Подумать было о чем и без нравоучений белого халата. Как врач ушел из палаты — пропустил. Слух окончательно сдал, как и остальные возможности. Слабость, тошнота, спутанность сознания, как с большого недосыпа — теперь это норма. Думаю, мне осталось недолго…

Так о чем я? Да, вытянуть малышку оказалось трудно. Ее волчица была уверена, что она — не она, а кто-то другой, враждебный, опасный. Волчица показывала картинки крови и боли, мол она несет за собой смерть тысяч. А как учила меня мать, такое отношение зверя возможно, если по каким-то причинам человеческая половина претерпела разительные изменения личности. И животная суть никак не может это принять, потому и ощущает опасность.

О необратимых изменениях личности Бэк говорит и ее образ в подсознании. Даже человеческие психологи выстраивают море гипотез на основе снов, что уж говорить о нас. Она «отказалась» от себя. Во «сне» она другая. Сильная, взрослая, красивая, совсем другая, «эльфийка». Это было бы забавно. Простое желание девочки вырасти и быть красивой, если бы не ее нагота!

Даже в желании спрятаться и отказаться от себя, она уязвима и слаба. Даже в попытке сбежать она оказалась неспособна забыть о случившемся…

И слишком уж неутешительные выводы напрашивались из всего того, что я увидел. Если бы в этом «сне» был кошмар, то было бы легче, но она просто отказалась от себя, даже от своей расы, а не только от внешности.

Не удивлюсь, если очнувшись, ребенок не сможет говорить, например. Или окончательно утратит связь с реальностью, превратившись в овощ. И в этом виноват я!

Чувство вины, острым ежом застряло в горле и мешало дышать.

И с чего бы на фоне всего этого, меня должна волновать собственная остановка сердца?!

Да, поганец Рун оказался прав, дипломированный засранец. Да, мои возможности оказались нестабильны. Перенос в сознание Ребекки, внимание на ее волчицу, удержание себя внутри ее разума — казалось бы, мелочь, но отняло столько сил, что сердце уже моего тела не выдержало работы. Энергетические связи материи и ментального тела едва не порвались. Мне с трудом удалось вернуться в сознание.

А потом долго и упорно выслушивать крики Робина. Да, я чуть не погиб. Да, я дурак, по его мнению. Но с чего это меня должно заботить?!

Единственное, чего от меня ждала Бажена, это защита ее дочери, а она…

Я просто падаль! Неблагодарная, подлая тварь, раз допустил подобное!

И осознавая этот простой факт, я первым делом, после того как пришел в себя, потребовал, чтобы Ребекка была в моей палате. В качестве уступки, я даже согласился на все процедуры и эксперименты Руна. Он, конечно же, принялся накачивать меня регенераторами с утроенной скоростью. Он, как и Робин, уверен, что достаточно препаратов, чтобы вернуть мне ноги. Откуда им знать, что увечья — мелочь, в сравнении с дырой в душе?! Как дышать, как жить, зная, что ты настолько никчемен?! Зная, что маленькое сердечко, подаренное миру лучшей из женщин, в любой момент может замереть? Зная, что это сердечко страдает? Зная, что невероятные по глубине глаза не могут больше смеяться? И единственный кто виноват в боли этого чуда — ты!

Воистину, ада мне мало! Наверное, именно такие, как я и становятся демонами, проклятыми и прочими падшими тварями!

Скорбь от смерти Жореса, как лучшего из друзей. Вот так, теряя друга понимаешь, как много он значил, как много места занимал в твоей жизни. Как оказалось, его сила духа всегда была опорой для меня. Он был уверен во мне. В моих решениях, и это незаметно, помогало мне распрямить плечи. Помогало и подпитывало мою гордость. И вот нет больше того, кто мог оценить мои поступки и помочь советом. Нет того, чье осуждение останавливало меня, как ведро ледяной воды. Нет в этом мире больше того, чья ухмылка придавала сил в моменты когда кажется, что все идет крахом.

Я мог бы припомнить сотни случаев, когда просто его присутствие мне помогало и поддерживало. За годы рядом я стал видеть Жореса, как норму, как часть себя. И сейчас мне словно руку отрубили, словно вырвали глаза.

