– Ник, ну ты хотя бы съешь булочку. Много кофе на голодный желудок – это очень вредно, – Дашка двигает ко мне когда-то любимые мной булочки с корицей, а я пью крепкий кофе и ловлю свое отражение в стеклянной дверце кухонного шкафа. Мне бы нормально поспать, а то от меня уже люди шарахаются, но спокойно спать я больше не могу. Приглаживаю растрепанные волосы, заправляя их за уши, отщипываю кусочек выпечки, закидываю в рот, жую, но вкуса совершенно не чувствую. – Ника! Ну так нельзя! – вскрикивает Дашка. – В конце концов все живы-здоровы, а все остальное решиться.

– У меня муж в СИЗО за то, что избил почти до полусмерти моего начальника, с которым я ему изменила, – спокойно поясняю ей я, допивая горький кофе.

– Но ты же не изменяла? – Дашка смахивает со лба длинную челку и заглядывает мне в глаза, словно сомневается. Не осуждаю, я уже сама в себе сомневаюсь.

– Нет, но и доказать обратное пока не могу. Даш, скажи, что я сплю! Разбуди меня! – зарываюсь пальцами в волосы и сжимаю голову, иначе меня разорвет от давящих мыслей.

– Вы больше не разговаривали?

– Нет, майор Черкасов говорит, что к нему нельзя, но мне кажется, что это сам Марк не хочет меня видеть. К Аркадию тоже пока не пускают. Только родственников. Я ходила в клуб, разговаривала с официантами, барменом, охраной, и все хором, словно сговорились, твердят, что не видели, как и с кем я уходила. Скажи мне, я сильно была пьяна?

– Ммм, нет, ты была в норме. Может, ты продолжила, когда я уже ушла?

– В том-то и дело, что я не помню, словно кто-то вырвал этот кусок моей жизни! – бью от бессилия по столешнице, отбивая себе ладони, но легче не становится.

– У меня только один вариант – Аркадий намеренно тебя напоил и уложил в постель.

– Да не спала я с ним! Не спала! Даже если была в невменяемом состоянии, я все равно не могла этого сделать! Это бред какой-то! – от отчаянья на глазах наворачиваются слезы, которые я никак не могу сдержать. Закрываю лицо руками, и мотаю головой из стороны в сторону. На мгновение кажется, что я действительно шлюха, грязно изменившая мужу! Потому что все факты против меня. Мне плевать на весь мир. Мне надо поговорить с Марком, ведь он должен почувствовать, что я его не предавала.

– Может он что-то подсыпал тебе?

– Может, но мы это уже никогда не узнаем, неделя прошла, в моей крови ничего не найдут… – Дашка обреченно вздыхает и замолкает. На мой телефон приходит сообщение, и это первая сравнительно хорошая новость за эту неделю. Я дала денег медсестре Аркадия и просила ее написать мне, когда мне можно будет с ним поговорить. И вот этот день настал.

– Отвезешь меня к Аркадию?

– Да, конечно, – кивает Дашка и воодушевленно соскакивает с места.

***

Аркадий выглядит очень плохо. Но мне почему-то ни грамма его не жаль. Радует только, что Марк его не убил, иначе моему мужу грозил бы реальный срок. Лицо – сплошной синяк, выбиты передние зубы, сломан нос, вдобавок – внутренние травмы. Он пытается мне улыбнуться, но тут же морщится.

– Ника, милая, не переживай, все заживет, – слово «милая» режет слух. – Рад, что это чудовище тебя не тронуло. Почему ты не приходила ко мне раньше? – осипшим голосом спрашивает Аркадий, а я отказываюсь что-либо понимать. Он ведет себя так, будто мы действительно любовники. Может, я на самом деле сошла с ума, у меня шизофрения и раздвоение личности!

– Меня не пускали, поскольку я вам – никто, – сажусь на стул и со всей силы сжимаю ремешок сумки. Даже если бы у меня не было Марка, я бы никогда не позволила к себе прикоснуться этому человеку. Он мне неприятен, в Аркадии собрано все, что меня отталкивает в мужчинах: невысокий рост, неприятная рыжая козлиная бородка, острые черты лица, худощавость, но главное – гадкий характер. Но все вокруг доказывает, что где-то в параллельной реальности я переспала с этим мужчиной.

