Нидхегг описал в воздухе круг, приземлившись и подняв вихрь мелкой, раскаленной пыли. Дэви выпустила дым, чтобы прочистить ноздри, и неуклюже приблизилась к тому месту, где стояла ее пара.

— Мы могли бы привести сюда малышей… — начала она, но он одним лишь жестким взглядом заставил ее замолчать. Пламя вырвалось из его открытой пасти.

— Ко мне в голову тоже приходила эта мысль, но мы так не поступим. Как мы обретем душевное равновесие, если забудем о чести? И что еще более важно, какой урок это преподаст нашим детям?

Стыд жгучим и тягучим пламенем разгорелся в ее груди, Дэви отвернулась.

— Как только нашим малышам исполнится месяц, кельты захотят привлечь их в сражения.

— Они в праве так поступить, — тон Нидхегга был лишен какой-либо интонации. — Наши дети смогут сражаться, как только их чешуя затвердеет, — он покачал головой, окутав все дымом. — Никто не останется в выигрыше, Дэви. Ни я. Ни ты, ни наши дети.

— Как только я отложу яйца, то буду прикована к ним. Но я не понимаю, как мне спокойно сидеть в пещере в Ирландии, зная, что мы ходим по лезвию ножа.

— Об этом я тоже думал, — Нидхегг поднял морду. — Ты не отложишь кладку. Пока исход грядущих сражений не станет более определенным, ты будешь нужна нам в боях.

— И как я это сделаю? — Дэви уставилась на свою пару так, словно он сошел с ума. — В прошлый раз, когда мы решили завести малышей, яйца вылезли сами собой. Я смогу остановить их только в том случае, если научусь поворачивать время вспять.

— Просто цифры. Пока у тебя внутри меньше пятнадцати оплодотворенных яйцеклеток, ты сумеешь контролировать их появление.

Дэви закатила глаза.

— Почему ты это знаешь, а я нет?

Он пожал плечами, его черные чешуйки звякнули друг о друга.

— Может, потому что я часто прислушивался к разговорам, когда женщины собирались вместе. Но это также означает, — Нидхегг многозначительно посмотрел на нее, — что больше не будет спаривания. Мы не можем рисковать и создавать еще больше яиц.

— Не уверена, что мне это нравится, — пробормотала она и щелкнула челюстями. — Давай прогуляемся по пещерам. Мы и так потеряли большую часть дня, чтобы добраться сюда, тем более мы обещали Фиону и Эйслин вернуться через два дня.

— Мне тоже не по душе то, что мы не будем спариваться, — Нидхегг подмигнул. — Зато у нас появился еще один стимул разобраться с темными богами и обезопасить Землю раз и навсегда.

— Я услышал только окончание монолога, — Аравн, кельтский бог мертвых, ужаса и мести, вышел из пещеры. Черные одежды скрывали его высокую стройную фигуру. Черные волосы свободно ниспадали до пояса, а темные глаза опасно блестели.

Дэви удивленно выпустила дым.

— Как ты сюда попал? Этот мир закрыт для всех, кроме драконов.

— Твой вопрос вызывает у меня лишь удивление. Залы мертвых соединяются с каждым пограничным миром, даже с этим, — Аравн прищурил глаза. — Так я обошел все ваши защитные заклинания.

— По моему мнению, более уместным был бы вопрос, — вмешался Нидхегг, — зачем ты пришел к нам.

— Ни один из вас не был в этих пещерах очень долгое время, — медленно произнес Аравн, выговаривая каждое слово так, что Дэви захотелось его задушить.

— К чему ты клонишь? — рявкнула она.

— Горстка драконов еще жива…

— Невозможно, — фыркнула Дэви.

— Тише, дорогая, — Нидхегг выпрямил спину, пока не достиг своего полного восьмифутового роста, и перевел взгляд на Аравна. — Полагаю, ты собираешься рассказать нам, почему держал их существование в секрете.

Темноволосый бог покачал головой.

— Нет, они сами все объяснят. Я лишь хотел вас подготовить. Они остались здесь из уважения ко мне. После того, как Перрикас заключил тебя в тюрьму, я не посчитал нужным открывать секрет их существования, чтобы об этом не узнали темные боги, — редкая улыбка озарила худощавое лицо Аравна, обнажив очень белые, очень ровные зубы. — Мне пора возвращаться в Инишоуэн. Полагаю, мы скоро увидимся.

— Спасибо, — Нидхегг наклонил голову.

