Спенс наблюдал, подняв руки в воздух и открыв рот. Он не знал, что делать. Я не могла винить его, да и не винила. Мы хотели, чтобы они перестали использовать оружие, и Линкольн убил Нахилиуса не по правилам. Мы не думали о чем-то большем. Не то, чтобы мы планировали отпустить изгнанников в конце, похлопав по спине.
Линкольн подошел и встал на том месте, где исчез Нахилиус.
— Магда, ты не имела права.
Но Магда выпрямилась и вложила кинжал в ножны.
— Я имела полное право, Линкольн. Я помогла тебе сделать это и не жалею. — Она бросилась к лестнице. — Я буду внизу, когда вы закончите воссоединение.
Спенс выбрал именно этот момент, чтобы подойти к последнему изгнаннику, который безмолвно приходил в себя на земле после огнестрельного ранения. Он быстро взглянул на меня. Он не спрашивал разрешения… Магда была права, это была наша работа… он проверял, не буду ли я возражать, чего не я сделала.
Все быстро закончилось.
Мы с Линкольном, молча, наблюдали.
— Хм… — Спенс выглядел смущенным. — Думаю, пойду, успокою Мэгги. Похоже, она немного взвинчена. — Он давал нам побыть на едине.
Линкольн обнял меня, как только Спенс скрылся из виду.
— У меня такое чувство, будто я сто лет тебя не видел.
— Ты и не видел.
— Ты права. Прости, — сказал он, его слова были полны эмоций, когда он прижал меня к себе, глубоко дыша. — Я не мог позволить ему добраться до тебя.
— Знаю. Теперь все кончено.
Он вырвался из объятий.
— Эй, ты не… ты знаешь… когда ты исцелила меня… ты не должна была… — но у него не было шанса закончить. Это слишком тяжело, когда кто-то целует тебя.
Это было неправильно, абсолютно неправильно.
Но это было совершенно правильно.
Наши души были связаны. Когда я поняла, что в моих силах исцелить сердце Линкольна, я поняла, что не смогу этого сделать. Феникс может иметь физическую связь со мной, даже вмешиваться в мои эмоции, но все это было связано с чувствами… внешними силами. Душа — это единственная вечная часть, которая превосходит материю и выходит за ее пределы, в мельчайшие волокна самого нашего существования. Моя душа принадлежала Линкольну, как его — мне. Это все исправило? Открыло двери в долго и счастливо? Конечно, нет. Никогда не будет гарантии, только чувство, и этого недостаточно.
Но я все равно поцеловала его. Я открыла ему свою силу. Не для исцеления, а для краткого освобождения. Я нервничала, что он отстранился, и на мгновение почувствовала, что он колеблется, но как только моя сила открылась ему, его сила хлынула в меня. Наконец, мы больше не могли отрицать правду.
Даже если только на одно мгновение.
Я отстранилась от него, но продолжала обнимать за талию, не желая прерывать контакт. На этот раз все было так, как и должно быть. Он знал, что я люблю его, я знала, что он любит меня.
Мы понимали, то слишком многое поставлено на карту. И мы не притворялись, что это не реально. Один украденный момент, который накажет меня позже. Болезненно.
Это был приговор, который я была готова отбыть.
Глава 23
«В любви всегда есть безумие. Но в безумии всегда есть какая-то причина.»
Фридрих Ницше
По дороге в аэропорт мы со Спенсом рассказали обо всем Магде и Линкольну. Кое-что они знали из рассказов Гриффина, но не слышали последних новостей ни о самолете, ни о месте назначения.
— Не могу поверить, что ты отправилась в ангар без меня, — сказал Линкольн. Но он был озабочен, а не обвинял. В любом случае, я продолжила рассказывать. Он все еще держал меня за руку, нежно поглаживая большим пальцем. Я не могла перестать считать. Шестьдесят три. Шестьдесят четыре.
— Все возвращается к Фениксу, — сказала я, мой голос дрогнул. Ложь и ошибки должны прекратиться. Линкольн мог справиться с этим, и он заслужил правду:
— Именно Феникс вернул Нахилиуса.
Магда удивленно обернулась с переднего сиденья, прежде чем бросить на меня кислый взгляд.
Боже, она ненавидела меня до мозга костей.