– Как так?! Сегодня же поговорю с медсестрами. Ты не переживай, последствия, конечно, отразятся на моем здоровье, но все будет хорошо. А то на тебе лица нет, – если бы он не лежал на больничной койке по вине моего мужа, я бы, наверное, дала Аркадию пощечину и потребовала замолчать.

– Аркадий! – все-таки срываюсь. – Остановись. Я совершенно ничего не помню. Как мы оказались в отеле в одной постели?

– Ох, женщины, – усмехается мужчина и сверкает беззубым ртом. – Это был самый лучший момент в моей жизни, за который я пострадал, а она ничего не помнит. Ну ничего, у нас будет еще много времени освежить твою память, – смотрит сальным взглядом, от которого меня тошнит. – Тут твой муж пытается всех купить, угрожает, и связи у него не как у простых смертных, но я сделаю все, чтобы засадить этого садиста надолго.

– Аркадий, что ты несешь! Марк действовал на эмоциях. Это, конечно, не снимает его вины, мы оплатим лечение и моральный ущерб. Я не знаю, что ты себе выдумал, я хочу знать, как оказалась с тобой в одной кровати!

– Он тебя запугал? – продолжает твердить Аркадий. А мне хочется зажать уши руками.

– Просто расскажи мне, как все было, – выдыхаю, пытаясь говорить спокойно.

– Ты приняла мое приглашение на танец, мы долго кружились, я признался тебе в чувствах, просил дать мне шанс, и ты согласилась. Мы еще выпили, я вызвал такси, но ты не хотела домой. В машине мы целовались, нас охватила страсть, и мы оказались в отеле. У нас был замечательный секс, ты такая горячая женщина, – с каждым его словом у меня все больше и больше болит голова, потому что он рассказывает о ком угодно, только не обо мне. Даже если я была сильно пьяна, я не могла изменить Марку, потому что он мой единственный мужчина, других для меня просто не существует. Я принадлежу только своему мужу – душой и телом. – Потом мы уснули, ну а дальше – вот, – он указывает на свои побои и драматично морщится от боли, немного съезжая на подушку.

– Ммм… на мне были трусики, я не была полностью голой, – мне даже говорить об этом противно, хочется вновь под горячий душ и тереть себя мочалкой до остервенения, что я и делаю каждый день, пытаясь смыть с себя этого мужчину и его сперму.

– Мы так торопились, да и на тебе было очень красивое белье поэтому я решил не снимать эти прелестные трусики, а просто отодвинул их в сторону…

– Все замолчи! – не выдерживаю я, начиная кричать на всю палату. – Этого не было! Ты все подстроил! Зачем тебе это было нужно?! Зачем ты разрушил мой брак! Что мы тебе сделали?!

– Вероника, успокойся, милая! – он пытается подняться с места и схватить меня за руку.

– Не называй меня так! Не прикасайся ко мне! – меня действительно тошнит, и я зажимаю рот рукой, выскакиваю из палаты и бегу в туалет. Меня долго выворачивает от недосыпа, стресса и литров кофе на голодный желудок, кажется, внутренности скручивает узлом, и я не могу даже вздохнуть. Словно мой организм отторгает все происходящие.

Умываюсь холодной водой, пытаясь дышать глубже и остановить рвотные позывы. Закрываю кран и хватаюсь за раковину, потому что меня накрывает смертельной усталостью, слабостью, от которой валит с ног. Облокачиваюсь на холодную кафельную стену и медленно сползаю вниз. Все, чего я сейчас хочу – это увидеть Марка, почувствовать его крепкие и в то же время нежные объятья, услышать его голос и уснуть как раньше, в его руках. Когда мой муж рядом, все хорошо.

Не знаю, сколько так просидела, восстанавливая дыхание, пытаясь найти силы подняться. В глазах темно, руки трясутся и хочется рыдать, кричать, разрывая горло. Говорил мне Марк – увольняйся, а я боролась за независимость. Доборолась! Вот она независимость, делай, что хочешь, а мне выть охота. Я готова кинуться мужу в ноги и молить меня выслушать, поверить, почувствовать, что я принадлежу и всегда принадлежала только ему. Я должна его увидеть!

– Девушка, с вами все в порядке? – спрашивает зашедшая в туалет санитарка.

– Да, все хорошо, – собираю последние силы и поднимаюсь на ноги.