Как не покажется странным, но не смотря на все эти его выходки и перегибы в работе, Романа продолжали «усердно» держать на службе, всякий раз «отмазывая» и прикрывая, когда над его головой «сгущались темные тучи», ведь этот оперуполномоченный – пусть даже и со всеми своими незаконными методами – отлично делал свою работу и успешно ловил мерзавцев, безнравственно преступающих уголовный закон и безжалостно отнимающих у других людей жизни.

Так вот и сегодня, он стоял в кабинете начальника своего отдела и держал ответ за вчерашние недоразумения, произошедшие, к слову сказать, не без его прямого участия.

Руководитель, состоящий в звании подполковника российской полиции, был давно немолодым уже человеком. Его возраст перевалил верх сорокалетней отметки. Виктор Иванович Кравцов – именно так звали этого статного красивого офицера – был отличным профессионалом своего любимого дела. Много времени ему пришлось отработать среди простых «оперов». Неоднократно довелось побывать в горячих точках нашей страны, и в силу всех перечисленных фактов он прекрасно себе представлял, из чего состоит смысл оперативной работы, а также «хлеб» подчиненных ему сотрудников. Он был невысок ростом, не превышающим ста шестидесяти сантиметров; вполне коренаст, но уже с легкой, едва угадывающейся полнотой; круглая голова его была исключительно правильной формы, что легко проглядывалось под короткой стрижкой светло-русых волос; лицо этого мужчины, вероятно для большей солидности, было украшено черными жесткими густыми усами; в сине-серых глазах «светились» невероятная рассудительность, спокойствие и чрезмерная прозорливость. В силу своих должностных обязанностей, Кравцов был одет в форменное обмундирование, выделяющееся полицейской символикой.

Вот перед таким, как называли его подчиненные: главнокомандующим, и предстал Киров с отчетом о вчерашних событиях. Первым, естественно, слово взял Виктор Иванович:

– Ты когда, наконец, Киров, угомонишься? Что ни день, то от тебя какие-то гадости, бросающие негативную тень на всё наше прославленное подразделение.

– Что такое, товарищ полковник (так сотрудники обращались к своему начальнику, так как по возрасту и заслугам ему давно уже пора было иметь подобное звание)? – небрежно, еле скрывая улыбку, спросил подчиненный, прекрасно осознавая, что его сейчас будут бранить только так – для общего вида, чтобы, так сказать, удержать положенный руководителю статус. – Вроде, сделано все как обычно?

– Вот именно, что опять как всегда, – нервно постукивая по столу костяшками пальцев согласился Кравцов, – я, конечно, все понимаю, что было раскрыто очередное, очень серьезное заказное, убийство, но зачем, объясни мне, пожалуйста, при задержании было ломать подозреваемому ребра и сворачивать нос? Разъясни мне, будь так любезен: разве чуть мягче все это делать нельзя?

– Можно было бы, разумеется, и «лезгинку» с ним станцевать, – не принял точку зрения руководителя Киров, – если бы он добровольно согласился проехать к нам в отделение, а не стал бы самым что ни на есть активным образом возражать по этому поводу, собираясь – если уж быть до конца откровенным – проделать все те же самые вещи, но только со мной, тем более что я был абсолютно один. Я же, как всем известно, привык возражать против таких неестественных манипуляций и всегда выражаю им самое активное возражение.

– Да, я все это знаю и понимаю, – махнул руководитель в сторону отвечающего рукой, – вместе с тем, как оказалось, у того «отмороженного ублюдка» оказались очень влиятельные родители, и они смогли нанять «адвокатов-прохвостов», которые готовы ухватиться за все, что только может дать их клиенту хоть малейшую вероятность уйти от ответственности и избежать справедливого суда и возмездия. Вот они и стараются отрабатывать проплаченные на беззаконие деньги: рвут и мечут, делая из нас супер-монстров, готовых выбить показания из любого, по их утверждениям «законопослушного», гражданина.

– Это, та «мразь», которая безжалостно завалила целых трех ни в чем не повинных людей – он законопослушный гражданин, что ли? – не выдержал, чтобы не улыбнуться оперативник.

– Что тут такого смешного!? – не выдержал нервного напряжения Виктор Иванович и повысил для солидности голос, – У нас дело вот-вот развалится, а он все веселится, все развлекается!

– Как же оно развалится? – не поверил словам руководителя Киров. – Там «доказухи» собрано «выше крыши».

