Ронан дошел до середины, потом вышел, и снова вошел, и опять вышел. Он ни о чем не думал – иначе он непременно подумал бы о том, что Адам сейчас объясняется с инспектором и еще бог весть с кем.

Он просто шел.

Просто шел.

Просто шел.

Будь у него машина, он бы сел за руль и поехал. Куда? Куда угодно. Как можно быстрее.

«Чем больше камушков брошено, чем туже закручена спираль, тем сложнее игра».

В какой-то момент позвонил Диклан.

– Я же просил тебя написать утром. Что тут сложного?

Ронан попробовал ответить, но голос ему отказал. Он попробовал еще раз. Голос прорезался, хотя слабо походил на его собственный. Этим голосом он сказал Диклану:

– Я разгромил его комнату.

Настала тишина. Затем Диклан произнес:

– Я позвоню Адаму.

Ронан продолжал ходить по лабиринту. Где-то кто-то играл на одинокой звонкой валторне – очень, очень хорошо. Ее было гораздо лучше слышно, чем приглушенный шум машин.

Он сел в центре лабиринта. Положил голову на колени. Сомкнул руки на шее. Так Адам и нашел его спустя некоторое время. Он устроился сзади, так что они оказались спиной к спине в середине лабиринта.

– Диклан вынес крабов, – сказал Адам.

Ронан молчал.

– Он велел все валить на тебя, – продолжал Адам.

Ронан молчал.

– Я сказал им… – Адам помедлил. – Я сказал, что ты напился. Прости, я…

– Все нормально, – ответил Ронан. «Пьяный неудачник громит комнату в общаге». – Нормально. Это я виноват. Плевать, что обо мне подумают. Не важно, блин, что обо мне подумают. У тебя неприятности?

– Конечно.

Было невозможно понять реакцию Адама, не видя его лица. Держался он очень отстраненно.

– Мне придется возместить ущерб. Флетчеру пришлось поручиться, что это был ты, а не я. И пускать тебя больше нельзя. Меня заставили подписать какую-то штуку, где говорится, что ты впредь не появишься на кампусе.

Валторна грустно сыграла нисходящую гамму и снова взмыла вверх.

– Я заплачу, – сказал Ронан.

Отец оставил ему некоторую сумму, и он ее не трогал. Зачем тратить деньги, если можно приснить все необходимое?

Все, кроме жизни здесь.

Адам повернулся. Ронан тоже. Они сидели лицом друг к другу, в центре лабиринта. Адам вытер слезу на правом глазу Ронана. И показал палец. Тот влажно блестел от одной-единственной капли. Потом Адам вытер слезинку на левом глазу. И тоже показал Ронану палец.

Он был испачкан черным.

Ночная грязь.

– Ничего не получится, – сказал Адам.

Ронан и так это знал. Знал, потому что понимал: было уже поздно ехать и смотреть квартиры, а Диклан ему не напомнил. Это значило, что Диклан отменил встречи. Ронан знал, что все кончено, поскольку Адам подписал бумагу, где говорилось, что Ронану нельзя бывать в кампусе. Это значило, что Ронан вернется и будет ждать его в Амбарах.

Грусть похожа на радиацию – не важно, сколько времени прошло между выходами в зараженную зону, в конце концов критическая мера переполнится, а потом ты умрешь.

Адам Пэрриш и Плаксивый клуб.

– У нас по-прежнему все хорошо, – сказал Адам. – Нам это не повредит.

«Есть хоть какой-нибудь вариант, при котором ты бы мог поехать со мной в Кембридж?»

Нет.

Адам продолжал:

– Я не обязан сидеть в кампусе. Я могу приходить к тебе в перерыв.

Ронан смотрел на листок, который летел по лабиринту; без всяких усилий он перенесся из внешнего круга во внутренний, а потом к нему присоединились еще несколько. Они сгрудились вместе и несколько секунд дрожали на ветру, прежде чем вместе заспешить куда-то.

– Если хочешь, чтобы я перевелся в колледж поближе к дому, я готов, – торопливо произнес Адам, громоздя слова друг на друга. – Только скажи.

