Что же, вы думаете, друзья, ответил мне мудрый бий? «Нужно было выставлять вперед не топор, а топорище, древко». — «Вот если бы она собиралась укусить меня хвостом, — сказал я, — тогда я бы выставил вперед деревянную ручку — топорище…»

Послышался сначала далекий, а потом все более близкий лай овчарок.

— Опять жигиты скачут, — взволнованно произнес Сабыр и схватился за ус. — Как быть?

— Я останусь здесь, — сказал гость, — а вы идите им навстречу. Если они заглянут сюда, то меня не увидят… За Желмаю не беспокойтесь: он в игольное ушко проскочит, если надо будет!

— Казангап, спрячь угощение! — приказал Сабыр выходя. — Быстрее!

Топот слышался уже совсем близко.

Сабыр взволнованно погладил усы. Казангап вышел из юрты и с любопытством смотрел на мчащихся к ним всадников.

Жигитов было шестеро. У двоих в руках — соилы. Тот, что скакал последним, отмахивался камчой от овчарок.

— Какие кони! — восхищенно щелкнул языком Казангап. — Вот бы поскакать хоть разок на любом!

Жигит на караковом, черно-буром скакуне, скакавший первым, резко осадил. Хлопья пены с морды коня упали на чапан Сабыра, на лицо Казангапа.

Считая ниже своего достоинства приветствовать каких-то безродных табунщиков, жигит не отдал салема, а крикнул:

— Это табуны Шик-Бермеса?

— Да, — поклонился Сабыр.

— Эй, кто-нибудь! — приказал жигит своим спутникам. — Скачите к верблюдам — проверьте, нет ли там верблюда с лысиной на лбу! Ты, — жигит указал камчой на струхнувшего Казангапа, — скачи с ними, отгони псов!

Двое всадников следом за Казангапом поскакали к верблюдам.

— Кто-нибудь сегодня проезжал тут?

— Утром были жигиты, — ответил Сабыр, спокойно поглаживая усы, — и больше никого.

— Мы ищем Алдар-Косе, — сказал жигит. — Ты его знаешь?

— В степи разговоров больше, чем людей. Слышал это имя.

— Может, ты видел его вчера или позавчера? — Жигит пристально всматривался в глаза Сабыра, и камча, как змея, извивалась в его крепкой руке.

— Спрашивай не у того, кто много прожил, а у того, кто много видел, — вздохнул Сабыр. — Мы же ничего не видим тут. Наше жайляу лежит далеко от степных дорог и путей… Проходите в юрту, дорогие гости… Выпейте холодного кумыса, — поклонился Сабыр.

Но жигиты решили выпить кумыс, не сходя с коней, — видно, очень торопились и только ждали, чем кончится осмотр верблюдов.

Пока Сабыр выносил из юрты кумыс, вернулись Казангап и всадники.

— Желмаи там нет! — сообщили они.

Казангап даже не слез с седла. Он, видно, был так удивлен осмотром верблюдов, что еще не пришел в себя: глаза его были полны недоумения и по лицу бродила растерянная улыбка.

Сабыр обнес всех кумысом.

— Если здесь появится Алдар-Косе, — сказал старший из жигитов, — то пошли весть Шик-Бермесу. Если узнаю, что ты нас обманул, — сброшу тебя со скалы. Понял?

Всадники повернули коней и умчались по дороге, ведущей в долину.

— Хош, прощайте! — почтительно кланяясь вслед жигитам, пробормотал Сабыр. — Чтобы вы все разбились в первом же ущелье, волки!..

— У верблюда, на котором приехал наш гость, — сказал Казангап, слезая с коня, — тавро Шик-Бермеса. И лысины на лбу нет. Как же это может быть, дядя?

— Ты сам и спроси об этом нашего гостя, — улыбнулся Сабыр, провожая взглядом всадников.

Когда они скрылись из глаз и овчарки успокоились, дядя с племянником вошли в юрту.

Юрта была пуста.

— Он исчез! — удивленно воскликнул Казангап.

Зашевелилась кошма у самого порога, и оттуда показался улыбающийся во все лицо парнишка.

— Ох, и поспал я сладко! — потянувшись, сказал он. — А в степи, видно, идет байга — скачки. Скачут жигиты на расстояние дневного пути? Целый день скачут, скачут… И кто победил?

— Тот, кто не скачет, — усмехнулся Сабыр, довольно поглаживая усы.

— Значит, не я, — произнес парнишка, вставая на ноги. — Мне пора в путь.

