Однажды, придя домой после рабочего дня, он вдруг обнаружил входную дверь чуть приоткрытой. Такая ситуация не была чем-то необычным в этом двухэтажном коттедже: нередко забывали запираться как его супруга, так и их общие дети. Однако в этот раз мужчина почувствовал, как мгновенно сжалось болью и одновременно наполнилось «заледеневшей» кровью его, колотившееся в бешеном ритме, уже довольно постаревшее сердце. Никогда еще ранее не доводилось ему испытывать ничего сколько-нибудь похожего на то чувство сверхъестественного, кошмарного ужаса, которое сейчас словно сковало этого, в основном бесстрашного, человека. Его охватила невероятная паника, а мышцы свело неведомым до сих пор, будоражащим жилы ужасом. На лбу, показывая защитную функцию организма, выступил холодный, с крупными каплями, пот, а по спине побежали бесконечные, доходящие, наверное, до миллиона, мурашки, только еще более усиливающие чувство суеверного страха.
Не смотря на такое угнетенное состояние, хозяин поспешно забежал внутрь дома. Там его ждала еще более шокирующая картина. Все полы в зале были залиты кровью, однако следов борьбы в этом, вдруг ставшим кошмарным, месте на удивление не было. В помещениях, в это время обычно наполненных весельем и шумом, распространяемым резвившимися в своих играх детьми, на этот раз было так тихо, что тишина казалась настолько пугающе-мрачной, что ее можно было сравнивать с гробовой. В голове главы семейства промелькнула одна только мысль: «Что же такое могло здесь случиться?»
Желая побыстрее выяснить причину таких неожиданных перемен, он бросился бежать на второй этаж, где располагались общие спальни. Пробегая по залу, мужчина поскользнулся на кровяном полу и, не удержавшись на ногах, плюхнулся навзничь, успев тем не менее выставить вперед свои руки. Быстро поднявшись, весь перепачканный бурой жидкостью, он продолжил свой путь, но уже стараясь ступать как можно более осторожней.
В первую очередь он бросился в спальни своих малолетних детей. Там, к его еще большему ужасу, было совершенно пустынно. Тогда он решил обследовать спальную комнату, занимаемую им и супругой. Распахнув резко дверь, немолодой уже представитель сильного пола похолодел от охватившего его ужаса и чуть было не лишился чувств от увиденной им жуткой картины. На кровати лежали его жена и двое крохотных малышей (мальчик девяти лет, девочка семи лет), которые не подавали признаков жизни.
Очевидно, что детей убили одновременно, безжалостно перерезав обоим горло. Но вот женщина… Ей досталось как следует. Она лежала полностью обнаженной, имея на своем теле множественные колото-резанные ранения. Судя по всему, перед тем, как начать ее умерщвление, ее подвергли безжалостным пыткам, а для того, чтобы она не кричала, губы ее – прямо так «на живую», без применения обезболивающей анестезии – были между собою сшиты тонкой жилкой медного провода, легко проходящей в небольшое ушко имеющей средние размеры иголки.
Сколько же ей пришлось вытерпеть? Супруг не мог себе даже представить. Уже при первичном осмотре было отчетливо видно, что на теле ее не осталось живого места. Все оно было в надрезах, порезах и других всевозможных резаных ранах, проникающих неглубоко под кожный покров. Нетронутым оставлено было только лицо – если не считать пришитых друг к другу бескровных безжизненных губ. Постельное белье, устеленное в кровати, было насквозь пропитано кровью, вытекшей из мертвых тел, убитых самым что ни на есть безжалостным способом.
Крепившийся до этого мгновения вмиг расчувствовавшийся хозяин вдруг почувствовал острые позывы в желудке, производимые просящейся наружу, непереваренной после обеда пищи. Не в силах сдерживать этих потребностей он побежал в туалет, располагающийся на этом же этаже. Закончив с этим неприятным занятием, он, постепенно приходя в себя после представившихся его взору ужасов, решил обязательно выяснить, что же случилось в его, всегда таком спокойном и наполненном счастьем, доме. Самому ему найти разгадку – это вряд ли бы получилось: ничего более или менее здравомыслящего ему в голову так и не приходило. Врагов у его семьи не было, по крайней мере так считал бывший житель Нижнего Новгорода.
