Отец ничего не ответил, только припечатал еще одним тяжелым взглядом. Арден и правда не знал, очередная долгая отлучка монарха — это проверка дальних рубежей? Визит ко второму сыну? Или просто долгие обсуждения политических дел?

Отец никогда не был близок с сыном и не ставил его в известность больше, чем считал нужным.

В какой-то момент Арден плюнул на всё и вместо того, чтобы постигать военное дело и прочие важные науки, с энтузиазмом принялся постигать женские прелести, благо при дворе хватало девиц, визжащих от восторга, если принц одаривал их вниманием. Их даже не волновало, что на следующий день он переходил на их подругу.

До Ардена доходили слухи, что Катхар занимается примерно тем же самым — только вместе с девочками с не меньшим интересом изучает мальчиков. Что и говорить, нравы в Башне магов явно были более свободными, чем во дворце. Ну, или Ардена просто не привлекали мальчики.

Когда отец его вызвал, Арден планировал нахально отшучиваться. Но тот сказал:

— Если тебе так нравится волочиться за юбками, то делай это с пользой. К нам прибудет принцесса Талисса.

Фраза отца звучала уж слишком двусмысленно, но пояснять ее он не стал. Планирует женить сына на этой принцессе? Могло быть правдой, учитывая, что она наследница великой империи.

Новость могла бы увлечь Ардена — если бы ему не было так плохо. Он перестал не только интересоваться женщинами, но вообще чем-либо, потому что не хватало сил. Арден постоянно ощущал головные боли, слабость, и в некоторые дни просто не мог встать с постели.

Лекари разводили руками. Тогда пошли к жрецам за пророчеством.

Арден не любил удушливые храмы, не испытывал восторга от жриц, которые вдыхали ароматный дым, а потом судорожно танцевали с расширившимися зрачками. Он просто скучающе ожидал окончания церемонии, обернув хвост вокруг тела, но пророчество вырвало его из вязкой пелены безразличия.

Принцы-близнецы умирают друг без друга. Им снова пора быть вместе. Но спустя оборот останется только один из них.

Никто не спорил с пророчествами богов, потому что они почти всегда оказывались верными. Так что король посоветовался с магами, и было решено, что принц Катхар может возвращаться, магические силы близнецов улеглись. И больше не угрожают им.

Возвращение принца даже было решено приурочить к визиту принцессы Талиссы. Ведь простой народ не знал пророчества.

Даже среди дворян мало кто был в курсе последней части. Той самой, о которой думал Арден новыми бессонными ночами: спустя оборот одного из близнецов не будет в живых.

Оборот. Сколько это лун? Сколько у них времени? И можно ли обмануть судьбу, станет ли это тем редким исключением, когда пророчество не сбывается?

— Принц Арден, — настойчиво повторил Ви. Кажется, не в первый раз. — Можно идти.

Арден кивнул, отвлекаясь от мыслей и жестом отослал слугу. Ему просто требовалось пару минут наедине с собой, чтобы взять себя в руки и подготовиться к выходу. К встрече с толпой.

К встрече с братом, которого он не видел десять лет.

Арден походил по комнате, разминая руки, но хвост только сильнее хлестал по ногам, рискуя оставить на белой ткани золотую краску: успокоиться не выходило.

Вздохнув, Арден подошел к столику и открыл запертый ящик. Капнул на язык пару капель из темного флакона, убрал. Облокотился на столик и прикрыл глаза, ожидая, когда подействует зелье.

Сегодня можно. Просто немного успокоиться.

И когда Арден надел золотую маску и вышел из покоев, его тонкий длинный хвост оставался неподвижен. Как и в то время, когда принц привычно кивал дворянам и сдержанно сжал губы при виде родителей.

Хвост дрогнул в тот момент, когда перед Арденом предстал брат.

Катхар изменился за десять лет, но всё еще выглядел так, будто Арден смотрел в зеркало. Только одежда на втором принце была черная, а темную маску, будто сплетенную из корней и перьев, покрывала серебристая пыль. И сам он весь… будто был острее, резче.

В вытянутых кончиках ушей покачивались серьги, а голубые глаза, казалось, смотрели с насмешкой. Улыбка Катхара изменилась, стала кривоватой и нахальной.

