Робин собирался подыскивать ему парня! Все еще хуже, чем Скай думал. Скорее всего, до Робина так и не дошло, что Скай сох по нему второй месяц.

— В чем я уже успел провиниться?

— Ни в чем. Просто прекрати, ладно? Я в порядке, не нужно проводить сеанс психоанализа. Эта тема сложно мне дается.

— Хорошо, — согласился Робин.

Какое-то время он молча наблюдал за тем, как Скай пытался совладать с бутылкой вина, а затем встал с места и обошел стол.

— Давай я помогу? — Взяв штопор и придержав бутылку, Робин начал завинчивать стержень в пробку.

Взгляд Ская приковали к себе руки Робина. Красивые, сильные мужские руки. Интересно, насколько они могут быть нежными, касаясь чужого тела? С кем Робин бывал чутким? Какой секс он любил? Как вообще себя вел с тем, кто ему нравился?

— Ты правда не видишь, что происходит? — прошептал Скай.

Робин повернулся. Уставился ему в глаза, не отодвинувшись.

Вот они и подошли к моменту истины. Скай даже дыхание задержал. Он снова импровизировал, ведь не планировал же признаваться в своих чувствах сегодня! И сразу.

— О чем ты?

— О нас.

Нож сомелье уже наполовину вошел в пробку.

Робин молчал.

— Я принимаю свою ориентацию. Как и то, что ты мне нравишься. — Сердце Ская торопилось, отстукивая секунды.

Он понял, что что-то не так, после того как Робин сделал шаг назад и потер шею ладонью. Неловко? Скай все силы тратил на то, чтобы не запаниковать. Но паника подкрадывалась к нему неумолимо. Грудь сдавило недоброе предчувствие, настоящий страх.

— Все… Все ясно, — сказал Скай.

— Что тебе ясно?

— Нет так нет. Я все понимаю. Знаешь, давай мы на этом закончим, и ты просто… просто уйдешь, хорошо?

Скай повернулся к Робину спиной, опершись ладонями о стол.

Он старался сохранить самообладание. Должен сохранить его остатки. «Уходи, скорее», — про себя взмолился Скай. Шаги Робина прозвучали обнадеживающе и удручающе одновременно, Скай не мог определить, в какую сторону тот направился, а затем на его плечо опустилась теплая ладонь. Скай вздрогнул.

— Мне очень жаль, что я не могу ответить тебе так, как ты хочешь, — произнес Робин.

Скай отстранился, понимание ударило его под дых.

— Это не проблема. Не ты, так кто-то другой. Ведь, как ты сам сказал, у меня есть положение и деньги. Не думаю, что с поиском парня возникнут трудности, — он искусственно улыбнулся, обида рвалась наружу злой иронией. — Возможно, даже воспользуюсь твоей помощью, ты ведь предлагал найти парня, пять минут назад, помнишь? А теперь, прошу, уходи.

— Скай.

— Пожалуйста!

На лице Робина отразилось замешательство, но он отступил и медленно пошел к выходу из кухни.

Скай слушал его шаги, скрип двери и, наконец, щелчок замка. Он все это время задерживал дыхание.

Выключив газ на плите, Скай съехал по стенке на пол. Взял в руки мобильный и набрал номер пиццерии, услугами которой пользовался, еще живя в доме у отца. Его больше не привлекала паста с креветками в винно-томатном соусе. Силы оставили его, и пропал всякий интерес к готовке. Скай даже сомневался, что поднимется с пола до приезда курьера.

Он планировал просидеть тут достаточно долго, чтобы боль ушла.

После третьего гудка бодрый оператор сообщил, что готов принять его заказ.

— Неаполитанскую пиццу, большую, пожалуйста, — глухо произнес Скай. — И дробовик.

— Извините, правильно ли я…

— Пиццу, неаполитанскую, Парк-авеню, 164, — и положил трубку.

Скай посмотрел в окно, представил, как Робин спускается вниз на лифте и идет к своей машине. Вечер закончился не так, как Скай предполагал, но он хотя бы больше не будет успокаивать себя мыслями о том, что роман между ними был возможен.

Он рассмеялся, закинув голову назад.

Надо же так заблуждаться. Выдумать чувства там, где их нет. Робин лишь заботился о нем. Только заботился, а не хотел его. Скай повернулся к комнате, через открытые двери он увидел шкаф и заброшенный туда в спешке альбом с фотографиями.

Уже на грани истерики Скай подумал, что Эйвери, возможно, суждено стать единственным человеком, который его любил.

========== Глава 8 Команда свободных и наглых ==========

Лорелайн получила сообщение от Итана в 12:04.

Обслужив клиента, она сбросила с себя фартук и остановилась.

