– Спасибо.

– Правда, мне больше нравится, когда они у тебя распущены.

– Вот как… Но Буссе сказал…

Раньше чем она успела додумать, он провел пальцем по ее голой шее.

– Завтра распусти их. Буссе – дурак.

– О'кей, тогда распущу.

Освальд улыбнулся ей, но тепло в его глазах погасло.

– Ты здесь новенькая, но знай, что мне здесь никто не начальник. И меньше всех – Буссе. А теперь можешь возвращаться к работе.

Когда она торопливо шла через двор, его прикосновение по-прежнему жгло ей шею.

Однажды, сентябрьским вечером, София впервые в этом году почувствовала приближение осени.

Она возвращалась в библиотеку после вечернего собрания. Задувавший во дворе холодный ветер подхватывал ее куртку и пробирался под одежду к телу. Подняв взгляд, София увидела, что осины и березы почти совсем пожелтели. В природе воцарилось какое-то новое напряжение. Еще остававшиеся перелетные птицы, казалось, не находили себе места, словно предчувствуя долгий полет на юг. Деревья склонялись на ветру, скрипели и беспокойно шелестели. Ее вдруг осенило, что она пробудет на острове всю зиму. Деревья лишатся листвы. Весь остров оголится, станет суровым. С моря надвинутся осенние туманы, о которых все говорят…

София, дрожа, проскользнула в дверь библиотеки в надежде, что там будет немного теплее, но холодный ветер уже отыскал щели в старом доме и продувал его насквозь. Она включила обогреватель. Решила проверить в компьютере свою почту, несмотря на то, что это, вообще-то, было запрещено. У нее одной из немногих членов персонала имелся компьютер – правда, предназначенный только для исследований. Но она написала родителям длинное письмо и уже несколько дней ждала ответа.

Ответ пришел, но не от родителей. Сообщение было написано большими буквами над ее собственным мейлом. Своего рода отказ: сведения о внутренних планах организации являются конфиденциальными и не должны сообщаться посторонним.

Кто-то подверг ее мейл цензуре. София представления не имела, что кто-то читает то, что она пишет семье. Даже не знала, что мейлы вообще можно цензурировать. Но, видимо, можно… Ее охватил безудержный гнев. София сразу поняла, кто за этим стоит.

Она в ярости надела куртку и туфли и выскочила на ветер. Нашла Буссе в его офисе, где тот сидел, склонившись над какой-то папкой.

Дверь была открыта, поэтому София вошла и встала перед ним, уперев руки в бока.

– Ты читаешь мои мейлы?

– Да, конечно. Я читаю все мейлы персонала.

– Ты в своем уме? Мои мейлы личные, у тебя нет никакого права их читать! – Ее голос перешел на фальцет и стал пронзительным.

– София, успокойся. Меня вовсе не волнует то, что ты посылаешь. Меня волнует только безопасность группы.

– Безопасность группы? Я писала своей семье.

– Ты подробнейшим образом написала о своих планах в библиотеке. Это их не касается.

София чуть не закричала во весь голос. Но было очевидно, что Буссе не отступится. Ему уже доводилось сталкиваться с подобным, он просто следует какому-то идиотскому правилу которое, вероятно, даже не сам придумал. Кроме того, пронзительный голос Софии остановил работу в большой комнате снаружи, и на них уже смотрело много внимательных глаз. Двое сотрудников встали, устремив на нее неодобрительные взгляды.

София вылетела из комнаты в полной решимости объявить войну, как только соберется с мыслями.

Вернувшись в библиотеку, сосредоточиться на работе она не могла. Ветер усилился и свистел в углах дома. Окна слабо постукивали.

София включила компьютер и решила побродить по Интернету. В основном назло Буссе. «Погуглила» свое имя. В последний раз она занималась этим давно, но злость придала ей мужества, и теперь хотелось удостовериться в том, что Эллис прекратил писать о ней в блоге.

Обнаружился новый блог с названием «Блог Софии Бауман», и София сейчас же на него кликнула.

