Робин вздохнул, разблокировал телефон, открыл сообщение и прочел:

«Я знаю, кто ты такой, Робин Баррет. Сделка аннулируется, или о том, что конкретно ты взрываешь, узнают все».

Он выронил телефон из рук, словно на нем возникла ядовитая змея. Его сердце забилось у горла, руки мгновенно стали влажными. Нет. Невозможно. Нереально. Не может быть. Сопливый вчерашний школьник! Он сжал ладони в кулаки, почти зарычав. Итану помогли. Но кто?! Робин поднял с пола телефон, хотел со всей дури запустить им в стену. Но медленно опустил руку: ему еще потребуется связаться с Итаном.

Он рисковал. Конечно рисковал, потому что приходил на встречи лично. Но такую схему работы Робин выбрал не случайно. Посредники. Используя три, пять, десять подставных лиц, чтобы сторона на одном конце провода не догадалась, кто находится на другом, увеличивался и шанс на провал. Потому что каждый посредник способен раскрыть их схему. Робин и Маккензи сошлись в том, что круг лиц, знающих о диверсии, необходимо ограничить. И он поверил Маккензи, который посоветовал ему использовать неамбициозного и молодого человека, не имеющего опыта.

«Те, кто в бизнесе давно, знают, как выкачивать из партнеров деньги. Тебе нужен новичок, которого испугает все это», — сказал ему Маккензи.

Отчасти он был прав, но лишь отчасти.

Робин, не в силах больше ходить по комнате, надел куртку, обулся и быстро спустился по лестнице на первый этаж.

На секундочку остановился, прислушался и незаметно проскользнул за двери. Холодный ветер дал ему пощечину уже на пороге, но Робин уверенно пошел дальше, наступая на припорошенный мелким снегом асфальт. Он шел быстро, не смотря на людей, бредущих навстречу, спрятав глаза под капюшоном. Дойдя до заброшенной площадки, он остановился. Подойдет, чтобы подумать. Робин, как и до этого, снова уселся на тонкие качели и достал из кармана наушники, но слушать музыку не стал.

Что ему теперь делать?

Итан четко огласил свои требования — мальчик испугался и пошел на шантаж.

Очевидно, он не хотел больше делать взрывчатку и ходить под угрозой тюрьмы. Похоже на правду, если припомнить его историю: учась на химическом факультете, он вместе с друзьями забавы ради решил сделать бомбу. Потом кому-то пришла в голову светлая идея продать ее. Насколько Робин понял, Итан в деньгах не нуждался, его отец наладил неплохой бизнес на Аляске — он делал дизайнерские украшения. Так что, скорее всего, продать бомбу задумал другой парень. Кто-то, не знавший, что простачков ловят на крючок в Интернете. Покупатель оказался преступником и потребовал работать на него и дальше. Парень перевел стрелки на Итана, и тот попал в плен к плохим людям.

Робин поднес руки к лицу, чтобы хоть немного согреть их. Он встал и медленно пошел в направлении центра.

Итан пригрозил рассказать всем, чем Робин занимался. Но знал ли Итан о диверсиях на АЭС или банально блефовал? Возможно, Итану не поверят, а Робин расскажет свою версию. Например, сделает из Итана обиженного, влюбившегося в него мальчика.

Но в МАГАТЭ, на станциях с Робином будут обращаться иначе. Он следующим после Джины получит клеймо подозреваемого, и диверсии придется свернуть.

Робин присел на пустую автобусную остановку. Он перестал следить за временем, совершенно продрог и продолжал отдаляться от дома.

Мелкий снег сменился дождем, и лица людей теперь прятали зонты. Пару раз идущие мимо женщины тревожно на него смотрели. Может быть, он так и выглядел — как маньяк или без пяти минут суицидник, расхристанный, мокрый, грустный. Одетый слишком легко для декабря и в грязной обуви. Робин закрыл руками лицо.

Не только он в этом погряз!

Дождавшись автобуса, Робин отправился на Манхэттен, где никто не запоминал покупателей, регулярно берущих предоплаченные телефоны, в лицо.

Зашел в первый попавшийся продовольственный магазин, выбрал, чтобы не привлекать внимание, шоколадный батончик, а на кассе попросил дать ему еще и одноразовый телефон. С того момента как мобильник попал в его руки, Робин едва сдерживался. Добравшись до парка, он плохо слушающимися пальцами набрал номер и поднес к уху аппарат.

