Я подняла голову. Улыбка Нилы смягчилась:

— Он был ее партнером, не больше. Они были похожи на брата и сестру. Цапались как кошка и собака, но нежно любили друг друга, — я заметила, что ее голос понизился в конце.

— Что произошло?

— У Джонатана и Эвелин было единственное предназначение. Вместе они были ответственны только за одного изгнанника с огромной силой. Им потребовались сто двадцать восемь лет, чтобы победить ее, и это стоило Джонатону жизни.

— Лилит, — сказала я, глотая слова.

Редьярд и Найла оба выглядели потрясенными:

— Откуда ты знаешь? Гриффин сказал, что ты не знала историю своей матери. Он даже сам ее не знал.

— Когда я прошла церемонию объятий, мои провожатые рассказали мне какие-то кусочки, остальные части просто встали на место.

— Ну, это впечатляет. Я сожалею, что тебе пришлось пройти через это одной. Особенно учитывая… предыдущее вмешательство Финикса.

Я опустила глаза, краснея. Казалось, что все в мире знали о том глупом решении, которое я приняла.

— Частично и поэтому мы с Руди захотели быть тем, кто поедет сюда, чтобы самим все рассказать тебе.

— Так что же произошло?

— Мы не знаем точно. Сражения с Лилит были легендарны. Она была очень сильна, очень умна и имела много последователей. Джонатан умер в их заключительном противостоянии, защищая Эвелин.

Именно Эвелин обнаружила, как победить Лилит. То последнее сражение стоило ей многого. Она никогда не могла простить себя за смерть Джонотана. После этого она отказалась от нового партнера и осталась с нами в колледже, обучая новых Грегори. Потом она встретила твоего отца и нашла свое счастье. Я стыжусь признаться, что после того, как она уехала, мы потеряли контакт. Я думаю, именно этого хотела Эвелин.

— Она надеялась, что у нее могла быть нормальная жизнь с Джеймсом… настолько, насколько это возможно. Мы даже не слышали о ее смерти. Мы, конечно, не знали, что она принесла ребенка, которому дали сущность ангела. Если бы мы знали, мы бы не спускали с тебя глаз. Это было бы меньшее, что мы могли сделать. Когда Линкольн прошел церемонию объятий, и ему было названо твое имя, никто в городе не знал о тебе, поэтому ты оказалась под фамилией отца, Эден. Ты оказалась вне поля нашего зрения.

— Она оставила мне свою шкатулку с одним браслетом… и письмо.

— Только одно? — перебил Редьярд, выглядя смущенным.

Я кивнула, и я не смогла расшифровать его взгляд, когда он поглядел на Найлу.

— Она знала, что умрет, — я подозревала это какое-то время, возможно даже знала. Впервые я по-настоящему произносила это вслух.

Руди кивнул:

— Это все объясняет. Эвелин была талантлива. Разгуливала по снам. Она могла разговаривать с ангелами в своих снах… если они хотели этого. Грегори, созданный Серафимами, как Гриффин, может питаться информацией во снах, говорить вещи, которые они должны знать, как имена первых партнеров, но Эвелин могла делать то, что не мог никто другой. Я думаю, что она, возможно, знала прежде, чем ты родилась, какая тебя ждет судьба.

— Я не понимаю, — сказала я, ерзая на стуле, все больше и больше стесняясь. Одно дело — задаваться вопросом, для чего дана тебе эта жизни, другое — когда посторонние подтверждают это.

— Это только предположение, но, исходя из ее истории и силы…. я думаю, что ей предложили выбор.

— В ее письме. Она попросила, чтобы я простила ее, — и как часть ребуса, еще один снимок места. — Именно поэтому. Она приняла решение умереть, чтобы сделать меня такой. — Я попыталась сморгнуть слезы, которые начали литься по лицу. — Она оставила меня, — мой голос понизился до шепота, — она убила нас обеих.

Рука Найлы коснулась моей. Я отдернула ее.

— Что ты имеешь ввиду? Ты живешь и здравствуешь, Вайолет.

Я не ответила. Как я могла начать объяснить?

— Она нежно любила твоего отца, — продолжила Нина. — Она никогда не думала, что найдет любовь, настолько сильную, особенно с кем-то… настолько нормальным. Я знаю, что она была рада иметь ребенка от Джеймса. И это было самым сложным и важным решением в ее жизни — уйти от вас обоих. Она знала, лучше, чем кто-либо, о жертвах, которые должны принести Грегори. Но она не выбрала бы эту жизнь для тебя, если бы считала иначе.