Ронан прижал ладонь к глазу, проверяя, нет ли ночной грязи, но пока все еще было не так плохо.

– Ну, я не такая сволочь.

– Именно такая, – отозвался Адам, пытаясь пошутить – но тщетно. – Просто не в этом.

Валторна замолчала, и остались только звуки города, который медленно убил бы Ронана, если бы тот позволил.

Ронан встал.

Всё было кончено.

«Ты состоишь из снов, и этот мир не для тебя».

7.07

Вставай, придурок. ТЫ ЖИВ.

Ронан не спал.

Он смотрел на листок, исписанный злым судорожным почерком и приклеенный на покатую стенку над его детской кроватью в Амбарах. После того как Ронан не ответил ни на одну эсэмэску, ни на один звонок в течение четырех дней после возвращения из Кембриджа, Диклан нанес ему внезапный визит и обнаружил среднего брата в постели – тот лежал в тех же джинсах, в каких ездил в колледж, и ел из банки просроченную фасоль.

«Тебе нужен режим дня», – сказал Диклан.

«У меня есть режим дня».

«Кажется, ты говорил, что никогда не врешь».

7.15

Одеться и побрить эту чудесную лысую башку

Прошло много времени с тех пор, как Ронан в последний раз слышал полноценную нотацию от Диклана. После гибели отца Диклан стал юридически ответственным за братьев до их восемнадцатилетия. Он постоянно стращал Ронана: не прогуливай уроки, Ронан. Не получи еще один штраф, Ронан. Не задерживайся допоздна с Ганси, Ронан. Не надевай грязные носки, Ронан. Не ругайся, Ронан. Не напивайся до бесчувствия, Ронан. Не общайся со всякой швалью, Ронан. Не убивай себя, Ронан. Не повязывай этот галстук виндзорским узлом, Ронан.

«Составь расписание, Ронан. Сейчас. При мне. Я хочу его видеть».

7.45. Самый важный прием пищи

8.00. Покормить животных

9.30. Ремонт в сараях/в доме

12.00. Обед и та стремная автозаправка

13.30. Чудесный торговый центр снов Ронана Линча.

«Что это значит, Ронан?»

Что совершенство достигается упражнениями. Десять тысяч часов на овладение мастерством; если поначалу тебе что-то не удалось, ты не пытаешься, а просто делаешь. Ронан в последний год проводил массу времени, создавая все более сложные и аккуратные объекты; кульминацией стала замысловатая охранная система, благодаря которой Амбары, в целом, стало невозможно найти, если только не знать в точности, куда едешь. Впрочем, после Кембриджа в этом было мало веселого.

«Я же не спрашиваю, чем ТЫ занимаешься на работе, Диклан».

18.00. Покататься.

19.15. Разогреть пожрать на ужин

19.30. Кино

23.00. Написать Пэрришу

Последняя эсэмэска Адама гласила: «4200 долларов».

Это была сумма, которую предстояло прислать Ронану, чтобы оплатить ремонт в спальне.

23.30. Спать

суббота/воскресенье: церковь/Вашингтон

понедельник: стирка и покупки

вторник: написать или позвонить Ганси

Эти последние пункты в списке были добавлены рукой Диклана – его приписки тонко намекали на все компоненты полноценной взрослой жизни, которые Ронан упустил в процессе. Они лишь вгоняли его в еще большее уныние. Посмотри, каждая неделя похожа на предыдущую, гласило расписание. Посмотри, можно предсказать следующие сорок восемь часов, семьдесят два часа, девяносто шесть часов, посмотри, можно предсказать твою жизнь до конца. Само слово «расписание» угнетало Ронана. Всегда одно и то же. Да пошло оно.

Ганси написал: «Диклан сказал, чтобы я велел тебе встать».

Ронан ответил: «Зачем?»

Он смотрел, как утренний свет касается разнообразных черно-серых силуэтов в спальне. Полки с моделями машин, открытый футляр с волынкой, старый поцарапанный стол, на котором стояло чучело кита, металлическое дерево с необыкновенно затейливыми ветвями, куча нестираного белья вокруг груды ярко-красной древесной стружки.