Кстати, интересная идея с этой магической аттестацией. Так как альф с каждым поколением все меньше и меньше, было решено убрать из закона такое понятие, как «битва за власть». Если раньше подобное было именно законом — хочешь власти, поди и убей прошлого альфу — то теперь этого нет. Совет Рас, то есть сборище самых известных, аристократичных и прочее-прочее персон, совместно, с помощью магии артефактов, определяют силу влияния того или иного лидера на соплеменников.

В случаи с оборотнями — это флюиды, то есть сила вожака, на которую так чутко реагируют все прочие собратья. И определив подобное влияние, об этом тут же автоматически сообщается на весь мир, то есть теоритически подделать результаты нельзя. Уверена, что не все так гладко, как обещается, но этим результатам верят. И среди всех волков Робин — сильнейший. Да, не сильнейший маг, но сильнейший лидер.

Как различить разницу между магической силой и силой звериного влияния? А очень просто. Вполне вероятно, что есть волки сильнее магически или физически Робина. Если действовали прошлые законы, то альфу убили бы в поединке, той же магией или просто порвали бы, сменив ипостась. Но обряд определяет «влияние», то есть если поставить двух альф, а напротив них других оборотней, то теоритический один повлияет на десяток, а вот Робин на сотню, а то и «перевербует» десяток мага, потому что их звериные половины покорятся более сильному.

Как-то так… теперь, думаю, еще очевиднее почему я ненавижу двуличностых разумных. С ними почти никогда нельзя вести речи о доверии, преданности и верности, если ты слаб, или если ты — женщина. Нет, каждый оборотень будет до последнего защищать семью или свою женщину, но так же верно и то, что никакой сильный оборотень не допустит женщину (дочь, мать, жену) до влиятельной работы, та же политика, к примеру, для женщин почти закрыта, по причине более слабых вторых натур.

Тень тряхнул головой, как бы прерывая пристальное мое разглядывание, или уверился в том, что реакции на свои слова не будет.

— Тебя не учили представляться, когда говоришь со старшими? — с укором проговорил он, прищуривая и без того острый неприязненный взгляд.

И на Ребекку, маленькую девочку после операции, это бы, несомненно, оказало бы действие. Но я — не она, и в отличие от прошлых моих жизней, тут мне не надо примерять маску прошлой личности тела. Тут я могу быть собой, ну с поправкой на то, что признаваться в том кто я такая, не стоит, как и раскрывать все свои возможности. В данном случаи, я планировала сыграть на полном изменении, читай «взрослении» Ребекки. Тем более что у меня есть все основания для правдивости легенды. Какой ребенок не повзрослеет, и не поумнеет, если на его глазах убили родителей?

— Эй! — волк щелкнул пальцами, как приманивают официанта. — Я с тобой говорю!

Я тоже тряхнула головой, и наконец, сосредоточила внимание на его глазах.

— Я знаю, кто вы. Тень, — сказала. — Да и вы мое имя знаете, раз сейчас здесь.

Его глаза приняли прежний размер, что могло означать удивление. А через миг бесформенные губы скривились в злой усмешке.

— Что ж… раз ты решила начать общение с хамства, то и я церемонится с тобой не буду. Мне приказали — и я здесь, чтобы уведомить тебя о решении моего альфы.

Он умолк, а я навострила ушки, прислушиваясь к Эмпату внутри. И… не могу сказать, что меня удивило, то что я почувствовала. Несмотря на все знаки тела, мимику, жесты, тон голоса, Тень не испытывал ничего подобного. Не было гнева, злости или отвращения. На самом же деле волк меня… жалел. Да, это было самое близкое. Мой вид вызывал у него желание меня прижать к себе и спрятать, а не выпороть, как я полагала сначала.

Играл волк прекрасно, если бы не Эмпат, никогда бы не подумала, что он испытывает ко мне хоть что-то положительное. Но, так было, под маской пренебрежения скрывалось совсем иное, я бы даже сказала, светлое. А мое лицо то и дело сменялось на другое детское, почти затертое в памяти.

Я чуть нахмурилась, и постаралась еще глубже вникнуть в помыслы этого мужчины. И это удалось, я ощутила не только эмоции, но и успела поймать образы-воспоминания, его ощущения.

