— Но вы двое вместе? — сказал Линкольн, по-прежнему не поднимая взгляда.

— Да, мы вместе, — Найла посмотрела на меня, мягкая улыбка появилась на ее губах. — Это общее правило, основа, чтобы быть Грегори. И мы все должны признать, что партнеры не совместимы… как любовники. Ты знаешь почему так, Вайолет?

— Это ослабляет нас.

— Линкольн? — Нажала Найла.

— Иногда мы можем потерять наши силы полностью, иногда всего один партнер остается без них, а иногда оба оказываются без защиты, — Линкольн сконцентрировался на руках, осматривая теперь пальцы, упирающиеся на стол. — Партнерство меняется и ослабляется в целом. Партнеры, которые решили быть вместе, уменьшают свой шанс на выживание.

— Очень хорошо, Линкольн. Я вижу, что ты обдумывал это, — сказала Найла любезно, хотя это, казалось, расстраивало его, и он опустил руки вниз и отъехал на стуле подальше от нас.

— Верно, — сказала я, начиная понимать чудовищность того, что они говорили. — Так, если партнеры когда-либо…

— Физически, — Редьярд предложил снова.

— Да. Это… плохо. Я имею ввиду, реально плохо.

Взгляд Найлы стал сочувствующим:

— Это вероятное последствие. Но поскольку мы сказали, что кажется, мы с Руди — исключение. Со всеми вещами в жизни всегда есть различные концы. Мы — полная противоположность правилу.

Редьярд потянулся и взял руки Найлы:

— Когда мы с Найлой стали партнерами, было просто невозможно для нас не исследовать нашу любовь. Это была часть нас, и, в конце, независимо от того, чего это стоило, мы верили в эту любовь. Когда мы впервые стали близки, это не отдалило нас друг от друга, это свело нас вместе… полностью. Мы с Найлой — партнеры через наши ангельские чувства, как Грегори, но мы… также партнеры через наши человеческие души, мы связаны во всех отношениях.

Мой взгляд упал на Линкольна. Он оторвался от стола и уставился на меня. Я знала, о чем мы думали, и мое сердце застучало так сильно, что была уверена, что все могли его услышать. Воспоминание, когда мы поцеловались в мой день рождения, наши души и тела, казалось, так отлично переплетались. Мое исцеление всегда работало посредством физической связи.

— А ваши силы? — спросил Линкольн не отрывая от меня глаз. Как будто он не мог этого сделать.

— Полностью неповрежденные… и через связь наших душ они фактически усилились в пределах друг друга.

— Я… я не понимаю, — сказал Линкольн.

— Трудно объяснить. Лучшее объяснение, которое я могу дать — представьте туннель. Невидимый туннель между мной и Найлой, и мы можем каждый, в любое время, пройти через него или дотянуться до другого. Также могут и наши силы. Мы всегда можем почувствовать друг друга и силы друг друга.

А затем… я поняла.

— Вы — родственные души, — сказала я, мой голос дрожал.

Найла кивнула и сжала руку Редьярда, и я почувствовала пробуждение чего-то очень, очень опасного. Надежды.

— Есть еще такие же Грегори, как вы? Я имею ввиду… возможно, что… — сказала я спокойно.

— Вы с Линкольном — родственные души?

— Да, — сказала я, краснея, что мне пришлось задать этот вопрос прямо перед Линкольном.

— Это так, — сказал Редьярд. — Когда я почувствовал твою силу в аэропорту, она, казалось, сильно стремилась к сущности Линкольна. Я никогда не видел, чтобы силы одного человека, так стремились к другому, с тех пор, как… — он посмотрел на Найлу. — Но может быть, что это не так. За все года, что мы вместе, мы никогда не встречали пару, которые были связаны в душе. И, если вы связаны, как бы это не было удивительно, то вы оба должны знать, что это больше, чем какой-либо другой вид обязательств. Больше, чем какой-либо вид брака в любой культуре, поэтому хорошенько подумайте перед тем, как… исследовать.

О, Боже Мой, это самый странный разговор о сексе в моей жизни!

— Ладно. Хорошо, спасибо за предупреждение, — Линкольн встал, ясно разделяя мою неловкость. — Я собираюсь приготовить обед. Вы хотите остаться?