Прошло гудков шесть или семь.

Ничего-ничего, Маккензи возьмет трубку. Может быть, как раз уходит в дальнюю комнату, чтобы не услышала какая-то уже по счету любовница.

— Что случилось?

Четкий и молниеносный вопрос.

Робин хорошо помнил внешность Маккензи, хотя встречался с ним всего пару раз. Мужчина выглядел как породистая версия Джулиана Ассанджа.

— Итан знает обо мне. И, кажется, знает, что я делаю.

Повисла долгая пауза.

— И чего же он хочет? — с издевкой спросил Маккензи.

— Закончить. Не работать с нами.

— Я подберу тебе другого человека. — Робин кивнул на автомате. — Но ты должен устранить проблему. Нельзя оставлять тех, кто знает. Ты меня понимаешь?

— Да, — честно сказал он.

Присев, Робин оперся о дерево. Его трусило изнутри.

Он впал в такую панику, что начал задыхаться, а голос на той стороне оставался беспристрастно холодным, словно не он только что вынес парню приговор. Вместо того чтобы успокоиться, Робин, оборвав звонок, беззвучно зарыдал.

Его вырвало. Его выворачивало от отвращения к самому себе.

Кажется, Маккензи предупреждал, что иногда в первоначальные планы приходится вносить коррективы. Он даже спрашивал у Робина, готов ли он «на все» ради этой цели? Кто же знал, что к диверсии добавится и убийство. Робин не был готов к такому. Он не хотел ни у кого отбирать жизнь. Но что будет, не согласись он на это?!

Продолжая тихо скулить, Робин поднялся и побрел к бару, чтобы выпить водки.

***

Сидя на кухне, Ким ритмично бросал теннисный мячик в стену. Рукой он придерживал голову, упираясь в стол.

Он лениво взглянул на часы — 3:40 — и продолжил читать новости о скандале, вспыхнувшем вокруг помощника госсекретаря Рассела Дина. В СМИ попала информация, что высокопоставленный чиновник пользовался услугами мальчиков-проституток. Подробности — групповой секс, наркотики для стимуляции и откровенные сообщения — быстро вывели этот случай на первые полосы нью-йоркских газет.

Ким кликнул на следующий материал и прочитал полное сожалений заявление Рассела. Тот уже согласился оставить свой пост, дабы не порочить своим поведением Госдеп. Вздохнув, Ким застучал по клавишам, печатая очередной вопрос: «Чем планируете заниматься дальше, если с Госдепом и политикой будет покончено?»

Закинув голову назад, Ким попытался нашарить рукой стакан с виски. И тогда в его дверь постучали.

Застыв, он посмотрел на входную дверь, видневшуюся из кухни.

Стоит ли подниматься за пистолетом? Он встал и осторожно подошел к окну, сумев рассмотреть тень человека. Одного. На улице продолжало лить как из ведра. Силуэт мужской. Медленно перебирая всех знакомых мужчин, способных прийти к нему в такое время, Ким открыл замок. Но цепочку на двери оставил. Датчик сработал, и он увидел потрепанного, промокшего до нитки Робина. Приоткрыв рот от неожиданности, Ким тут же засуетился, убрал цепочку и затащил гостя в свой дом.

— Какого… Что с тобой случилось?

— Я… Я… Не знаю, — шелестящий, усталый шепот. — Я просто гулял. И сам не заметил, как пришел к твоему дому…

Схватив Робина за плечи, Ким перебирал в уме самые диковинные варианты.

У него диагностировали болезнь?

Умер кто-то из родных?

Он присел на наркотики?

Не решаясь спросить, Ким стоял и всматривался в своего гостя, следил за его тщетными попытками взять себя в руки. И по его спине полз холодок, потому что Робин оставался тем единственным человеком, способным держать жизнь Кима под контролем.

— Робин, пожалуйста, объяснись…

— Я хороший человек?

— Что? Боже… — Ким нахмурился, а затем не без усилия усмехнулся. Левой рукой он коснулся лица Робина и обнял, притягивая поближе. Рукав его серого свитшота намок. — Ты хороший человек… А иначе потратил бы я на тебя два года?

— Ты врешь.