Первая атака пришлась сверху. Не откатись Адам в сторону, Нечто рухнуло бы прямо на него. Плавно, словно в замедленной съемке, перетекло в вертикальное положение.

Выглядела тварь так, словно ее кожу разъела кислота. Считай, один хребет, и закрепленное на нем месиво. Одни отростки пытались шевелиться, другие казались мертвыми и волочились по земле. Они конвульсивно, ритмично подергивались - боль? Угроза? Попытка коммуникации? Не было критериев для оценки.

Инженера этой твари надо бы уволить к чертовой матери.

— Ты чего, их видишь? — изумился наемник Беллтауэра, сражавшийся с ним бок о бок. — Чувак, ты их видишь?!

Еще бы, блядь!

Тварь снова взлетела. Адам направил автоматы вверх, включив захват цели, и захаркал огнем — левый, правый… Нечеловеческий визг снова прокатился над полем боя, ударив по натянутым нервам, въедаясь практически до мозга костей. Оно мертво!? Оно живо!? Решило перегруппироваться и сменить форму? Черт его знает.

Глаза Адама сканировали происходящее, подсчитывали своих (дожил, Беллтауэр теперь — «свои») и врагов. Расклад — один к десяткам. Прогноз — неутешительный.

Он услышал крик сражавшегося рядом с ним наемника приглушенно, как бы со стороны и издалека. Половину от слова «нет», уже потерявшего весь свой смысл.

Его распороло тонкое, покрытые шипами щупальце, появившееся из окрасившимся черным песка, а на Адама устремилась полудюжина ей подобных — серых и поблескивавших в световом фейерверке тюрьмы. Как показалось, они негромко жужжали. Или пели. Хер их разберешь. Адам краем глаза увидел еще одного человека — мужчина в одной рубахе (небритый, слюна по подбородку) — видимо, заключенный, попытался обнять щупальца.

Его разделали как апельсин. Адам едва успел заметить, как над его головой промелькнули рука и верхняя часть торса, а ему в лицо прилетело частью ноги. Ударило как обухом, оглушило, обдало кровью, вмиг залепив линзы очков.

Пока он пытался их утереть, щупальце полоснуло по лицу, глубоко разрезав щеку и заскрежетав по покрытым «Носорогом» мышцам. Второй удар Адам отвел прикладом автомата. Острая боль взорвалась в мозгу, поднявшись сквозь ватную защиту адреналина. Он выпустил очередь, пытаясь отступить назад, к зданию тюрьмы, когда услышал сверху боевой клич.

— СЕЙЧАС!

Задрав вверх голову, Адам увидел левитируюшую над полем боя Дейдру, ее рыжие волосы развевались нимбом вокруг головы. Из-за крови (его? их?) ни хера не видно.

Сверху на него легла тень гексограммы, которую чертила своими пассами словно подвешенная над землей чародейка. Она резко вдернула вверх руки.

Гексограмма ударила по земле, как огромная мухобойка. На пару минут твари обрели плоть.

Две минуты — это очень много.

Две минуты — это просто до хрена. Две минуты — это минимум десять, а то и двадцать тварей. Если бы их, конечно, можно было сосчитать. Им нравилось сливаться воедино, образуя какую-нибудь новую жизнеформу. Адаму пришлось убрать очки. Не было времени даже утереться от крови, своей и чужой…

Разыскивая, у кого из павших еще можно забрать магазины для Харрекейна, он споткнулся о что-то твердое. Шлем с эмблемой «Беллтауэр» слетел с эльфа, явив миру бледное, женоподобное лицо, ставшее после смерти почти неотличимым от человеческого. Во рту у него что-то застряло, будто он подавился черным яблоком; Адам решил не наклоняться и не выяснять деталей. Так, у эльфа ни черта не забрать, надо попытать счастья метрах в трех к северу, у трупа лейтенанта наемников.

Когда он снял с того две обоймы, буквально разодрав нагрудный карман бронежилета (месиво под ним мало напоминало человеческое тело), то сразу засунул их в оголодавшее оружие. На периферии видеофида слева начал пульсировать сигнал. Взрывчатка. Адам успел отскочить и пригнуться, но его все равно окатило облаком биомассы, крови и железа.