Дэви заскрежетала зубами, не веря, что ее пара на самом деле поблагодарил Аравна за его обман.

— Ты мог бы рассказать мне, — процедила она сквозь зубы, обращаясь к Аравну. — Я умею хранить секреты.

— Но тебя могли похитить, — заметил Аравн, — и пытать.

— Будь ты проклят, надменный кельтский осел, — пробормотала она. — Я ужасно страдала.

— Да, но ты пережила это, — в темных глазах бога смерти вспыхнула угроза. — Достаточно. Мы все приносили жертвы, и, боюсь, они еще не закончены, — Аравн поднял руки к небу, замерцал и исчез.

— Соберись, — Нидхегг толкнул Дэви плечом. — Пойдем. Я хочу посмотреть, кто из наших родственников еще жив.

— Все они предатели, — прошипела она.

Нидхегг повернулся на своих мощных задних лапах к ней мордой и не схватил ее за переднюю когтистую лапу.

— Ты выслушаешь их, — произнес он. — Только дурак судит без фактов.

Ай.

Стыд погасил гнев, но не полностью. По крайней мере, теперь в Дэви появилось место для других чувств, помимо негодования. Она выдернула лапу из его хватки.

— Обещаю, я выслушаю их, но если мне не понравятся ответы…

— Ни один из нас не будет действовать, не посоветовавшись с другим, — он окинул ее пристальным взглядом. — Договорились?

— Договорились, — она была не прочь прийти к компромиссу, но внутри нее все же осталось недовольство.

Глава 2

Фион, кельтский бог мудрости, защиты и предсказаний, хотел ударить кулаком по огромному продолговатому столу в своей кухне, но сдержался. Резной дубовый стол мог бы вместить двадцать пять человек, но сегодня вокруг исцарапанной столешницы сидели лишь сам Фион, два других кельтских бога и четыре человека.

— Давайте еще раз с самого начала, — приказал Фион, пытаясь усидеть на одном месте. На самом деле он хотел выбежать из комнаты. Пусть другие придумывают планы, раз его идеи разносятся в пух и прах.

— Вспылил, разозлился, — каркнула Белла со своего насеста на двери.

Фион посмотрел на своего связанного ворона.

— Я был бы тебе очень признателен, если ты оставишь свои мысли при себе.

— Ну да, — птица распушила свои угольно-черные перья и впилась в Фиона пристальным взглядом. — Я все равно буду делать то, что захочу.

— Да, как и всегда, — Фион снова сосредоточил внимание на собравшихся людях. Гвидион, мастер-чародей и воин, сидел за противоположным концом стола. Его небесно-голубая мантия была подвязана кожаным поясом, на котором висели мешочки с различными травами и порошками, а его замысловато резной деревянный посох был прислонен к стене. Светлые волосы были заплетены в косы по кельтскому воинскому образцу, а в голубых глазах застыла печаль.

Бран, бог пророчеств, войны и искусства, до сих пор был одет в кожаный костюм для сражений. Материал обтягивал его мускулистую фигуру, словно вторая кожа. Светлые волосы спадали на спину, а в карих глазах плясали искорки сдерживаемого веселья. Он поднял подбородок в ответ на пристальный взгляд Фиона.

Фион прищурился.

— Не вижу ничего смешного. Может, ты просветишь меня.

Бран пожал плечами.

— Ты привык добиваться своего. Интересно наблюдать, как ты пытаешься найти компромисс.

— Рад, что тебе нравится это развлечение, — сквозь стиснутые зубы процедил Фион. Слова Брана были опасно близки к истине. Фион привык действовать в одиночку или с поддержкой других кельтов, которые разделяли его мировоззрение. Он не рассчитывал, что эта группа людей начнет навязывать свое мнение.

«Неужели я думал, что они будут поклоняться и благодарить меня за мою мудрость?» — Фион поморщился от своей глупости, так как ранее действительно ожидал, что люди проявят пассивность.

— Как любезно, — пробормотала женщина с дальнего конца стола. — Мы тоже испытываем некоторые трудности, и если не преодолеть их в ближайшее время, то нам стоит просто повесить белый флаг, чтобы заявить темным богам и лемарианским ублюдкам, что на нас можно напасть, — рыжие волосы достигали плеч девушки, а кожа вокруг ясных зеленых глаз была напряжена от беспокойства. На ней были выцветшие зеленые брюки и невзрачный свитер со множеством заплат.