– Нет, спасибо, нам запрещено, – успокоил меня электрик. – Можно мне вот этот стул?

Я положил люстру на диван и внимательно следил за тем, как электрик откручивал мой старый светильник, который уже забыл, когда его последний раз протирали. Из носа гостя вдруг обильно потекли сопли. Он подал мне открученный светильник, и я с отвращением опустил его в коробку.

– Кто здесь у вас копался?! – недовольно проворчал электрик. – Все провода перепутаны. Ничего не понять!

Сопли уже свисали ниже его подбородка и энергично подергивались от движений, которые совершали не перестававший шмыгать нос и перебиравшие провода руки.

– Принесу салфетку, – снова обеспокоился я.

– Не надо… не нужно!

Электрик отвлекся на мгновение и ловко подхватил падающие сопли правой рукой. Их было слишком много, и от такой картины к моему горлу подступила тошнота. А синий комбинезон снова взял отвертку и запустил руку в комок проводов. Вдруг послышался треск, хрип, скрежет. Электрик задергался на стуле, стул закачался, под потолком замелькал свет и посыпались искры. Я быстро отскочил в сторону, зная, что находиться рядом и тем более притрагиваться к человеку в тот момент, когда его замыкает электричеством, опасно.

"Страшное дело, если кто-нибудь узнает про это. Меня ведь казнят", – рассуждал я через несколько минут, стоя над обугленным телом. Нужно прятать труп. Чертов электрик!

Тело саонгорского электрика значительно превышало по размерам и весу меня. Значит, бегать с ним мне не удастся, но с передышками перетащить его вполне возможно. И где-то я еще слышал, что после смерти тело становится легче.

Взвалив опаленную плоть себе на плечи, я поплелся к двери, переводя дыхание через каждые два шага. От Садека сильно пахло жареным мясом. Мне это на мгновение напомнило последнюю поездку за город с вином и пивом, жареными шашлыками и беспечным весельем. Но, отогнав приятные воспоминания, всплывшие в неподходящую минуту, я посмотрел в глазок: на площадке коридора с темно-розовыми стенами никого не было. Спускаясь в лифте, я шептал себе под нос что-то вроде молитвы, завороженно глядя на верхнюю часть двери, где мерцали голубые цифры этажей. Повезло: лифт открыл двери уже на подземной стоянке.

"Пойдем, дружок", – я снова взвалил тело на плечи и потащил его к небольшому красному «Каро», который выиграл в прошлом году в телевизионной лотерее. Машина, конечно, далеко не новая на сегодняшний день, но чего лучшего может желать маленький арабаксманский студент-эмигрант. "Полезай в багажник", – мне становилось как-то спокойнее после того, как я отпускал покойнику какую-нибудь фразу в повелительном наклонении, будто мы в паре делали одно общее дело. Багажник у моей машинки отличался великодушной вместительностью по сравнению с салоном, и электрик поместился туда без дополнительных усилий с моей стороны. "Полдела сделано. Осталось самое сложное". Я облокотился на багажник, достал из пачки вторую сигарету и закурил, глядя в одну точку. Чертов электрик!

Со стороны въезда послышался резкий и свистящий шум мотора, заставивший меня очнуться. Почти до конца докуренная сигарета обожгла пальцы. Во рту стоял странный вкус пережаренного мяса, горечи и соли. Сплюнув, я открыл дверь и сел за руль. Мелькнул голубым маленький прямоугольный экран на передней панели. Если надоедала навигация с авариями, пробками и предложениями интерактивных услуг, то он показывал только один канал – "Саонгорская Поверхность", где непрерывно транслировали информацию узкого поля и однообразной тематики: новости, рекламу и несколько рубрик для автолюбителей. Такая политика канала поощрялась и считалась правильной с точки зрения безопасности. Отдельным меню предлагалась межконтинентальная и международная линия: заказ билетов на любой транспорт в любое время в пределах досягаемости полета.

Через минуту я медленно выезжал из подземного гаража.

– Эй! – окликнули сзади.

