То лето в Асгарде было действительно жарким. Они были совсем еще юными. Локи только вернулся из сезонной поездки в Альфхейм, где совершенствовал навыки владения своей стихийной магией, и после его возвращения, Тор сразу же объявил, что он дико скучал по брату все эти месяцы, и они обязаны выбраться на охоту или на какую-нибудь вылазку только вдвоем.

Обычно Локи бы отказался, сославшись на занятия, но даже он устал от постоянных тренировок, и тоже скучал по брату, поэтому в этот раз он с удовольствием принял приглашение Тора. Он тоже скучал.

Они болтали днями на пролет, неспешно прогуливаясь по заросшим тропинкам отдаленных лесов, отпустив лошадей на волю, шутили, распугивая своим смехом осторожную дичь. За четыре дня охоты Тор едва ли сделал больше трех выстрелов, каждый из которых не поразил ни одной цели. Это ни капли не испортило их настроение, братья наслаждались обществом друг друга.

В тот последний день, перед возвращением домой, они остановились на берегу небольшой горной реки, и Локи позволил себе неосторожную и довольно злую шутку. Тор хмыкнул, но ответил брату в той же манере. Игривые оскорбления переросли в перепалку и закончились шутливым поединком. Только благодаря своей ловкости Локи удалось окунуть брата в ледяную воду, и тогда Тор набросился на него и повалил на землю.

Локи очнулся от наваждения, только когда понял, что под его руками тяжело вздымается грудь его запыхавшегося брата. Он сидел на Торе сверху, оседлав его бедра и прижимая его руки к земле. Только теперь ему было понятно, что Тор поддавался ему, а потом он почувствовал то, что не должен чувствовать младший брат, сидя на коленях старшего.

Это выбило бы из колеи любого, но Локи был Локи. Его мозг прогонял миллион мыслей в секунду, привычно пытаясь анализировать ситуацию. Он нашел лицо брата, и выражение Тора говорило о том, что он понимает, что происходит. Он смотрел Локи в лицо, неотрывно и прямо. И его взгляд едва ли можно было назвать смущенным.

И прежде, чем Локи успел высказать очередной едкий комментарий, Тор легко освободил руки, вплел пальцы в черные волосы и прижался горячим ртом к губам Локи.

В тот день, Локи оттолкнул его, делая вид, что ничего не произошло. Это же он делал еще в течение нескольких лет. Годами он ловил на себе тот самый взгляд Тора, обрывал разговор, как только он поворачивал в опасное русло. Делал вид, что ничего особенного между ними не было, когда перебрав меда на очередном празднике, позволял себе висеть на плече брата, горячо шепча ему на ухо одну за другой шутки о присутствующих гостях.

Тор был слишком самоуверенный, властный и поспешный. Он был необдуманный и дерзкий в своих мыслях и поступках. И Локи знал, что это была очередная игра. Тор любил охоту и всегда добивался своего. По какой-то глупой причине, он вдруг выбрал своей новой «жертвой» собственного младшего брата. И хотя Локи убеждал себя в неправильности происходящего, в том, что Тор запутался, что они оба слишком молодые и несерьезные, именно этот день навсегда изменил его жизнь, открыв глаза на очевидную истину, больше никогда не отпускавшею его — он был влюблен в Тора.

Они оба взрослели. Рано или поздно Тору должно было надоесть.

Ее звали, кажется, Джейн Фостер. Локи применил все свое красноречие, чтобы убедить Одина в том, что месяца в Альфхейме будет недостаточно, чтобы управиться с его делами, и что ему нужно по крайней мере полгода. Он убеждал себя, что все к лучшему, но его сердце болело, не делая его резкий характер лучше. В те годы он и сам был другим.

В это же время он узнал, что сам является одним из тех чудовищ, которых так ненавидел и стремился уничтожить его брат. А потом была коронация Тора и круговерть событий, которые принесли в его сердце только боль и разочарование. А потом — радужный мост, держащая его рука Тора и бесконечное падение в темноту.

А потом был Танос. Локи продержался гораздо дольше остальных. И хотя он мог скрывать правду, под бесконечными пытками, болью и страданиями, в один день он сломался. Этот день — проклятый день, Локи хотел вырезать из своей подкорки и навсегда забыть о нем. Теперь боль этого воспоминания глухо ударила в его сердце.

