— Какой у нас план?

— У нас? — фыркнул Фрэнсис. — У нас нет никакого плана. Ты отправляешься учиться дальше, девочка-хохотушка, а я разбираюсь с этим дерьмом.

Он поднялся на ноги, и Лорелайн запаниковала. Как же так? Она ведь даже не спросила его об Итане, не взяла номер телефона для связи. Фрэнсис задумал ее кинуть? Кажется, у семейки Боннэ не складывается с благодарностью.

— Думаешь, найдешь Робина Баррета? — она позволила себе едкий смешок.

— А ты думаешь, нет?

— Я скажу тебе, что думаю, если пообещаешь, что мы будем работать сообща. Я хочу помочь. Я могу помочь! И это я до всего этого докопалась, сама, а ты, — она гневно указала пальцем на Фрэнсиса, — пришел на готовенькое.

— Ладно, — дернул плечом он.

Лорелайн продолжала вопросительно пялиться на него. Потом она включила экран планшета и нашла вкладку с материалом про Робина.

— Говоришь, тебе его имя знакомо? Оно сутки звучит со всех телеканалов страны. Я думаю, тебе понадобится помощь, чтобы найти одного из самых разыскиваемых людей в США, — сообщила она, не скрыв удовольствия.

Фрэнсис не поменялся в лице.

— Эта информация ни черта не стоит или ты знаешь, как его найти.

— Знаю. Только у меня условие. Когда мы его найдем, пойдем в полицию.

Фрэнсис кивнул.

— Вообще я так и собирался сделать. Пойти в полицию, — сказал он. — А потом в церковь, помолиться.

Передав планшет, он уселся обратно на скамейку и уставился перед собой, будто ожидая, пока Лорелайн заговорит первой.

— Как думаешь, с Итаном все будет нормально?

Фрэнсис пожал плечами. И его неуверенность ударила по Лорелайн сильнее, чем она готова была признаться. Обняв себя за плечи, она шумно выдохнула и осознала, что не намерена опускать руки, будет надеяться на то, что Итан проснется, до последнего. До того момента, когда он проснется.

***

Робина приютила анонимная комната с запахами сигаретного дыма, плесени и затхлого пота.

Лежа на одноместной кровати, подперев голову плоской подушкой, он смотрел репортажи Си-эн-эн и Седьмого. Робин стал для журналистов настоящей сенсацией: мальчик, переживший потерю родных в детстве, приехал в большой город и добился значительных карьерных высот. Вспомнили в вечерних ток-шоу и протекторат Джейсона Найта, и его отношения с Кимом Даймлером… Робину казалось, что он превратился в плоский информационный повод, в фигуру прайм-тайма, на которую смотрели, чтобы не думать о своих проблемах.

Последние сутки он почти не выходил из маленького номера мотеля в пригороде Нью-Йорка. Только однажды рискнул выбраться на улицу, чтобы купить еды (два хот-дога, пачку пончиков и виски) на автозаправке через дорогу. Улица отныне казалась небезопасной и враждебной. Даже если ему грозила тюрьма, Робин не планировал оказаться в ней так быстро. Он еще не сдался, не опустил руки; размышлял, как ему потащить за собой на дно и Дэвида Маккензи…

Он бросил случайный взгляд на экран и схватился за пульт. В новом репортаже журналисты, дежурившие около его дома, сумели поймать Эшли в кадр. Только на секунду: она вышла из такси с бумажным пакетом в руках, закрыла лицо рукой и проскочила к входной двери, не сказав ни слова. Затем на экране появились другие журналисты, камеры, закрытые окна, через которые могли бы выглядывать малыши. Хотя их там, конечно, не было. Эшли не позволили бы дальше заниматься социальной работой после этой новости. После того, как СМИ выяснили, что она вырастила террориста.

Лишь на Седьмом канале о нем говорили сдержанно — Робин предполагал, что за это стоит благодарить Кима.

Репортаж снова завладел его вниманием, Робин сделал звук громче.

В кадре появился мужчина по имени Эли Уильямс. Известный нью-йоркский юридический защитник, родом из Италии. Робин предположил, что этого человека Маккензи нанял себе в адвокаты. Значит, именно Эли будет уничтожать его в суде. Хороший выбор. Робин помнил, что Уильямс не проиграл ни одного дела, Ким шутил, что этот человек заключил контракт с дьяволом.

