должен вмешиваться… Я не должен вмешиваться… Это ведь вообще меня не касается. Ничем хорошим это не закончится. Прости, парень…»

И он спрыгнул вниз, разбрызгав сапогами наполнившуюся дождём грязную лужу. Брызги разлетелись в разные стороны, впитав в себя фиолетовые блики неоновой вывески. Он сжал в руке завёрнутый в простыню меч и зашагал прочь, стараясь отгородиться от приглушённого плача, укоризненно нёсшегося в спину. Совесть с не меньшим укором противно засела где-то внутри, грызя внутренности. Мимо вновь промчалась полицейская машина, едва не забрызгав его с головы до ног. Он остановился у обочины и тяжело вздохнул, чертыхнувшись. Развернулся, быстрым шагом направившись в сторону балкона. Громкий плач ребёнка стих, перейдя в более низкую тональность.

Кирилл вновь перебрался на соседний от комнаты мальчика балкон и, вновь осмотрев комнату на отсутствие других жильцов, через мгновение оказался внутри помещения. Резкий запах лекарств ударил по обонянию, заставив юношу невольно сморщить нос. Парень не знал, как помочь ребёнку, который, скорее всего, его речь вообще не поймёт. Он обвёл квартиру изучающим взглядом, отмечая её скромное убранство. Несколько фотографий, висящих на стене, привлекли его внимание. На одной из них, одетый в явно спортивную экипировку, стоял улыбающийся ребёнок, которого обнимали не менее счастливые женщина и мужчина. На другой, что была стянута в уголке чёрной лентой, смотрел на него всё тот же улыбающийся мужчина. Чёрная лента была красноречивее любых слов. Кирилл на мгновение впал в прострацию, разглядывая фотографии некогда счастливой семьи, и очень хотел понять, почему для ребёнка всё обернулось худшим сценарием его жизни. Нахмурился, отгоняя прочь глумливый внутренний голос, упорно твердивший, что судьба ломает не только его собственную жизнь.