Я обернулся. К машине приближалась Сандра, одна из моих знакомых сокурсниц в колледже. Я давно хотел познакомиться с ней, но здесь, в этой стране, меня стесняет множество факторов. Бывало, что целыми вечерами я вбивал себе в голову обидные мысли: я не урод, но здесь чужой, поэтому появляется комплекс неравенства, нужно терпеть. И я не способен нравиться местным просто даже своей чужестранной внешностью, так чего ж я так заглядываюсь на эту высокую красавицу? Она и мельком в мою сторону не смотрит, да и проходит мимо, будто я и не стою на пути. "Отвяжись от нее и от этих мыслей – говорил я себе, – не-дож-дешься! Хочется с девками отрываться – улетай обратно на свою землю и там все будет.". Короче говоря, теперь эта симпатяжка стояла рядом с моей машиной и смотрела на меня.

– Привет, Сандра! Как дела? – не нашелся я сразу и начал с глупого вопроса.

– Вот только сегодня сдала годовую работу на аттестацию и теперь пару недель могу делать все, что вздумается, – беззаботно прощебетала Сандра. Что-то было в ее лице и голосе такое неземное, прекрасное – не из этих мест пришла ее красота. Размышляя иногда над тем, что может привлекать меня в крупности ее саонгорских форм, в очаровательном, но большом для меня лице, в лихой девчачьей походке, один шаг которой равнялся почти двум моим, ответа я не находил. Нельзя сказать однозначно, что это было то самое драгоценное чувство, которое может подарить судьба, но некоторые подобные ощущения она во мне вызывала, она волновала меня, но я был далек от нее, как, впрочем, и от других, во всем.

– Куда направляешься? – прервала Сандра затянувшуюся паузу, очевидно ожидая от меня потока комплиментов в свой адрес, ведь не зря торжественно было объявлено об аттестации.

– А, м-м, я? Я направляюсь? Ах да, я еду… – черт, она застала меня врасплох, чтобы так сразу выдумать. Не сказать же ей, что я вывожу труп. – Еду в город.

– О, как кстати! Подбрось в центр до "Универсала".

"Как же быть? Нельзя ей отказывать, но она может помешать. Хотя, чем помешать?" Ведь труп не в салоне сидит. Для меня же это необыкновенная возможность побыть рядом с ней, с Сандрой, пообщаться вблизи… Очень странный сегодня день: такая трагичная неудача и вдруг такой чудный сюрприз; неудивительно, что хочешь избавиться от первого и обрести второе.

– Давай, конечно! Садись справа на переднее, – я потянулся и открыл правую дверь изнутри.

Не я один испытывал к Сандре нежные чувства, и не только я оставался наедине со своими мечтами. Она недавно появилась в колледже и за тот год, что училась здесь, успела привлечь к себе внимание большой части мужской аудитории. Вот ее краткий портрет: зеленые глаза, над которыми лихо прочерчены линии черных бровей, прямой гладкий нос, по которому можно было изящно скользить кончиками пальцев, ровные ноги с красиво выдающимися бугорками колен и изящной линией бедра. Но настоящей ценностью этого создания была светлая копна упругих волос. Волосы благоухали неповторимым ароматом и, казалось, блестели даже в полной темноте. Мне более ни до, ни после не встречалось в жизни ничего прекраснее.

Съехав на дорогу, мы понеслись по прямым улицам Саонгоры, которые уже зажгли свои электрические деревья, провожавшие сумасшедших водителей. Впереди высились силуэты небоскребов, отмечающие центр населенного мегаполиса. До места назначения оставалось около получаса. Поездка проходила в молчании, и мы лишь изредка обменивались взглядами. Во взгляде Сандры угадывалось какое-то желание, мысль, вопрос, загадка. Я вдруг почувствовал, что стал интересен ей. Мне даже показалось, что девушка поехала со мной не из-за того, что ей куда-то нужно, а тоже искала повод для общения и ничего другого не нашла.

Место, которое мне было нужно, находилось совсем недалеко от «Универсала», куда я вез Сандру. Теперь я забыл о девушке и полностью погрузился в мысли, как справиться с моей жутковатой задачей. Я даже не заметил крупную аварию на широкой автомагистрали. Меня отвлек выпуск «Новостей» по "Саонгорской Поверхности": с экрана рассказали о том, что океанический конфликт погашен. Человек в прямом эфире проанализировал обстановку на месте и сообщил, что требования работников уже выполнены. Я отвлекся от скучных новостей, но тут ведущая перешла к следующему сообщению: