Императорский холм. Крепость – дворец правителя Мирвара.

***

Прошло несколько спинов. Рано утром на пороге покоев императрицы появился заплаканный Ганимед. Опершись плечом на косяк, он стоял на одной ноге, а вторую, полусогнутую, держал на весу.

– Мам, мне нужна помощь, – сдавленно произнёс мальчик.

– Что случилось, Ганимед? – тревожно спросила мать. – Подойди.

– Калатит мне ногу сломал, – пробормотал мальчик.

Морщась от боли, он еле доковылял до матери и неуклюже примостился на диване.

– Да, теперь вижу, – без особого сочувствия сказала она, – сломана голень. Ничего. Пригласим колдуна, и скоро всё станет нормально. Ты ведь знаешь, Ганимед, сломанные кости становятся крепче, когда срастаются.

– Знаю, мам, – поморщившись, кивнул тот. – Больно. Просто не понимаю, зачем так жестоко бить.

– Бьют, чтобы ты стал сильнее. Мы рождаемся с хрупкими костями, они полые, рыхлые, и сильный враг может легко их сломать. Но когда вы тренируетесь, набиваете руки и ноги, они становятся только сильнее. Когда ты повзрослеешь, твой скелет станет подобен крепкому металлу, и его уже невозможно будет сломать. Пока враги будут пытаться это сделать, ты будешь думать, Ганимед. А думать в бою – значит одержать верх. В драке губит не отсутствие навыков, а отсутствие времени. Пока твой враг в горячке будет суетиться, ошибаться, ты хорошенько подумаешь и нанесёшь один точный и сокрушительный удар. И сколько бы их ни было вокруг, против такого воина, как ты, славного и сильного воина Мирвара, с холодным умом и невосприимчивым к боли, никто не сможет устоять.

– Мам, зови колдуна. Меня надо ставить на ноги. Завтра опять на тренировку.

– Завтра пропустишь занятия, а может, ещё и послезавтра. За три спина кость хорошо срастётся. Раны у тебя заживают быстро, как и у твоего отца… Прислуга! Лекаря сюда! – мощным басом прогремела мать.

За пределами покоев возникла суета. Кого-то послали за заклинателем лиха.

– Уже скоро придёт помощь. Пока посиди. Не суетись. Познакомься с болью.

– Голень намного больнее, чем нос, – зажмурился Ганимед. – Хотя…

– Да, сынок, про нос я уже и забыла. У тебя и твоих братьев столько травм, что всё и не упомнишь. Дай посмотрю. – Ганимед повернул к маме грязное, заплаканное лицо. – Нос в порядке. Синяк практически сошёл.

– Неправильно всё это.

– Не начинай, Ганимед, – нахмурилась мать. – То, что ты говоришь, – вот это неправильно. Ты ещё маленький. Не тебе судить о традициях Мирвара.

– Мам, я не про тренировки. Я про жестокость и бесконечную войну. А что, если я не хочу воевать? Не хочу никого убивать. Я не такой агрессивный, как все остальные ребята. Даже когда бью, я бью с уважением. И мне жалко тех, кому приходится причинять боль.

– Откуда в тебе это, Ганимед? Ты же сын правителя. Мирвар воюет всю жизнь. И хочешь ты этого или не хочешь, но тебе тоже придётся. И помни, Ганимед! Мирвар не убивает тех, кто принимает его власть и смиренно склоняет перед ним голову. Он безжалостен лишь к тем, кто смеет выступать против него. Прекращай эти разговоры, и не вздумай ни с кем делиться такими взглядами. Со временем ты вникнешь в суть войны. И пойми – агрессивным быть вовсе необязательно. Можно убивать врага со спокойным сердцем.

– Суть войны, мам? А что там вникать? Я и так всё знаю.

– Значит, ты в курсе, сынок, что Мирвар воюет во славу Господа.

– Мам, там, где вы ищете, нет никакого Бога, – покачал головой Ганимед.

– Нет, есть! – сверкнула глазами мать. – И наш флот его обязательно отыщет!

– Он ищет Бога, а находит лишь боль и смерть. Я не понимаю, почему Бог позволяет вам делать такое. Порой я думаю, что его не существует.

– О чём ты говоришь, Ганимед! – возмутилась мать. – Что значит не существует? На Мирваре и в любом другом мире мы находим одни и те же свидетельства существования Бога: священные писания, храмы, могущественные колдуны. Бог столько рассказал нам о себе. Откуда, по-твоему, взялось лихо? Вся эта магия, все эти удивительные технологии, мистическое Чрево?

– Мирвар отнял это у других, – хмуро ответил Ганимед.

– Нет, сынок. Сам Бог дал это Мирвару. Мы действуем в рамках дозволенного и никогда не выходим за его пределы. Почтение к Господу – основополагающая идея Мирвара.

– Бог не позволял вам убивать жителей других планет. Вы это разрешили себе сами.

– Нет, Ганимед. Бог с нами. Ведь он никогда не выступал на стороне противника, не пытался нас остановить. Он просто желает, чтобы мы становились сильнее. Впитывали инопланетные культуры, духовные традиции, обогащались нравственно и научно. Путь к Богу не такой простой, как тебе кажется. Чтобы добраться до духовного мира, требуется много ресурсов. Мы их получаем, аккумулируем и двигаемся дальше. И будем это делать до тех пор, пока однажды наш корабль не достигнет границ божественной обители и правитель Мирвара не предстанет перед создателем во всём своем праведном могуществе.

– Где Мирвар ищет Бога? Подумай, мам. Это такой бред… – покачал головой Ганимед и болезненно поморщился. Перелом доставлял ему сильные страдания, а колдуна всё не было.

– В священных писаниях сказано, где его искать. Сам Господь поведал нам об этом. Указал чёткое направление. С тех пор мы постоянно ищем путь и составляем карты Вселенной. Одно известно нам наверняка: если мы движемся вверх, значит, мы движемся в правильном направлении.

– Вверх, да?

– Бог там, – уточнила она, направив указательный палец вверх.

– Нет, мам. Бог живёт здесь, – и Ганимед положил ладонь себе на область сердца.

– Где это здесь? – смутилась мать.

– Внутри. В сердце.

– Это кто тебе такое сказал? – Она грозно посмотрела на сына.

– Никто, – отвёл взгляд Ганимед.

– Никто, говоришь? Да? А ведь ты опять его видел.

– Никого я не видел.

– Видел, видел. Ты так и не научился врать. Значит, опять он? Воображаемый друг Нарада? Когда?

– Когда нос сломали, – сдавленно ответил Ганимед.

– Теперь ясно… Господи, да сколько можно. – Она прикрыла глаза и тяжело вздохнула. – Ты болен, Ганимед. Ты не отличаешь вымысел от реальности.

– А Нарада не вымысел, мам. Он настоящий, живой.

– Нарада – вирус Ганимед, – прошипела мать, коснувшись указательным пальцем своего виска. – Он забрался тебе в голову и ведёт тебя к смерти.

– Да ты чего? – улыбнулся Ганимед. – Какая ещё смерть? Нарада говорит только о хорошем.

– О нет! Бред, который несёт твой оранжевый друг, на Мирваре смертельно опасен. Стоит тебе по неосторожности поделиться этими соображениями с кем-то кроме меня, и тебя пристрелят.

– За что? Я же не делаю ничего плохого?

– А ты всё еще не понял, мой мальчик? Нарада – это твоя слабость! Нет никакого Нарады, а есть лишь твоя слабость. Ты как-то умудрился оживить её в своем воображении. Смог заставить её говорить с тобой. А потом решил её ещё и слушать.

– Нет, мам. Нет, – испуганно замотал головой Ганимед.

– Ну как нет? Ты вспомни, что ты мне про него рассказывал. Маленький, беспомощный дедушка. Добрый такой. Перед всеми извиняется. Всем кланяется. – Ганимед зажмурился изо всех сил и опустил голову. – Так выглядит слабость. Жалкая, мелкая сущность, что пробралась в моего сына и уничтожает его изнутри. Я сегодня же поговорю с твоим инструктором по рукопашному бою и скажу ему, чтобы тебя больше не били по голове!

– Не надо, мама! Это позор для меня!

– У меня нет выбора! Я тебя просто теряю. Тебя убьют, сынок, понимаешь? Если это не остановить, ты проболтаешься. Да даже если и будешь молчать… Ты и так не такой, как все. Это очень заметно. Ты жив до сих пор, потому что ребёнок. И наш сын, прости меня Господи. Хоть и младший, но сын правителя.

– А что я делаю не так? – На глазах у мальчика показались слёзы.

– Ты носитель опасного вируса безумия. Ты исповедуешь слабость, а на Мирваре за это смертная казнь. Представляешь, какую тень ты можешь бросить на своего великого отца, если будешь так унижаться? История ещё не знавала таких, как ты. Слабость, сынок, это величайший грех. Она погубит тебя.