– Наказание?

– Да, за то, что мы сделали.

– Сделали что?

– Давай, колись.

– Ну, ничего хорошего. Исключение из группы. Увольнение. Отправка обратно на материк.

– Кончай! Только за то, что люди занимаются сексом, не живя вместе?

– Да, так и есть. Но нам ведь необязательно рассказывать? Это же сугубо наше дело.

София подумала о ждавшей ее в недалеком будущем библиотеке. Каково будет объяснять семье и друзьям, что она не справилась, что ее выгнали…

– Именно. Это ни одной собаки не касается.

Я сижу на скале, уставившись в туман.

Думаю, как странно, что он не редеет, хотя уже весна. Возможно, это знак, обращенный ко мне призыв отправляться в путь.

Моря почти не видно; слышно только, как оно ударяется о скалы. Несколько уток слетают вниз и приводняются, превращаясь в маленькие коричневые шарики. Я жалею, что оставил ружье дома. Бросаю в них камень, они вспархивают и улетают.

Поднимается небольшой ветер, и туман над морем начинает рассеиваться; уже виден маяк, как парящая в дымке точка. Редкое зрелище. Не красивое, потому что понятие «красивый» я никогда не употребляю, – им пользуются слабаки, чтобы показать, какие они чувствительные.

Но возле моря спокойно, пожалуй, даже безмятежно.

Ответа на письмо я не получил, но это не имеет значения. Теперь он знает.

Все готово. Я заложил мамашины украшения – предметы, которых она хватится, только когда я буду далеко от острова.

Билет надежно спрятан у меня в кармане брюк. Рюкзак с книгой и другими важными бумагами лежит под кроватью. Я думаю о своем отбытии, о том, как я исчезну. Какие чувства охватят меня по возвращении, когда со всем будет покончено.

Теперь мне необходима последняя ночь с Лили – церемония и подтверждение.

Тут раздается звук. Он доносится с моря и эхом отдается о скалы. Глухой, монотонный рев со стороны старого маяка.

Туманный рупор.

Моя первая мысль: этого не может быть. Известие предназначено кому-то другому, какому-нибудь старику в деревне или склонному к суициду придурку, блуждающему в лесу.

Это предупреждение тому, кому суждено умереть.

В начале ноября, по пятам за туманом, нахлынул шторм. Шведский институт гидрологии и метеорологии объявил третий уровень опасности, поэтому все исступленно подготавливали территорию. Закрепляли всё, что лежало на земле, загоняли животных в сараи, тестировали резервный генератор.

София зашла в Интернет, посмотреть, что означает это предупреждение. «Большие материальные потери, крупные сбои в важных сферах общественной жизни, опасность для населения». Ей еще не доводилось бывать на острове во время шторма. Буссе рассказал Софии о прошлогоднем осеннем шторме, когда уровень воды поднялся больше чем на метр и находиться на улице было невозможно – деревья падали, как кегли. Тогда они целую неделю сидели без электричества.

– У них там, на материке, было по уши забот с починкой электросети, поэтому нам пришлось ждать. Но теперь у нас есть собственный резервный генератор, – с гордостью сказал он.

Ветер начал свистеть и завывать ближе к вечеру. София сидела в библиотеке и выверяла список книг. В этот список она буквально вложила душу. Освальд говорил, что хочет его посмотреть, но София хорошо подготовилась. Точно знала, сколько полок займут книги, как их следует каталогизировать и почему она выбрала именно эти книги.

У нее также имелся другой, более короткий список с книгами спорного или эротического содержания, которые Освальд едва ли одобрил бы, если б прочел их. Впрочем, она была почти уверена в том, что он их не читал. София собиралась, когда все закончит, объединить списки, перемешав спорные книги с другими. Проект полностью поглощал ее, и она часто думала о том, как хорошо по завершении он будет смотреться в ее резюме.

Шторм набирал силу. Уже стемнело. Было пять часов, а ветру предстояло достичь кульминации около полуночи.

От его порывов клонились осины позади здания и дребезжали стекла. Ветер отыскал все щелочки в старом доме, и внутри стало промозгло и холодно. Перед уходом на ужин София закрутила термостат. Когда она пересекала двор, ветер подхватил ее пуховик, и ей пришлось остановиться и обрести равновесие, чтобы не швырнуло вперед. По воздуху откуда-то прилетела и упала на землю ветка дерева, по двору катался один из цветочных горшков. Последний участок пути София шла, наклоняясь вперед и борясь с ветром.

За ужином Буссе встал и произнес маленькую речь о правилах поведения ночью. Всем следовало оставаться в доме и быть готовыми подключиться, если что-нибудь произойдет. Никаких прогулок!

София фыркнула. Будто кому-нибудь могло взбрести в голову прогуляться в темноте, рискуя быть убитым падающим деревом…

Когда настало время отхода ко сну, ветер еще больше усилился и стало так темно, что ничего не было видно; слышался лишь шум. Пара веток, пролетая мимо, ударились в стекло. В воздухе настолько чувствовалось статическое электричество, что зудело под кожей. Софии начало становиться не по себе. Она немного поговорила с Мадлен и Эльвирой, но, когда пришло время гасить лампу, все стало казаться ей неправильным.

– Не можем же мы просто лежать в темноте и слушать этот кошмар. Неужели нам обязательно опускать шторы? А если что-нибудь случится?

Мадлен собиралась было возразить, но Эльвира поддержала Софию.

– Я тоже не хочу лежать в темноте и слушать ветер, мне безумно страшно, – сказала она.

В виде исключения они оставили шторы поднятыми.

Софии было трудно уснуть из-за завываний шторма. Со двора доносились грохот и удары от летающих в воздухе предметов, но под конец она погрузилась в похожее на сон состояние. Долгое время то засыпала, то просыпалась, пока ее внезапно не выдернуло из сна. Вся комната на мгновение осветилась, а следом раздался сильный удар грома.

София рывком села. Снова сверкнула молния и послышался удар, но на этот раз он был настолько громким, что она выскочила из постели и подбежала к окну. Во дворе валялся кусок сломанного пополам флагштока. Две фигуры, борясь с ветром, двигались к сараям.

Произошедшее потом останется запечатленным у нее в памяти в ультрарапиде, хотя все случилось за долю секунды. Небо пересекла молния, и одновременно раздался оглушительный удар грома. Молния попала в большую сосну позади хлева; та, похоже, раскололась, повалилась на хлев и потянула за собой линии электропередачи. Из соломенной крыши вырвались огромные языки пламени.

Мадлен и Эльвира тоже проснулись и теперь сидели в постелях, вытянувшись в струнку.

– Черт возьми, пожар! – закричала София.

Она сразу вспомнила пожарные учения, которые с ними проводил Буссе в конце лета. Тогда эти учения ее раздражали. Следовало разбудить всех криком «Пожар!» и сказать, где горит. София натянула ботинки и набросила поверх ночной рубашки пуховик.

– Пожар, вы что, не понимаете?! – крикнула она Мадлен и Эльвире так громко, что те выскочили из постелей и начали искать одежду.

Выбежав из комнаты, София принялась стучать по дверям в коридоре.

– Пожар в хлеву! Пожар в хлеву! – кричала она, перебегая от двери к двери.

Когда уже мчалась на первый этаж, позади нее возникла Эльвира.

– Проследи, чтобы все проснулись и спустились вниз! – крикнула ей София.

Во дворе царила полная темнота, только на крыше хлева бушевало пламя. Вероятно, из-за обрыва линии электропередачи отключилось электричество. Но тут послышалось тарахтение резервного генератора, и освещение во дворе снова зажглось. Теперь стали видны Буссе и Стен, тащившие в сторону хлева пожарный насос. Ветер немного утих, но гроза свирепствовала. Сверкали молнии, грохотало, и София подумала, что находиться на улице, наверное, опасно для жизни.

Со стороны хлева доносились мычание, блеянье и истерическое кудахтанье.