Кайнила всегда утверждала, что не хотела этого брака. Она и детей не желала, просто это было «ее долгом».

И в то же время, когда на плечо будто ложилась призрачная рука Ланака, который всегда лучше разбирался в людях, Эмрису казалось, что жена искренне наслаждается ролью королевы. Только не хочет признавать. И ее прельщает не ответственность, не приказы и решения, а быть изящным цветком, заниматься благотворительностью и улыбаться, купаясь в чужом обожании.

Первая леди двора. Всегда готовая получать, но не отдавать взамен.

— Они не мои дети, — сказала она однажды, когда принцы были еще младенцами. — Они твои дети. Ты их хотел. А я не создана для материнства. Пророчество после их рождения, которое я получила, сказало, что дети никогда не будут любить меня как мать.

Конечно, хотел сказать Эмрис. Не будут, если даже толком не узнают тебя! Сначала он пытался яростно говорить, что Кайнила не права. Но замолчал после того, как она ответила:

— Я не могу их любить! Только не после того, что вы с этим магом сделали при их рождении! Как я вообще могу думать, что это мои дети?

Но они твои, хотел сказать Эмрис. Не важно, какую магию использовали, это твои дети.

Конечно же, Кайниле докладывали о том, что происходило. Но сама она даже сейчас к сыновьям так и не пришла.

В комнате Ардена царил полумрак.

Окна были задернуты плотными шторами, сквозь которые пробивался дневной свет, на столе всё равно стояла тусклая масляная лампа.

Арден лежал на кровати, аккуратно укрытый одеялами, его лицо казалось бледным среди подушек, но выглядел он так, будто спал. Хотя дыхание было таким медленным, что Эмрис старался не присматриваться к грудной клетке — казалось, будто Арден не дышит.

Катхар сидел на кресле рядом, забрался в него с ногами, обернул вокруг себя хвост. Он посмотрел в сторону вошедшего отца, но никакой заинтересованности во взгляде.

Помимо принцев, в комнате был и Аэль.

Король не доверял ему. Как сказал Верховный маг, Аэль был очень способным, старательным и сильным — но пока еще слишком неопытным. Вот лет через пять из него мог получиться неплохой маг, все задатки были, поэтому он и занимал место в Совете вместо своего наставника. Как понял Эмрис, Верховный маг ему достаточно доверял.

— Он честный, — хмыкнул Алаканор на вопрос короля. — Поэтому я отправил именно его к тебе. Связан и с магами, и со жрецами, хорошо воспитан и образован как аристократ.

Еще бы он не был связан с дворянами.

Сенешаль Форосанн Гондри многое рассказал. В том числе имя того, кто пришел к нему с мутным предложением и возможных сообщников. Он выдал их в обмен на безопасность, свою и семьи, Эмрис согласился: Гондри имели вес среди аристократов, такой союзник пригодится. Хотя должности король его лишил, и они решили держать в тайне, что королю известно имя хотя бы одного заговорщика.

К сенешалю приходил лорд Ман, отец Аэля.

Поэтому последний человек, которого король хотел бы видеть рядом с сыном — это Аэль Ман. Хотя он давно не был дома и вряд ли мог быть в курсе заговора, рисковать не хотелось. Но Аэль пришел сам и оказался одним из тех двоих, вместе с королем, кто мог достучаться до Катхара.

С Аэлем Катхар хотя бы говорил. Немного. Его слушал, когда тот напоминал, что надо поесть.

Сейчас Аэль подскочил на месте, торопливо поклонился. Замер на пару мгновений, потом торопливо вышел из комнаты, не желая мешать.

Эмрис остался наедине с сыновьями. И снова ощутил будто бы теплую невидимую руку, которая подтолкнула его в спину. Не сопротивляясь, король подошел к креслу, где свернулся Катхар, и мягко положил руку ему на плечо.

— Это я виноват, — тихо сказал Катхар, не отрывая взгляда от брата. — Это я так хотел забрать магию принцессы!

Эмрис растерялся. В предыдущие дни Катхар говорил односложно и только отвечая на вопросы. Не начинал разговор сам. И сейчас-то его голос звучал хрипло после долгого молчания.