— Оставайся у нас, — предложил Сабыр. — Пусть станет спокойно в степи. Шик-Бермес такой же зверь, как Аблай. А зверь к зверю в логово часто не заглядывает. Здесь ты спокойно проживешь два-три дня!

— Что же еще натворил Шик-Бермес? — спросил гость. — Он вернул Одек-апе баранов?

— Ну что ты! Он скорее умрет, чем выпустит соломинку из рук!

Гость вышел из юрты, свистнул один раз коротко, один раз длинно. Из далекого табуна выскочил тощий верблюд и, легко касаясь земли, помчался к табунщикам.

Рыжий вихор на макушке гостя трепетал на легком ветерке, как язычок маленького костра.

Сабыр вынес мешки-вьюки, а Казангап — шапку гостя, которая лежала под кошмой.

— Была бы голова на плечах, а малахай найдется! — беря из рук Казангапа шапку, сказал гость. — Ты молодец! Отец гордился бы тобой!

— Э-э, сынок, — задумчиво промолвил Сабыр, — если уж сюда два раза заглядывали стаи Аблая, то он знает твой путь. А день еще не кончен.

— Что же делать, Сабыр-ага? — спросил гость.

— Если мой скромный совет поможет, я буду счастлив, — приложил руку к сердцу Сабыр. — Опять говорю тебе: хотя бы день не появляйся в степи… Пусть все утихнет. Погоня устанет и вернется в свои аулы.

Парнишка нахлобучил шапку, задумался.

— Верно, пожалуй, — проговорил он после молчания. — Лучше, конечно, спрятаться здесь, но… у меня счеты с Шик-Бермесом. Ведь он не вернул баранов Одек-апа!

Подбежал верблюд. Продолжая жевать траву, он оглядел собеседников, словно пытаясь разобраться: о чем же они договорились?

Сабыр начал приторачивать мешки-вьюки, а гость, подмигнув Казангапу, поплевал на ладонь и отер с верблюжьего лба желтую краску, скрывавшую лысину-луну.

— Отправляясь в дальнюю дорогу, не забудь взять с собой осторожность, — сказал гость Казангапу.

— Все готово, — произнес Сабыр.

— А почему наши овчарки не лают на этого верблюда? — спросил Казангап, с восхищением глядя на гостя.

— Есть у меня баночка с каким-то салом — подарок одного аксакала, — охотно ответил парнишка. — Как намажешь Желмае ноги, ни одна собака рта не раскрывает. Видно, отбивает этот жир верблюжий запах. А может, Желмая начинает пахнуть по-собачьи, кто знает?

Верблюд пошевелил горбом, словно плечом пожал, — дескать, действительно, кто знает?

— Я тоже хочу вам сделать подарок, — сказал Казангап. — Мы сегодня волка поймали, дядя сказал, это мой волк. Я дарю вам его.

— Зачем он ему? — удивился Сабыр. — В аул, да с волком, живым?

— Очень хорошо! — рассмеялся гость. — С живым волком можно сделать гораздо больше, чем с мертвым! Я еще не знаю, зачем он мне, но мы с Желмаей что-нибудь придумаем! — И он поблагодарил Казангапа.

— Не жалко тебе нового чапана? — подтолкнул локтем Сабыр племянника.

— Новой одежде радуешься один раз, старой — пока не износится! — ответил Казангап и радостно рассмеялся: он был очень рад, что такой необычный подарок пришелся по вкусу такому необычному гостю.

Приторачивая мешок с волком на верблюда, гость сказал:

— Э, Желмая мой, мы с тобой возили баев и мулл, а это всего-навсего волк!

Когда гость простился с чабанами и уселся в седло, Казангап вдруг взволнованно спросил:

— Скажите, ага, а почему жигиты ловят вас?

Сабыр дернул племянника за рукав чапана, но было уже поздно.

Гость весело поглядел на Казангапа, затем глаза его посуровели, и он ответил тихо:

— Потому что я еду в Шойтасу!

— Да будет благословен твой путь, Алдакен! — сказал Сабыр сердечно.

— Хош! Прощайте! — крикнул гость, и верблюд легко побежал к долине.

К Шойтасу?! Казангап был поражен. К самому великому богатырю Шойтасу! И еще задерживается в ауле из-за вдовы Одек! Э-э, странный этот Алдар-Косе! Уж он-то, Казангап, если бы его послали к Шойтасу, бросил все на свете и мчался бы к Дальним горам день и ночь, без остановок!