Лорелайн нахмурила брови, опустила кончики губ, сделала пару глубоких вдохов, словно сдерживая рыдания, и в таком виде подошла к Эми, милосердной и сострадательной начальнице. Ее, ей-богу, одолевал стыд. И сейчас, и каждый раз, убегая с работы по разным поводам, прикрываясь «больной» мамой, она ощущала, как кошки загоняли когти ей в желудок, и обещала себе, что это точно в последний раз.

Но ложь так сильно упрощала ей жизнь!

Мать Лорелайн пила уже лет десять, с тех самых пор, как умер муж. Но в кафе ее ситуацию называли болезнью. Услышав впервые в свой адрес: «А твоя мама, наверное, болеет?» — Лорелайн так и застряла между смешком, обстоятельным объяснением, что алкоголизм, конечно, болезнь, но не совсем классическая, и едким оскорблением в адрес незадачливой Карин. Она так и не определилась с ответом, прежде чем вся их забегаловка перешла на удобный эвфемизм. Если не брать во внимание такие ситуации, атмосфера благотворительной организации, царившая здесь, Лорелайн нравилась.

И тем хуже она себя чувствовала, вновь и вновь обманывая Эми.

— Можно с тобой… — начала Лорелайн, как начальница взяла ее руку в свою.

— Ты плохо выглядишь. Бледная вся.

— Получила сообщение от соседа. Говорит, что мама опять сама не своя, просит прийти, — Лорелайн продемонстрировала темный экран смартфона, будучи уверенной, что супертактичная Эми не опустится до проверки ее слов.

— Понимаю.

— У нее обострение, очевидно. Мне так неудобно…

— Лорелайн, ты отвечаешь только за себя. Не за ошибки мамы, — изрекла Эми, отпустив ее ладонь. — Но она твоя мама, и если ты нужна ей… то конечно.

— Спасибо! — кивнула Лорелайн и первой прошмыгнула в подсобку.

Она на секундочку забежала в комнату отдыха, прикрыла дверь, схватила одну из стоящих на столе бутылок с водой и приложила к горящей щеке. Однажды она научится врать невозмутимо, но, видимо, сегодня не этот день. Усевшись на диван, она достала телефон и еще раз перечитала сообщение от Итана Боннэ.

Наконец-то долгожданная весточка, он снова захотел ее увидеть.

Точнее, ему снова что-то от нее понадобилось.

Лорелайн не считала себя идиоткой, не нуждалась в мозгоправе или женских форумах, чтобы осознать: ею пользовались. Итан пользовался ее способностями точно так же, как некоторые мужчины наслаждались телами своих пассий. Но ей нравилось с ним дружить, нравилось иметь немного — или уж совсем — сумасшедшего друга, рядом с которым банальные вещи приобретали оттенок фриковатости и таинственности.

Лорелайн с детства мечтала жить как Лара Крофт, Черная Вдова или Галадриэль.

По дороге к общежитию Итана она заскочила в пекарню, взяв его любимый круассан с вишней и не менее обожаемые им скитлс. Она почти посчитала свое стремление заслужить симпатию Итана его любимой едой жалким, но без промедления расплатилась с кассиром и вышла на улицу.

Без сомнений, Итан будет ждать ее в постели, думала Лорелайн, держась за поручень в метро. Из тех немногочисленных крох информации и одной ночи, которую она просидела в его комнате, Лорелайн вынесла для себя следующее: свободное время Итан предпочитал проводить лежа на кровати. Ночью он тоже спал, но очень беспокойно, ворочаясь, разговаривая и даже крича.

Лорелайн не сомневалась: его мучили кошмары. Кошмары, связанные с братом по имени Фрэнсис.

— Я скорее загоню себе иголки под все пальцы на руках и ногах, чем обращусь к своему брату, — сказал ей как-то Итан.

Если он не лежал, то ходил по тесной комнате, задернув шторы наглухо, переставлял вещи, даже не видя их, и играл в компьютерные игры.

Бывало, начинал обсуждать с Лорелайн смерть, гниение и трупное окоченение. Так что периодически Лорелайн даже благодарила бога за то, что Итан не болтун. Он даже шутил о смерти! О том, как умрет, будет ли это самоубийство где-нибудь в тюремном туалете или блажь снотворного. Часами вот так валялся на простыне, не двигаясь, и представлял, будто находится в закрытом пространстве, стены которого постепенно сужались. Или в камере, наполняемой водой. Итан фантазировал, как к нему подбираются крысы, змеи или ядовитые пауки, и рассказывал об этом Лорелайн, каждый раз изумляясь ее реакции. Будучи далеко не тонкокожей, Лорелайн так и не привыкла.