Сначала она подумала, что это, должно быть, какая-то ошибка, что смотревшее на нее лицо принадлежит кому-то другому или что это старый пост. Но начав читать текст, поняла, что Эллис вовсе не исчез из ее жизни.

Заголовок звучал: «Спасите Софию Бауман от секты!», и текст продолжался в том же духе. Кроме того, здесь имелась фотография Франца Освальда с пририсованными к голове рогами.

София долго сидела неподвижно, пытаясь успокоиться, а по нервам у нее бежал жгучий холод.

Ей даже не хотелось знать, сколько людей прочли блог; хотелось только, чтобы он исчез, чтобы с Эллисом что-нибудь случилось, какое-нибудь жуткое несчастье, что угодно, заткнувшее его навсегда. Казалось невероятным, что он по-прежнему способен заставить ее беситься, хотя она находится далеко на острове в шхерах.

Поразмышляв над тем, сможет ли он как-нибудь до нее здесь добраться, София решила, что не сможет.

Потом она снова подумала о блоге. Интересно, что будет, если он попадется на глаза Освальду?

Мы целый день искали книгу, эту семейную хронику или как ее, черт возьми, надо называть.

Лили устала и капризничает, а у меня такое ощущение, что я ей скоро врежу.

– Фредрик, я хочу уйти отсюда. Здесь так жарко, противно и мерзко пахнет… Не можем ли мы заняться чем-нибудь веселым? Ну пожалуйста…

– Нам нужно найти книгу, – отвечаю я сквозь зубы.

– Но почему какая-то старая книга так важна?

– Там написаны вещи, которые я собираюсь использовать.

– Для чего?

– Чтобы показать всем, кто я такой.

– Кончай! Послушай, мы ведь можем пойти купаться или еще куда-нибудь…

Я встаю, хватаю ее за плечи и сильно трясу.

– Кто здесь решает? Прекрати скулить, иначе…

Она испугалась. Отпрянула. В этот миг до меня доходит, что произошло, и я разжимаю руки.

– Ну конечно, она ее спрятала, – говорю. – Старуха ее спрятала.

– Какая старуха?

– Мать. Она не хочет, чтобы я нашел книгу. – Решаю изменить тактику. – Слушай, если ты найдешь ее, я свожу тебя в деревню и угощу мороженым, а потом пойдем купаться возле скалы.

Ее лицо просияло.

– Обещаешь?

– Я же сказал.

Она сразу встрепенулась. Носится повсюду, поднимая пыль, выдвигает ящики, сбрасывает все с полок. И происходит немыслимое. Внезапно у нее в руках оказывается какая-то книга, и Лили морщит нос, пытаясь разобрать ее содержание.

– Давай сюда! – кричу я, поскольку знаю, просто знаю: она нашла то, что нужно.

Вырываю у нее из рук книгу и опускаюсь на пол. Листаю в поисках фрагмента, который должен там быть. Когда нахожу его, передо мной словно отворяются небесные врата, с ангелами, тропами, арфами и прочей дрянью. Адреналин вбрасывает в кровь, точно приливной волной.

И тут я вижу кармашек. Изнутри к задней обложке приделан оттопыривающийся карман, в котором что-то спрятано.

Вытаскиваю конверт и открываю его. В раскрытую книгу выпадают фотографии.

При их виде из моей груди вырывается стон.

Девочке на снимке не больше двенадцати или тринадцати лет. Она стоит нагишом у стены, с привязанными высоко над головой руками. Снимок сделан в профиль, но я узнаю мужчину, стоящего прижавшись к ее телу, с плеткой в руке. На снимках он моложе, но это все-таки он.

Это настолько великолепно и так вовремя, что у меня прямо перехватывает дыхание.

Я стою неподвижно и слышу за спиной прерывистое дыхание Лили.

Небрежно и глупо со стороны того, кто оставил снимки здесь.

Но мне это на руку.

Раздались громкие удары в дверь. В комнате, как обычно, было совершенно темно, но София инстинктивно почувствовала, что еще ночь, а не утро. Постепенно зажглось освещение, и стала видна сидящая в постели Мадлен. Часы на стене показывали двадцать минут пятого. В дверь снова заколотили, нетерпеливо и исступленно.