С ним делали много жестоких вещей, но самую ужасную проворачивал с собой он сам, каждую секунду надеясь, что Тор вдруг поймет, что найдет его и вытащит из этого ада, пока у него еще есть силы сопротивляться, пока он еще жив.

Его привели к Таносу лично. Бросили на колени перед огромным золотым троном гиганта. Запястья Локи были сломаны, его руки и ноги кровоточили, а глаза были огромными, черными провалами.

— Стоят ли эти существа твоих страданий? — Прогромыхал низкий, даже сочувствующий голос над его головой. Локи молчал, а потом почувствовал тяжелые шаги, пока на его плечо не опустилась ужасающих размеров ладонь. — Я предлагаю тебе власть над целым миром, славу, деньги. Одно твое слово и эти мучения закончатся. Мне нужен только тессеракт.

Локи закрывает глаза, надеясь, что тьма поглотит его, что возможно, он потеряет сознание прямо сейчас.

Он вздрагивает, когда смех титана эхом отражается от стен, а потом его голос вкрадчиво говорит. — Что ж, смотри, Локи, сын Лафея, наследник Йотунхейма…

И вместо темноты, о которой он молил, Локи видит золотые залы Асгарда. По дворцовым знакомым коридорам идет Фрига. Ее пальцы все еще сжимают веретено. Ее искусные руки, которыми она создает свои полотна, хранящие прошлое и будущее, дрожат. Она находит мужа и сына в одном из залов за обсуждением политических вопросов.

— Мама? — Тор отрывается от бумаг и с беспокойством смотрит на мать.

— Локи… Я видела Локи.

— Дорогая, — Вздыхает Один. — Локи мертв.

— Нет, я видела, я почувствовала, он жив! И он страдает.

Тор оглядывается на отца, а потом поворачивается к матери, и его взгляд полон жалости. — Ты устала…

— Не надо убеждать меня. — Твердо отвечает Фрига. — Материнское сердце нельзя обмануть. Я чувствую, что мой мальчик жив.

— Локи — не твой сын. — Жестко обрывает Один.

И его жена застывает, не зная больше, что сказать. Ее взгляд устремлен на Тора, но ее сын смотрит на нее с жалостью, и ни капли не верит ее словам.

— Это будет на вашей совести. — Произносит она таким ледяным тоном, что у Тора по рукам бегут вдруг мурашки. — Но я не перестану искать своего мальчика. И Локи всегда будет моим сыном. И твоим братом. — Добавляет она, с гневом глядя на Тора. Она не удостаивает Одина своим вниманием и резко разворачивается, так что полы ее роскошного платья облаком поднимаются за ее спиной.

Апофеоз боли и обиды. День, когда он сломался. Ведение рассеялось, оставляя его снова наедине с титаном.

— Слезы — это не слабость. — Говорит Танос, утешающе проводя большим пальцем по лицу мага, и Локи, содрогаясь всем телом от отвращения, отстраняется от его руки. — Просто подумай, стоят ли эти люди твоих мучений? У тебя будет еще пара особенных недель в камере, чтобы как следует подумать…

Это воспоминание гаснет и бледнеет, сменяется цветным вихрем событий. Бесчисленные обрывки битв и сражений, мелькания разноцветных костюмов и боль, много боли. А потом Танос направляется к Тору, когда громовержец на коленях перед ним, и Локи явно понимает, что у него есть только один шанс, чтобы дать его брату жить. И что несмотря на все, он пожертвует всем, только бы Тор жил. И этот момент является откровением даже для него самого. А потом железная хватка Таноса на его горле и темнота, о которой он так просил.

А потом снова свет. Конечно, ведь он столько раз обманывал смерть. В тот раз это был не обман. Снова бесконечные цветные пятна перед глазами и круговорот бессвязных событий и, конечно, Тор.

Тор, взрослый, великолепный, золотой и до одури красивый. Уже не тот глупый юнец, что ловил его в темных дворцовых закутках, чтобы испытующе и с просьбой заглянуть в глаза, не тот, кто снова пытался поцеловать его, когда они оставались наедине. Не тот вспыльчивый глупец, готовый вторгаться в чужие миры ради воинской славы. Не тот, кто был готов рваться в бой ради боя, не думая, что после него останутся лишь кости, вдовы и сироты… Больше нет.