— Спасибо, не теперь. Мы немного волнуемся, что Зои может попытаться отправить Сальваторе самолетом в Италию, если мы скоро не вернемся к ним.

— Да. Бедный парень, — согласился Линкольн.

— Зои — хорошая девочка, у нее просто были ожидания на счет ее партнера… Сальваторе их не оправдал. Но, я полагаю, что она будет удивлена, в свое время, — сказала Найла, когда она и Редьярд встали и инстинктивно обхватили друг друга руками.

Теперь, когда я знала, что они были родственными душами, я видела, что каждое небольшое движение каким-то образом угадывалось другим. Они действительно были связаны, и, когда они смотрели друг на друга, хотя это было лишь на мгновение, их глаза отражались друг в друге. Совершенная любовь.

И посмотрев на меня и Линкольна… мы могли только смотреть друг на друга. Каждый раз, когда мы были рядом, что-то мешало. Что произойдет, если мы предназначены друг другу?

Я в первый раз почувствовала себя, как в средневековье. Он принялся готовить обед.

Я не потрудилась предложить помощь. Мы оба знали, что если не участвует кофе-машина, то в этом не было смысла.

— Я собираюсь сделать парочку стейков и салат. Хорошо?

— Да. Отлично, — сказала я, чувствуя себя более чем неловко, когда впервые узнала о Грегори.

Я прошла вокруг массивной открытой области, которая была теперь загромождена оборудованием из спортзала, а пол был усыпан циновками. Я начала убирать какие-то остатки в ведра, которые стояли около стены. И пыталась нарисовать фреску на одном большом пустом куске стены Линкольна, но у меня это не очень вышло. Не хватало времени. У меня всегда были преграды. Каждый раз, когда я знала то, что я хотела нарисовать, что-то менялось в моих мыслях. Прямо сейчас огромный лист закрывал это место.

— Прошу.

Я немного подскочила, пойманная в своих мыслях, я не заметила, как Линкольн подошел сзади.

— Спасибо, — сказала я, беря стакан с колой, который он протягивал мне.

— Прости за прошлую ночь, — сказал он. — Я не должен был на тебя сердиться.

— И ты меня прости. Мы не должны были туда входить. Это было глупо.

— Верно, — сказал он, улыбаясь. Как и я, радуясь, что мы не собирались ссориться.

Я закатила глаза, но потом снова стала серьезной:

— Линк?

— Ммм? — он направлялся обратно в кухню.

— Эм… — я собиралась спросить его о Магде, но не смогла. — Мы должны сегодня сходить и проверить Оникса.

— Да, я знаю. Я сделаю это.

Он сказал это небрежно, но что-то в его голосе меня зацепило.

— Я могу пойти с тобой? — Давила я.

Он поглядел на меня, потом откусил кусочек от сырой моркови.

— Не сегодня. Я должен немного прогуляться, и нет никакого смысла тебе ждать рядом.

— Куда ты пойдешь?

— Я… просто собираюсь помочь Магде в кое-чем.

— Магде?

От моего тона он поднял брови.

— Да.

— И ты не собираешь рассказать мне, в чем именно ты собираешься ей помогать?

— Ви, мне просто самому это нужно. Это… личное.

Я фактический сделала шаг назад. Удар в лицо был бы более добрым.

— Личное? Для Магды или для тебя? — потому что так, как он сказал это, говорило, что это была проблема не только Магды.

Линкольн закрыл глаза и оперся рукой на скамью, как будто пытаясь найти силы, чтобы ответить мне, что просто меня разозлило:

— Вайолет, просто доверься мне. Я не хочу, чтобы ты вмешивалась в это. Ты… отвлекаешь.

Я сжала челюсти, в то время как я пыталась и не могла оставаться спокойной.

— А Магда не отвлекает, — сказала я между глубокими вздохами, неспособная смотреть на него.

— Нет. Не отвлекает.

— Отлично. Ну, желаю вам с Магдой хорошо повеселиться, — я вручила ему стакан с колой и начала собирать свои вещи.

— Вайолет, ты говоришь так, как будто мне нравится проводить время без тебя. Изгнанник, которого мы выслеживаем, он… — но он остановился на середине предложения.

— Он что? — отрезала я.

Линкольн отвел взгляд:

— Он должен умереть.