Не дрогнула при виде близнеца.

Катхар не произнес ни слова. Махнул рукой в сторону балкона, куда предстояло выйти принцам. Его руки были затянуты в черные перчатки.

Принцы прошли, не произнеся ни слова. Встали бок о бок, чтобы простые люди внизу могли посмотреть на них обоих. Решить, как спокойно и благополучно всё у королевской семьи.

Арден вцепился в балюстраду и привычно улыбался, радуясь, что всё-таки принял успокаивающее зелье: толпа внизу сливалась в единое воющее в восторге пятно, но сам принц хотя бы не рухнул в обморок.

Он боялся даже краем глаза глянуть на близнеца. Боялся, что за десять лет тот стал незнакомцем, которому вовсе не нужен брат.

А потом его хвоста тихонько коснулся другой. Почти с опаской, как будто неуверенный, что его не отбросят. И Арден расслабился. Пока никто не видит, переплел собственный хвост с хвостом брата, как и десять лет назад.

Не позволяй мне исчезнуть.

========== 2. ==========

Катхару всю жизнь рассказывали, что и как он должен делать.

Десять лет назад он решил, что больше никому ничего не должен. Его попытки быть тем, кем его хотели видеть, закончились в каменной комнате, которую ему отдали в Башне магов. Безусловно роскошная, наполненная шелками и бархатами, уставленная магическими безделушками, которые так любил Катхар.

Она не была домом.

Тогда он понял, что нет смысла быть правильным и послушным. Он пытался сбежать, злился, когда маги вплетали охранные заклинания не в волосы, а в саму кожу. Катхара учили магии и тому же, чему и во дворце, но он не обманывался и прекрасно понимал, что среди магов он пленник. Пусть королевский, но пленник.

Он пытался связаться с братом, но не получал ответов от Ардена, и становился еще яростнее — потому что это позволяло не сойти с ума.

В детстве у принцев-близнецов была нянька из племени хараторов. Она рассказывала сказки о древних правителях и простых людях, о звездах и садах, о закатах и рассветах. Об империях и коронах, которые заставляли склонять голову. Ардена не очень интересовали истории, он под них отлично засыпал, склонив голову на плечо брата. А вот Катхар слушал с восторгом и открытым ртом.

Тогда он и понял: ты не исчезнешь, пока тебя помнят.

В Башне магов обнаружилась богатая библиотека, а многочисленные маги спокойно рассказывали любознательному принцу многое из тех вещей, которые не входили в его обучение. Но ему всё равно казалось, что главное, чтобы его помнили — тогда Катхар не исчезнет.

Он боялся забвения.

И почему-то в его представлении помнить должен был именно Арден. Остальные не так существенны. Они приходят и уходят, как волны на берегу реки, у которой стояла Башня. Следы стираются — но пока близнец будет его помнить, Катхар не исчезнет.

Когда оказалось, что письма уходят в пустоту, Катхар испугался. Брат остался в королевском замке, может, он тоже быстро вычеркнул близнеца из своей жизни? Забыл, как весь остальной двор.

Катхар хорошо помнил эту панику, этот ужас. Иногда они возвращались к нему особо темными ночами. Но сдаваться не входило в привычки Катхара, он предпочел заменить эти чувства яростью — и пустить ее на то, чтобы не подчиняться правилам.

Однажды к нему приехал отец. Кажется, после того, как принц едва не спалил целый этаж Башни.

— Не разочаровывай меня, — сказал отец.

— А что ты сделаешь? — насмешливо спросил Катхар. — Что может быть еще хуже?

— Ты думаешь только о себе…

— А у меня здесь нет никого, кроме меня.

На самом деле, у Катхара появилось много друзей среди магов — но всё это было не то. И самым главным его чувством стал вовсе не эгоизм, как думал отец, а злость. Она позволяла двигаться вперед, действовать и не останавливаться.

Катхар справедливо считал, что стал хорош: научился управлять собственной смертоносной магией. Он никому не рассказывал, что вовсе не хотел никого убивать, просто, когда злость заполняла его до краев, то вырывалась смертоносной силой.