К тому времени, как мы свернули на боковую маленькую улочку, исчез последний луч солнца. На улице пока не загорелось ни одного фонаря. Вечер был светлый, и по воздуху всё еще летали солнечные отсветы. Но, как бы то ни было, отсутствие света всегда лишало меня сил, и, конечно же, изгнанники, будь они хоть светом, хоть тьмой, всё равно предпочитали действовать под покровом ночи.

Развлекать себя, причиняя людям боль — первый пункт в списке дел у изгнанников.

У них была сила, позволяющая проникать в сознание, позволяющая засунуть в чью-нибудь голову пару-тройку приводящих в ужас сцен. Некоторые использовали эту силу для того, чтобы приводить в замешательство или пугать. Другие же использовали ее в стратегических целях. Со временем, согласно словам Гриффина, они использовали свои способности для того, чтобы полностью сбивать людей с толку.

Предположительно, именно отсюда пошли все мифы о вампирах, оборотнях и других существах, включая даже фей и эльфов. Если изгнанники чувствуют, что их сверхъестественные способности обнаружены, и они больше не способны решать проблемы, используя свой любимый метод уничтожения, то они просто раскрывают свою истинную нечеловеческую сущность. Показывают то, чем они являются на самом деле.

Звучит обоснованно. Людям, как я поняла, по своей сути лучше свыкнуться с мыслью о наличии вампиров и межгалактических пришельцев, чем с мыслью о нерадостной перспективе наличия на земле библейского Армагеддона с падшими ангелами, которые одновременно и светлые, и темные, которые, став изгнанниками, теперь вынашивают план мести. Да, люди сами решили быть настолько наивными.

Я посмотрела в сторону узкой улицы настолько далеко, насколько смогла. Вся улица была покрыта сплющенными картонными коробками, на которых лежали бездомные. Несколько счастливчиков укуталось в оборванные спальные мешки, остальные же зарылись в кучи старых газет. Я внимательно рассмотрела стены из темно-красного кирпича, которые поднимались вверх примерно на пять этажей. Защита, которую они выстроили, стала ещё одной причиной похода сюда.

Линкольн медленно шёл рядом со мной, он легко дотронулся до моего локтя, бесшумно предупреждая о том, что надо быть предельно внимательной. Я быстро попыталась пересилить вспышку жара, который каждый раз возникал при его прикосновении.

Я остановилась, и он удивлённо посмотрел на меня. Я не удержалась и улыбнулась, смотря в его изумрудные глаза.

— Мне кажется, я их чувствую. — Сказала я.

Но мне не казалось, я знала точно. Ещё за несколько кварталов отсюда почувствовала вкус яблок, услышала летящих сквозь деревья птиц. И никто не мог этого слышать, кроме меня. Это было моё ангельское чувство. У большинства Грегори оно есть. Некоторые, как Линкольн, имеют по два. К великому счастью, у меня было целых пять. И похоже на то, что я чувствую их настолько сильно, как никто из встреченных мной Грегори. Круто быть такой особенной и все такое, но наличие всех пяти чувств может быть, как бы сказать, невыносимо.

— Как давно ты их почувствовала?

Я засомневалась. И он это заметил.

— Вайолет … как давно?

Я беспокоилась о том, что Линкольн не поймет меня. Тот факт, что я смогла почувствовать их с такого далекого расстояния, сможет показаться высокомерием и оттолкнуть его от меня.

— Недавно. Может быть, еще с прошлой улицы. — Неловко сказала я.

Линкольн удивленно посмотрел на меня.

— За три улицы отсюда.

Уголки его губ изогнулись. Он сдерживал свою чеширскую улыбку. Какая же я была дура. Он гордился мной.

Я уставилась на его лицо, увидев эту секундную реакцию.

— Они на этой улице и их двое. — Сказала я.

Он кивнул, концентрируясь на чем-то другом.

— Я могу почувствовать их запах.

Его первоначальное ангельское чувство было запахом. Кроме того, он мог слышать.

Я кивнула в ответ. День и ночь, или, точнее выражаясь, сила, что создала их, промелькнула перед моими глазами. Всю улицу заполнил тошнотворный запах цветов. И запах был настолько сильный, что мог перебить зловония улицы.