Линкольн тоже был шокирован, но я продолжала:
— Он сделал это, чтобы отвлечь тебя. Он хотел разлучить нас.
Свободная рука Линкольна сжалась в кулак. Я услышала, как его дыхание стало глубже, как бывает, когда он чем-то недоволен. В конце концов, Линкольн просто кивнул. Он понял. Я не собиралась вдаваться в подробности.
Остаток пути мы проехали в молчании. Спенс постоянно переписывался по телефону, и Магда больше нас не замечала, но я знала, что она все слышала. Наверняка злилась, что не ее держал Линкольн за руку прямо сейчас.
Нельзя было сказать, что я себя плохо чувствовала из-за Магды.
Когда мы приблизились к аэропорту, Линкольн сжал мою руку и придвинулся чуть ближе, насколько позволяло заднее сиденье.
— Спасибо, Ви, — прошептал он.
Не только он с трудом сглотнул. Я знала, про что он говорит — насколько много я сделала. Спасти кого-то от чего-то ужасного, от чего он никогда не смог бы оправиться. Я знала, как много это значит. Я была рада, что смогла спасти его. Мне даже казалось, что я спасаю себя.
Такси остановилось у выхода, и мы все вышли, кроме Спенса. Он все еще печатал на телефоне.
— Вы, ребята, идите. Увидимся, когда вернетесь, — сказал он, едва поднимая глаза.
Магда уже шла впереди, нисколько не заботясь о том, что мы сейчас делаем.
Сильно дулась?
Когда Спенс понял, что мы не двинулись с места, он поднял голову и одарил нас дрянной улыбкой.
— Все в порядке. Серьезно. Я понял: ни партнера, ни билета. Все в порядке. Я слышал, что Иордания — отстой.
Он закрыл дверцу такси и вернулся к телефону.
— Увидимся позже, ребята, — сказал он через открытое окно.
Машина отъехала, и Линкольн, все еще держа меня за руку, направился к выходу.
— Думаешь, что он реально собирается это пропустить?
— Ни за что, — ответила я.
Но прежде чем мы успели подумать, что задумал Спенс, зазвонил мой телефон. Мне пришлось отпустить руку Линкольна, чтобы вытащить его. Мне так не хотелось разрывать эту связь.
— Алло? — ответила я.
— Вайолет, скажи, что они с тобой, — попросил Гриффин.
— Да, мы в аэропорту… куда идти?
— Тебе придется бежать, мы уже на взлетной полосе, и они хотят взлететь. Не проходите через коммерческий терминал. Обойдите южную часть здания и пройдите через охраняемые ворота. Там солдат в форме, лейтенант Маркс, который проведет вас. Никому ничего не говори.
— Нам нужны паспорта? — сказала я, внезапно запаниковав.
— Нет. Просто быстро доберись до Маркса, и все будет хорошо. Скорее!
Я уже побежала, Линкольн не отставал. Магды мы не видели… она ушла в коммерческое здание.
Через пару минут бега, слишком быстрого для обычных людей, мы заметили охраняемые ворота и вынуждены были замедлить шаг. Вокруг было много людей. Мы выбрали чиновника, который должен был быть лейтенантом Марксом, так как он был в форме и уже смотрел прямо на нас. Как только мы подошли к воротам, он что-то сказал офицерам безопасности, которые затем кивнули нам. Маркс махнул нам рукой и побежал к взлетной полосе. Мы последовали его примеру.
Когда мы оказались на открытом месте, Маркс указал на большой зеленый самолет, вокруг которого стояла на страже по меньшей мере дюжина военных. Быстро кивнув, он направилась в противоположную сторону.
Линкольн взял инициативу на себя, и мы побежали к задней части самолета, которая все еще была открыта. Гриффин стоял рядом с парнем, одетым с ног до головы в камуфляжную зеленую форму.
— Вы двое последних? — крикнул военный, перекрывая рев двигателей.
— Нет! — крикнул в ответ Линкольн. — Еще один в пути!
Мы оглянулись, но Магды нигде не было видно.
Солдат снова посмотрел на Гриффина.
— Извините, но мы должны лететь или потеряем наше место! Вашему другу придется сесть на более поздний рейс. Завтра у нас транспортный самолет, направляющийся в Иорданию, на него могут сесть любые отставшие.