Для того, чтобы разрешить охватившие его мысленные сомнения, он решил воспользоваться помощью местной милиции (именно так в те времена называлась правоохранительная система) и, не заходя уже в комнату, где находились трупы ближайших ему и дорогих сердцу людей, отправился к городскому проводному телефону, установленному в холле их двухэтажного дома (мобильные телефоны еще были не так популярны, и к их помощи прибегали только в том случае, если рядом не было стационарных комнатных аппаратов), чтобы набрать службу «02». Однако, лишь только подняв трубку, по отсутствию характерного для этой системы гудка, он сразу же смог понять, что линия полностью обесточена. Тогда он стал шарить руками по карманам одежды, пытаясь найти свой мобильник, но внезапно с ужасом понял, что оставил его на работе.
Его внутреннее состояние было таково, что он, все больше поддаваясь охватившей его сверхъестественной панике, все более близился к потере сознания. Единственное, что могло прийти ему в этой ситуации в голову, так это то, что необходимо быстрее бежать к соседям и просить помощи через них. Так он и поступил. Подбежав к входной двери, мужчина, задыхаясь от душивших его эмоций, распахнул ее створку и прямо перед собой увидел ужасного человека, одетого во все черное. Вместо лица, прямо перед лицом хозяина дома, возникла невероятно страшная маска, изображенная в виде тыквы (словно уже наступил Хэллоуин), плотно облегающая голову неизвестного и зашнурованная от темени до своего окончания, располагавшегося на затылочной части, чуть повыше окончания шеи. Сквозь неправильной формы дырки блестели ничего не выражающие, наполненные кровью бесчувственные глаза.
При виде такого чудища и пережитого за последние мгновения ужаса, глава этой семьи совсем уже был готов повалиться без чувств и, естественно, не смог бы оказать действенного сопротивления. Нежданный гость, находившийся в облике страшилища, будто явившегося из самых страшных ужастиков, не ожидавший такого простого исполнения своих замыслов, все-таки для пущей, больше страховочной, убедительности применил бейсбольную биту, добавив мощнейший удар, направленный прямо в голову до ужаса перепуганного хозяина.
Когда тот лишился чувств, нападавший с удивительной легкостью взвалил бесчувственное тело себе на плечо и понес его наверх, чтобы присоединить к оставленным на кровати жертвам. Достигнув намеченной цели, он обмотал руки и ноги владельца дома липкой клеящей лентой, после чего вкрутил в потолок (оказавшийся деревянным) принесенный с собою металлический крюк. Дальше он подвесил за ноги еще живого, но находящегося в бессознательном состоянии мученика и, словно бы наслаждаясь открывшимся видом, стал дожидаться его пробуждения.
Ждать пришлось довольно долго, но незваный гость, по-видимому, никуда не спешил. Прошло не менее часа, прежде чем страдалец смог открыть измученные глаза. Заметив это, изверг промолвил:
– Ну что, папаша, очнулся? Рад ты такому вот окончанию своей никчемной, предательской жизни?
– Я Вас не понимаю? – переспросил пригвожденный к потолку зрелый мужчина, обливаясь слезами от страха и предоставленного ему на лицезрение вида, – В чем мы таком могли провиниться?
– Это вопрос риторический, – даже сквозь маску явственно ощущалось, как надсмехается истязатель, – на него я отвечу чуть позже, а сначала закончу с твоей женой, пока она еще совсем не остыла.
Тут он встал с занимаемого им кресла, на котором до этого восседал и, подойдя к мертвому, изуродованному телу голой красивой женщины и, предварительно достав предохранительный контрацептив, совершил беспрецедентное половое сношение. Бывший житель далекой глубинки, свешиваясь вниз головой, рыдал, понимая, что ничем не может противостоять этому жестокому и безучастному человеку. Его уже практически не заботила предстоящая ему участь. От всего пережитого ум его был близок к полной потере рассудка. Мужчина кричал и матерился, надеясь, что его услышит хоть кто-нибудь из соседей. Но особенность современных подмосковных коттеджей выделяется тем, что все они устанавливаются на значительном удалении друг от друга и делаются как можно более звуконепроницаемыми. Принимая во внимание этот существенный недостаток, не следовало даже надеяться, что крики о помощи уже почти обезумевшего страдальца смогут хоть кого-то достигнуть.