Оказалось, что он уже видел маленькую девочку, которой «испортили жизнь». Альфред был уверен, что я на нее похожа, но не внешностью, а обстоятельствами. И это сходство и будило в оборотне почти иррациональную привязанность, жалость и сострадание ко мне.

Она попала в приют при школе Теней намного позже самого Альфреда, но они сдружились, если это слово вообще применимо к волкам в приюте. Он оберегал ее несколько лет, пока у маленькой девочки не стали проступать признаки взрослости. Перая пряталась за спиной агрессивного подростка, помогала ему во всем. Я не могла ясно пролистать его память, но уяснила, что для Тени эта девочка была единственным светлым пятном в детстве.

История дружбы или скорее братско-сестринской любви закончилась давольно ожидаемо. Запретный плод, как известно, сладок. А Альфред так плотно опекал девочку, что у других это вызывало только зависть и гнев. В один прекрасный день, точнее ночь, мальчишку подловили и избили до полусмерти, тогда это было еще возможно.

Что именно сделали с Пераей уточнять не нужно. Когда оборотень пришел в себя, то в соседней палате уже пытались спасти «сестру». Современная медицина творит чудеса, поэтому это удалось. Да и девочка уже почти сформировалась в нужных местах, так что ее повреждения не требовали серьезной операции. Другой вопрос, что психологически юную волчицу сломали. Одно дело избить, угрожать, унизить, и совсем другое проделать толпой то, о чем не принято говорить.

Почему-то принято считать, что женщины переживают это с трудом. Лично я уверена, что подобное с мужчиной ломает жертву намного больше, чем могло бы покалечить девушку. В любом случае, девочка оказалась совершенно не готова к подобному. Настолько, что она нашла способ сбежать от случившегося. Правда, не из приюта, а за грань.

Ее самоубийство сформировало личность будущей Тени намного лучше, чем все наставники школы вместе взятые. Смазанная картина ее тела на асфальте, в сознании мужчины, почти сплавилась с картинкой избитой, окровавленной девочки с разведенными ногами, на полу какой-то большой комнаты…

Я моргнула, обрывая связь с ментальным телом оборотня, и уже совсем другими глазами глянула на этого опасного волка. Да, убийца. Да, опасен. Да, вполне возможно, по нему плачут все мозгоправы. Но… не для меня. Никогда не могла ненавидеть того, кто когда-то любил. А уж тем более того, кто жалеет меня. Подобные чувства и во мне всегда вызывали ответную жалость. А жалость и ненависть рядом быть не могут.

Оборотень нахмурился, видимо рассмотрев что-то в моих глазах. Ведь в них не было страха перед взрослым мужчиной.

— Думаешь, с тобой будут сюсюкать? — он рассмеялся. Вполне искренне, кстати.

— Нет, господин, — пискнула я, опуская взгляд.

Вот где бы пригодились длинные волосы, за ними удобно прятаться, а я с моим «ежиком» такое не проверну.

— Ты что-нибудь помнишь о случившемся?

— Почти нет, господин, — призналась.

Знала, что родителей убили, но без подробностей. Как знала, что проделали с моим телом. И опять же без подробностей. Память ребенка «схлопнулась» сама в себе, и мне еще нужно время, чтобы выудить из нее образы моих убийц, насильников, как и последние часы жизни настоящей Бек. Нет, меня подобное не сломало бы, да и не трогало, если честно. Но месть — это свято. Всегда убирала убийц своего тела, в каком бы мире не оказывалась, и не вижу причин менять привычки.

— Так я тебе сообщу! — заговорил Тень альфы. — Твои родители мертвы, потому что оказались дерьмовыми Тенями. Из-за их ошибки и слабости едва не погиб их Абсолют.

Он шагнул к кровати, отшвырнул покрывало (или это тонкое одеяло?) прижал меня к подушке одной рукой, а второй задрал к шее мой балахон, нагло оголяя мои маленькие намеки на будущую грудь. Еще не бугорки, но уже и не кнопки. И что, интересно, здоровые лбы нашли вот в этом? Ладно, признаем, что извращенцев везде хватает…