— Мистер Уильямс, что вам сказали в прокуратуре?

До Робина, наконец, дошло, что они стояли на ступеньках офиса окружного прокурора.

С десяток микрофонов с эмблемами телеканалов едва не доставали до лица Эли, а он с невозмутимым выражением поправлял платок в кармане пиджака.

Истинный король положения с выразительными, почти хищными жестами.

— Насколько мне известно, — начал он, дослушав длинный вопрос репортера «Фокс Ньюс», — Дэвида Маккензи в данный момент вызвали на допрос в качестве свидетеля по диверсиям. Полагаю, его попросят предъявить доказательства тех масштабных обвинений, которые он распространил накануне…

— Вы думаете, прокурор не поверит Маккензи?

Эли повернулся в сторону рыжеволосой журналистки, коснулся указательным пальцем нижней губы.

— Дэвиду Маккензи предстоит доказать причастность моего клиента. Так работает система правосудия в Соединенных Штатах. Как вы, надеюсь, знаете, на обвинителя ложится тяжкое бремя доказательства вины. Не собираюсь им мешать делать свою работу. И я повторюсь, — он повысил голос, не давая репортеру задать вопрос, — Робин Баррет, интересы которого я представляю, не является в данный момент фигурантом дела о взрыве на Арконской станции. Он не фигурант, он не свидетель и уж тем более не обвиняемый.

— Вы же знаете, что это временное и…

— Хотите знать, что я знаю? — Эли посмотрел прямо в камеру. — Я знаю, что на протяжении последних дней девяносто процентов присутствующих здесь журналистов нарушили конституцию Америки и основополагающий принцип о презумпции невиновности, называя моего подзащитного террористом, подрывником и еще бог знает кем. Я знаю, что завтра утром вы найдете на электронной почте письма с исками от моих дорогих помощников. А еще я засужу некоторых из вас за вторжение в личную жизнь Эшли Баррет.

Дальше Робин не слушал. Он встал, опираясь рукой о тонкое одеяло, попытался осмыслить.

Эли Уильямс стал его адвокатом? Как это вообще возможно? Ведь с ним никто не связывался.

Эли продолжал говорить в микрофоны, размахивая рукой, в какой-то момент оператор поменял точку съемки, и Робин увидел, что позади Эли стоят несколько человек в деловых костюмах. Среди них был и Ким Даймлер.

Кажется, эмоции Робина наконец прорвали плотину отрицания и бросились в бой со здравым смыслом. Неужели Ким, несмотря ни на что, оставался на его стороне? Он позаботился об адвокате? Эта версия хотя бы что-то объясняла: брат Кима Алекс, теперь работавший в прокуратуре, наверняка был знаком с Эли.

Впервые с тех пор, как Маккензи обвинил его во взрыве, Робин допустил мысль, что он мог бы победить. Засадить Маккензи за решетку, сделать так, чтобы козел получил по заслугам. О, представив это, Робин испытал истинное удовольствие. Он бы дорого заплатил за то, чтобы на смазливом лице Дэвида появился неподдельный страх.

Но Маккензи не стал бы подставлять Робина без полнейшей уверенности в собственной безопасности. Он знал, что у Робина нет козырей. Ноль! Лишь номер телефона, который мог вести куда угодно. Однако если не отстаивать правду, тогда что?

Робин порылся в сумке и достал смартфон, который оставался выключенным все это время. Он знал, что по сигналу реально отследить местоположение человека, и не собирался пока давать такую легкую возможность найти его полицейским или головорезам Маккензи. Но как без смартфона понять, что задумал Ким?

Находясь в мотеле, Робин даже спланировал побег куда-нибудь в Европу. Прикинул, что сможет найти людей, способных подделать документы через Сеть.

Теперь на его стороне оказался влиятельный адвокат с целой армией ассистентов — зная Кима, Робин понимал, что это не хаотичная попытка помочь. За ней стояло что-то большее. Наверное, он бы мог позвонить Киму, ведь его пока не огласили в розыск. Если честно, ему даже стоило позвонить. А потом назначить ему встречу, крепко-крепко обнять и сказать все то, что не решался.

Он продолжал держать в руках смартфон, постепенно пропитываясь страхом.