Затылка коснулась призрачная рука, ветерок будто нашептал в ухо нужные слова.

— Думаю, Арден вполне отвечал за свои действия. И хотел этого не меньше.

Катхар качнул головой:

— Он смутно представлял, что мы делаем. Не знал магию. А я самоуверенно решил, что всё получится! Я мог подвергать опасности себя, если считал, что так нужно, но не его же. Не его!

Эмрис не знал, что сказать. Катхар продолжал:

— Мы просто два придурка, которые сами же воплощают пророчество. Я видел, что ему плохо, так хотел, чтобы стало чуточку… спокойнее. А теперь оказывается, что мы сами и воплотили пророчество. Остался один принц.

Катхар рассмеялся, но в этом не было веселья, скорее, истеричные нотки. Похолодев, Эмрис понял, что сын прав. Он не задумывался об этом раньше, но сейчас Арден хоть и оставался жив, его как будто не было.

Спустя оборот останется только один из них.

— Насколько я знаю, — сказал Эмрис, — оборот еще не закончился.

— Этого я и боюсь.

Катхар как будто нагнулся к брату, но потом быстро обмяк и откинулся обратно на спинку кресла.

— Я думал, мы близнецы, я смогу дотянуться до него. Но не выходит. Я чувствую, что он жив, но как будто… пустота.

Хвост Эмриса обвился вокруг его ноги, подрагивая. Это ощущение король и сам помнил слишком хорошо. Когда его брат умер, ему казалось, будто от него самого отрезали половину и выкинули. Гулкая пустота. Только никакого присутствия больше не ощущалось, только мрак смерти.

— Он как будто спит, — тихо сказал Катхар, плотнее обнимая себя руками и хвостом. — Ему часто снились кошмары. Особенно как я вернулся… он боялся, что я снова исчезну, умру. Ужасно боялся! Что, если он и сейчас видит сны? Кошмары. Только не может от них проснуться.

Прием вышел сущей пыткой.

Король никогда бы не стал его устраивать, только не сейчас. Но он недооценил заговорщиков. Те не теряли времени даром и распустили слух, который плотно засел при дворе. Сладким ядом вливался в уши, разъедал спокойствие.

Это принц Катхар виноват в том, что случилось с наследным принцем. Это он хотел убрать конкурента на престол. Неужели вы хотите следовать за таким?

Они считали, Катхар виновен.

Если аристократы-заговорщики объединились с Талиссой, дело плохо. Стоило не думать, как они смогут ответить, просто пересажать всех под замок, показательно казнить виновных.

Если Талисса хотела утвердиться как будущая императрица, возможно, за счет Экхадура, аристократы наверняка полагали, что получат свой кусок пирога — или утвердят новую династию правителей, подумаешь, небольшой кусок территории, отданный Босохану, не такая уж большая плата!

Эмрис просто никак не мог сосредоточиться на этих мыслях.

Он приказал Исхану стянуть в столицу ближайших воинов, которые ему подчинялись. Просто на всякий случай. Чтобы аристократы не взбунтовались, когда часть их голов украсит пики.

А пока — небольшой прием для местной знати, на которой обязательно стоит присутствовать Катхару. Не прятаться.

Король думал, уговорить сына будет сложно. Он приготовился приказывать, но, к его удивлению, Катхар согласился, когда выслушал.

— Дени это понравится.

Прием походил на пытку. Светские разговоры, которые с удовольствием поддерживали королева и Верховный маг. Аэль и Иладейл сидели рядом и молчали — в стороне от отца, как отметил Эмрис.

Катхар вообще не поднимал головы и не произнес ни слова. Он возил по тарелке единственный кусочек рыбы, так к нему и не притронувшись. Эмрис почти хотел, чтобы сын выкинул что-то в своем духе: непристойную шутку, прогулку по столу, да что угодно! Только не это подавленное молчание.

Его хвост лежал неподвижно. А костяшки пальцев правой руки были сбиты, как будто Катхар в бессильной ярости ударил рукой по стене.

Когда на стол подали десерт, Катхар наконец-то поднял глаза на отца:

— Можно я уже пойду?

Король прекрасно понимал, куда отправился Катхар, тенью выскользнув из-за стола.