Он сделал небольшой шаг вперед, и я не стала возражать. Я, конечно, и могу почувствовать их с далекого расстояния, но Линкольн может сравниться с ними по силе и вырубить сильнейшего намного быстрее, чем я.

Показавшиеся из темноты одновременно были и не были людьми. Оба одеты как обычные люди, но у одного из них вся правая рука была в кровавых разводах. Выглядел он словно мясник в конце длинного рабочего дня. Зная, что это могло значить, я почувствовала ужас. У изгнанников есть привычка удовлетворять свои внутренние позывы в физическом насилии над жертвами. Эта мысль привела меня в чувство.

Внимательно следя за приближающимися, я быстро взглянула на спящих на улице людей. Почему нам никто ничего не сказал, почему никто не остановил, когда мы абсолютно открыто вступили на их территорию? Я заметила сначала одну, потом две, и уже три фигуры, укутанные в спальные мешки. Они все лежали без движения.

Энергия с огромным гулом пронеслась сквозь моё тело, болезненно отдаваясь в ребрах.

Такое со мной уже происходило. Я позволяла энергии брать вверх над телом, приковывая меня к земле, парализуя. Я схватила Линкольна за руку. Он не повернулся, но я знала, что он заметил.

— Они все мертвы. Они убили их всех. — Сказала я, чётко осознавая то, что изгнанники с каждой секундой подходили все ближе. Исполнители смерти.

— Линк, должна ли я … ну, ты знаешь. — Прошептала я с дрожью в голосе. Он знал, о чём я говорила. Сразу после того, как я стала Грегори, я оказалась смертельно раненой и в окружении изгнанников. Именно в тот момент, я обнаружила, что могу делать нечто большее, чем просто забирать способности изгнанников или возвращать их в ангельскую сферу для последующего суда. Грегори полагаются на физический контакт с изгнанником, при помощи которого они могут обезвредить его на достаточно длительное время, которого хватало для того, чтобы отправить его назад в сферу. Получилось так, что мне не нужен физический контакт, и в действительности, я могу расширять свои силы, захватывая не одного, а сразу нескольких изгнанников.

— Нет. Твои силы и так пронзают все окружающее пространство. Ты в порядке? — Быстро ответил Линкольн на выдохе. Изгнанники подходили все ближе.

Чувства хоть и были на пределе, но я держала их под контролем. Только вот …

— Все в порядке. Я могла бы попробовать.

— Сосредоточься. Придерживаемся плана. — Прошептал он мне. В его тоне не было и намека на обсуждение.

Отлично. План. Тот план, что должен заставить меня радоваться.

Только вот я не рада.

Линкольн и Гриффин настояли на том, что в любом случае, я должна вступать в бой так, как это делают все Грегори. Я не могу полагаться только на наличие своих способностей, и они не могут освободить меня от ведения простого боя. В теории, я согласилась. Но в этот самый момент, стоя в самой середине разворачивающихся боевых действий, напротив перевозбуждённых, определённо психически неуравновешенных изгнанников, которые медленно приближались к нам. Что ж, это предел.

Изгнанники, улыбаясь, остановились напротив нас. Они прошлись по нам оценивающим взглядом так, как это могут делать только создания из другого мира. Взгляд, в котором читалась их оборонительная позиция и голод. Изгнанники, неважно светлые или темные, ненавидели Грегори, и им нравилось убивать нас больше всех остальных. Мы были их самой большой и единственной опасностью. Если изгнанники преуспеют в устранении Грегори, для всех остальных не будет никакой надежды.

— Вы немного опоздали. — Сказал тот, что пониже, с окровавленной рукой. И он сказал это так, словно они нас ждали.

Линкольн поравнялся с ним, чтобы мне не пришлось лоб в лоб столкнуться с тем, кто выглядел более неуравновешенным.

— Как жаль. Нам надо было оставить нескольких из них для того, чтобы разорвать у вас на глазах. Я предпочитаю, чтоб за мной наблюдали. Но нам быстро стало скучно.