Из-за меня нет в этом мире того волка, который вызывал зависть и восхищение. Он был лучше меня, сильнее во многом, пусть и не имел сильного зверя. И вот он погиб, а я жив, лишь потому что мой зверь чуть сильнее. Лишь, потому что в этом гнилом мире можно легко убить любого, чтобы добраться до более сильного. Погиб, потому что когда-то его «купили» и приказали служить мне, и сдохнуть раньше меня, чтобы я мог дышать!

Глухая тоска от осознания, что Бажена больше никогда не засмеется на мою шутку, никогда больше не чмокнет меня в щеку. Она никогда больше не запоет, готовя нам ужин. Никогда больше она не проявит интереса к моей работе и не скажет пару таких простых, но важных слов. Как описать чувство от утери женщины, которая никогда, ни единого дня, не была твоей и при этом принадлежала тебе всецело? Она служила мне, она любила меня. Да, по своему, без той любви, о которой я даже не мечтал, но любила, как друга, как брата.

Ее тепло согревало нас обоих. Только если сейчас они рядом, снова вместе, то я здесь!

И что они видят, наблюдая из лучшего мира?! Что их единственная дочь стала такой!

Как описать огромную черную дыру в груди от осознания, что ты стал виной кошмара, сломавшего жизнь маленького чуда? Нет таких слов.

Просто у меня ощущение, что случившиеся с ней вырвало мне сердце, и сейчас я просто истекаю кровью из развороченной груди.

Боль, тоска, скорбь сплавились в единый клубок, который сжирает меня изнутри, каждую секунду и наслаждается каждым моим судорожным вздохом. Если до того, как я коснулся внутреннего мира Бэк, я еще верил во что-то, хотел, чтобы уверенность Робина передалась и мне. То после единственного взгляда в эти жестокие пустые глаза «принцессы», в которых остались лишь угли от прошлой малышки, верить во что-то — глупо.

Вот и сейчас Рун в очередной раз уговаривал меня перестать удерживать ментальное тело Ребекки. Перестать тратить власть альфы на нее. Такой гений, но такой идиот! Мои силы — это сейчас, то единственное, что я могу ей дать, даже если это не слишком поможет ее разуму.

В двери постучали. Показалось массивная фигура Дина — охранника, приставленного Робом. Еще один смертник рядом со мной, чтобы гниль во мне могла продолжить существовать.

— Тут Альфред пришел, пустить?

Сил говорить не было, только обозначил кивок. С огромным трудом разжал пальцы, выпустил маленькую ручку. Выпрямился на своей кровати, отстранившись от каталки Бэкки.

Вальтер

Альфред Сеирус — элитная Тень. И замена Ирвану. Высокий, тренированный боец, с широким подбородком, вечной щетиной на скулах и грязными золотыми волосами, с заметными темными корнями. На самом деле, если судить объективно, то он был идеальным телохранителем брата. За эти годы к нему не было никаких нареканий, вплоть до того, что он предпочитал человеческие бордели, романам с волчицами. И как говорил Роб, это от того, что он не желает приобретать уязвимость в виде семьи.

Он был всегда вежлив и почтителен. Идеальная мебель за спиной брата, в его глазах никогда не было гнева или простого недовольства. Но, я все равно не мог смотреть на него трезво, всегда хотелось дать ему в морду, просто потому что он занял место погибшего волка.

Вот и сейчас. Чуть помятая рубашка, черные джинсы и взрыв на голове. Тень остановился в паре шагов от меня. Прижал руки вдоль корпуса и чуть склонился.

— Господин Вальтер, — проговорил вместо приветствия. — Мне передали, что вы желали переговорить со мной.

— Да, присядь, — попросил я, с трудом отворачиваясь от лица Бэк.

Заставил себя посмотреть в его глаза. Уверен, он знает, как я его ненавижу. За все эти годы мы не обменялись и сотней слов. И тут я позвал его сам. Но на лице нет и намека на удивление.

— У меня к тебе личный разговор. И я буду признателен, если ты не только ответишь честно и правдиво, но сохранишь его в тайне от своего Господина.