– В общем так, – произнес подполковник, одновременно делая свое лицо злобным и выражающим крайнее недовольство, – там за дверью стоит молоденький парень – младший лейтенант со степенью бакалавра-юриста. Вчера он переведен к нам из патрульных подразделений, а с сегодняшнего дня это твой новый напарник. Я приставляю его к тебе, чтобы он научил тебя бороться с преступниками, не ломая им руки, а как и положено, заламывая их за спину.

– Нет, «шеф» (так иногда, в самых нестандартных случаях, называли подчиненные своего непосредственного начальника), – запротестовал Роман, махая перед собой руками, – Вы же знаете, что после смерти Еремина я работаю только один.

– Всё. Это даже не обсуждается, – «зарычал» Виктор Иванович, проявляя в данном случае определенную жесткость, – а кому что не нравится – рапорт на стол, и – на улицу. Там сейчас как раз таких, как ты, целая очередь.

– Но… – не унимался оперативник.

– Все-все! – прикрикнул на него подполковник. – Иди работай и не забудь ввести новобранца в курс дела.

Закончив этот небольшой монолог, руководитель сел и уставился глазами в компьютер, что явственно говорило об окончании разговора и что посетителю пора уходить. Сопоставив в своей сообразительной голове эти нетрудные факты, Киров, резко развернувшись кругом, звонко «щелкнул» каблуками полуботинок и строевым шагом вышел из кабинета начальника.

– Клоун, – прошептал тот, ухмыляясь поведению подчиненного.

Выйдя в коридор, Роман увидел, что, действительно, возле двери апартаментов Кравцова его ожидает молодой человек, одетый в новенькое форменное обмундирование с погонами младшего лейтенанта. Внимательно осмотрев предложенного ему в напарники юношу, оперативник сделал свои определенные выводы о его внешних особенностях и возможных чертах характера. По первому беглому взгляду в голове опытного оперуполномоченного сложился краткий портрет этого, еще довольно юного, офицера.

На вид ему можно было дать не более двадцати пяти лет от рождения. Новобранец был выше Кирова сантиметров на семь, но намного худощавее телосложением, хотя, скорее всего, он был довольно физически развит и обладал могучими жилистыми руками. Это легко угадывалось по плотно прилегающей к телу форме, которая облегала его не отличающееся «V-образной» формой телосложение. Кроме того, в молодом человеке угадывалась некая внутренняя, подчиняющая себе сила: он мог подавлять своего оппонента одним только своим близким присутствием. Весь его вид выражал спокойствие и уверенность, сочетающееся с чем-то загадочным и непонятным, что в некотором роде давало моральное преимущество над другими.

«Это будущий начальник, причем не исключено, что для достижения своей цели он легко пойдет по чужим головам. Надо быть с ним поосторожнее, а лучше заранее поставить его в зависимое от себя положение, чтобы потом проще было общаться», – только и подумал Киров, оценивая бросившееся ему в наметанный глаз необычное качество этого человека.

Продолжая свои наблюдения, он также отметил, что овальное вытянутое лицо навязанного ему напарника не столь уж и миловидно, но содержит в себе другие притягательные особенности. Если с чем-нибудь сравнивать, то это похоже на то, словно бы змея смотрит на свою, готовую уже к смерти, жертву, а та хотя и знает, что ей и угрожает губительная опасность, но в итоге не может двинуться с места. «В принципе, для работы и кадрить юных девчонок это совсем даже неплохо», – вновь отметил про себя Киров.

Далее, оперативник перешел к рассмотрению глаз этого молодого сотрудника. Они были слегка сужены и имели очень редкое исключение. Правый был зеленый, как изумруд, а левый с необыкновенным красным оттенком радужки и ярко-алым зрачком. «Как тебя с таким «зенками» в полицию-то только взяли?» – по своему оценил такое свойство старший оперуполномоченный уголовного розыска. Однако, не смотря на эту удивительную особенность, взгляд новичка выражал достаточно острый ум, большую настойчивость, огромную уверенность и не лишен был способности к построению логических заключений, то есть имел все качества, так необходимые любому мало-мальски способному «оперу». Нос младшего лейтенанта был в целом прямой, но к концу своему слегка вздернутый; щеки впалые, подчеркивающие излишнюю худобу; волосы были острижены по всей голове на одинаковую длину и торчали в разные стороны, не образуя совершенно никакой определенной прически, это удалось разглядеть сразу, потому что он стоял в коридоре здания, где головные уборы принято было снимать; говоря про уши, следует отметить, что они были средних размеров и торчали в разные стороны, образуя даже некую лопоухость.