— Да, — согласился Редьярд. — И это другая причина, по которой мы здесь. Раз Эвелин сделала такой выбор — сделать свою дочь Грегори — мы знаем причину, почему так должно было быть. Вероятно, она чувствовала, что это было важно, и не было никакой другой альтернативы. Мы считаем, что у нее была информация о чем-то катастрофическом, и что она была уверена — только ты сможешь это остановить.

— Как остановить?

— Этого мы не знаем.

— Ты думаешь, что это имеет какое-то отношение к Священному писанию?

— Возможно. Мы, конечно, должны найти его прежде, чем его найдут изгнанники. У нас есть люди в Нью-Йорке, изучающее его. Проблема в том, что мы просто не знаем, по какой ниточки идти.

В комнате повисло гнетущее чувство, и, когда парадная дверь открылась, мы все подскочили.

Вошел Линкольн:

— Привет. Где все остальные? — он взглянул на меня и немного улыбнулся, я отпустила дыхание, которое задерживала. Я не знала, чего ожидать от него после предыдущей ночи.

— Все закончили сегодня пораньше, чтобы мы могли поговорить с Вайолет, — ответила Нила.

Линкольн поднял брови.

— О, — потом он быстро добавил, — вы хотите, чтобы я ушел?

Нила встала.

— Нет. Нисколько. Фактически это прекрасный момент, Руди и я надеялись поговорить и с тобой тоже. Ты не возражаешь? — она жестом указала на стул.

Линкольн аккуратно сел. Я все еще была поглощена полученной информацией.

— Что теперь?

— Линкольн, хотя ты и обучался в Нью-Йорке, мы не получали шанс узнать тебя лучше, к сожалению.

Линкольн кивнул и сказал для меня:

— Я не был студентом Нилы и Редьярда. Это довольно большое учреждение. Мы встретились только пару раз.

— Верно. Таким образом, есть кое-какие вещи, которые ты не знаешь о Руди и обо мне, которые, вероятно, не были объяснены тебе во время обучения.

— Например, — спросил он, и я еще больше заинтересовалась.

Руди ответил:

— Есть кое-какие особенности в том, чтобы быть Грегори. Другие не думают, что это важно, чтобы этому учить. Мы и Нилой верим в это больше, потому что это затрагивает нас непосредственно.

Когда мы ничего не сказали, он продолжил:

— Кто-нибудь из вас знает другую пару Грегори, как Найла и я? Которые не только партнеры в работе, но и в жизни?

Я застыла.

Они только что признались, что они вместе-вместе?

Линкольн перевел взгляд со стола на меня. Я видела, что его ум работал, пытаясь посмотреть, куда все это идет.

— Нет. Грегори не могут быть вместе. Я хотел спросить, как… я имею в виду, у вас все еще есть сила, но…

— Я думаю, что ты слышал только одну сторону о последствиях, Линкольн. И с серьезным основанием, я смею говорить, что и Найла, и я — мы были теми, о ком говорят — исключение из правил.

— Жаль, но я не такая, — сказала я, пытаясь оставаться спокойной.

Редьярд повернулся к Найле, и она ему кивнула.

— Короче говоря, у Грегори часто в самом начале партнерства есть возможности. Когда мы понимаем, что постоянно взаимодействуем с одним человеком долгое время, и кажется логичным, что мы могли бы быть партнерами в жизни так же, как и в работе. Однако, история показала нам, что совместимость Грегори почти не существует. Часто, когда партнеры исследуют…

— Физические аспекты, — предложила Найла, ее уголки губ приподнялись.

Я не могла остановиться и бросила быстрый взгляд на Линкольна. Он сидел, все еще глядя на свои руки, лежащие на столе, как будто он собирался вдавить его в землю.

— Да, — Редьярд улыбнулся ей, — физический аспект отношений, они быстро обнаруживают, что есть некоторые очень серьезные последствия. Многие считают, что это своего рода система безопасности, которую ангелы вложили в нас, чтобы предотвратить эмоциональное соединение, чтобы мы не отвлекались от обязанностей. Другие, — он снова улыбнулся Найле, — считают, что это отголоски ангельской частью в нас, потому что ангелы являются независимыми существами, у них нет такого партнерства, которое присуще людям. В любом случае, стало очевидным, что создание… физической связи это не то, что можно сделать без всей информации.