Повалил едкий дым. Имплантант возвратного дыхания пытался забрать мощности у зрительного модуля; между дыханием и зрением Адам выбрал дыхание. Он убрал голову как раз вовремя, когда нечто попыталось прыгнуть ему на лицо всеми своими восемью щупальцами. Из круглого рта твари, как слюна, стекали капли черной дряни.

Он выстрелил в упор. Тварь разнесло на куски, и едва оказавшись на земле, они вновь поползли друг к другу. Слизь, оказавшаяся у него на ботинке, зашипела, плавя дырку и в нем, и в углепластике под ним. Дерьмо собачье! Кислота! Хорошо, что там нет нервных окончаний.

Адам судорожно дернул ногой, пытаясь стряхнуть с себя капли, но долго ему прыгать не дали: в двух метрах от него показалась еще одна будто облитая нефтью фигура, в два раза больше всех доселе виданных. Руки у нее были похожи на человеческие, если не учитывать длинные жидкие когти вместо человеческих ногтей.

Он вскинул автоматы и закричал, отступая назад:

— Дейдра, прикрой!

Дождавшись, пока сверху упадет магическая сеть, Адам начал стрелять. Страж Здоровья накачивал его адреналином, синтетическая ярость била из него гейзером, выплескивая накопившееся за долгие месяцы. Нефтяная тварь взорвалась, окатив его как из ведра; Адам чувствовал, как она двигается по его коже, и начал яростно утираться рукавом, не прекращая стрелять с одной руки.

И еще одна такая же. Срань господня, когда ж они кончатся? Визуальный модуль едва не скопытился от процессинга межстаккатных движений тварей. Он чувствовал только ритмичные удары отдачи, неощутимые до тех пор, пока не опустели магазины. Нужно еще.

Оба автомата опустели. Оружие требовало новой порции свинца, и он накормил его до отвала.

Среди его напарников оставалось все меньше людей. Те, что не гибли от лап монстров, тряслись в жутком, конвульсивном психозе, пытаясь сорвать с себя собственную кожу, оставляя кровоточащие борозды на груди и щеках. Считай, Адам да две турели с тяжелыми пулеметами держали оборону острова.

Постепенно пришло понимание: происходящее не было битвой, и не задумывалось как битва. Это было массовое жертвоприношение. Беллтауэр позвали не тюрьму защищать. Они — козлы отпущения. Они — овечки на заклание. Они питают то, что творится в башне. Едва ли невинные жертвы, но и они вовсе не заслужили такой смерти.

— НАМ НУЖНО НАЙТИ КАРАНТИРА! — крикнула чародейка, и вновь ударила по земле своим незримым молотом, выбив тварей в реальность, как хомячков в игральном автомате.

Ему везло: трупов, у которых можно забрать обойму, было предостаточно.

В разгар бойни в голове быстро остаётся одна лишь мысль: оставайся жив, если можешь, и жди, пока это закончится. Просто стреляй, руби и слушай крики умирающих вокруг людей. За два последних года так было не раз и не два, переживать не о чем.

Business as usual.

Еще одна. Еще две. Сколько можно?

Снова пусто.

Перезарядка.

Раз живых почти не осталось, настало время тяжелой артиллерии. Адам запустил систему «Тайфун», и индикаторы вспыхнули на дисплее интерфейса красными огонькам: «Критическая опасность перегрузки».

По сравнению с другими опасностями эта — не такая уж и критическая.

Когда пошла ударная волна шрапнелью, Адам одновременно и ослеп (визуальный модуль ушел в глухую перезагрузку), и оглох (охранная сирена орала как рейвер под экстази). Тайфун разряжался во все живое и неживое вокруг.

Адам чувствовал, как кровь падает на его лицо словно дождь. Он ни черта не видел, но слышал мокрые хлюпающие звуки, как будто битой отбивали мясные туши. Твари умирали под дождем из шрапнели.

Он оказался весь в ядовитой слизи; и скоро станет дырявым как швейцарский сыр. Дженсен молился, чтобы не замкнуло контакты в чем-нибудь жизненно важном.

Когда в системе «Тайфун» закончились боеприпасы, а видеомодуль вновь подал признаки жизни, Адам понял, что под ногами — тридцать сантиметров плотной черной массы, ботинки разъело, и он остался босиком. Страж предупредил о критических повреждениях биологической части, каркаса и хер знает чего еще. Пока он доберется до Цири, от ног могут остаться одни обрубки.