Он сам был частью дворца и короны. Отец, как и Арден, доверял Ви целиком и полностью.

В отличие от сенешала. Род Гондри был древен и славен своими подвигами. Говорят, они сражались вместе с древним героем Виракком Ниром, которого обожал Катхар. Правда, с тех пор Гондри слегка утратили блеск, но всё еще обладали весом при дворе. Именно поэтому, как знал Арден, отец и назначил лорда Форосанна Гондри сенешалем, то есть тем, кто заведует всеми делами внутри дворца.

Именно он организует приемы и встречи, распоряжается слугами и церемониями. Если приказы об отравлении наследного принца правда шли через дворец, Гондри так или иначе должен был о них знать.

В последнее время король был не очень-то им доволен, а попытка отравления на пиру сильно пошатнула авторитет Гондри — хотя среди прочих аристократов он всё еще пользовался уважением. К его мнению прислушивались, и король считал, этим стоит пользоваться, а не враждовать с Гондри.

Как сообщил Ви, с сенешалем просто побеседовали, и все слуги во дворце уже начали шептаться, но Гондри быстренько вернулся к должности. Это было предупреждением и ему, и другим дворянам: если вы замешаны в заговоре или весомо подозреваетесь, вас ожидает кара. Но и арестовывать без разбора никто не будет. Королевская власть докапывается до причин.

А не убивает на месте, подумал Арден. Не направляет магию королевского рода, один из символов их власти, на живого человека только из-за детских обид и собственной трусости.

Арден не успел додумать эту мысль, потому что в этот момент к нему явился Селл.

Лорд Гондри был сенешалем, леди Гондри неплохо ладила с королевой, а ее дочери числились фрейлинами. Единственный сын и наследник, Селл никогда не испытывал особого рвения к королевской службе. Он предпочитал действия и развлечения и даже от сплетничающих слуг старался держаться подальше, не то что от интриг.

У Селла вроде бы даже была должность при дворе, но формальная, не предполагавшая обязанностей, что его вполне устраивало. Селл был страстным любителем лошадей, и они-то и составляли его главное и единственное увлечение. Арден иногда ездил с ним в загородное поместье Гондри, где конюшни занимали непозволительно много места, а на огромных бумагах тщательно записывались все случки и потомства.

Когда Селл не был при дворе, он занимался лошадями в родовом поместье. Но сегодня пришел к Ардену.

Вальяжно уселся на стул рядом, камзол его был привычно расстегнут чуть больше, чем предписывали приличия.

— Есть со мной нынче опасно, но я проверил, тут ничего отравленного, — Арден усмехнулся и кивком указал на фрукты и сыр.

Вина ему тоже принесли, хотя пить он не хотел. А вот Селл щедро налил себе в бокал. Обычно развязный и чаще всего нагловатый, сейчас Селл казался просто встрепанным и хмуро поглядывал на Ардена.

— Я должен извиниться, ваше высочество. Вчера я вёл себя неподобающим образом.

Если бы его отца арестовали, вряд ли бы Селл был так доброжелательно настроен, но Арден не собирался придираться к мелочам и друга терять не хотел. К тому же, он понимал его. Может, задержание отца и не вызвало бы у Ардена подобных эмоций, но вот брата — очень даже.

А вот то, что Селл назвал его титулом — плохой знак.

— Всё в порядке, — сказал Арден. — Я рад, что всё разрешилось. Сейчас я не очень готов, но позже мы сможем съездить в твое поместье? Я бы показал брату. Он лошадей любит куда больше меня.

— Правда? — Селл оживился и явно расслабился. — Через неделю-другую ожеребится Тучка, у нее будет великолепное потомство! Если принц Катхар захочет пополнить королевскую конюшню, у меня тоже найдется парочка подходящих коней.

Селл осекся, как будто слишком увлекся разговором о своей истинной страсти и совершенно забыл о деле. Он снова нахмурился и посмотрел прямо на Ардена, позволяя себе опускать титул и общаться как раньше. Как с другом, пусть и уважая его более высокое положение.

— Арден, мой отец не станет предавать корону, он дорожит своим положением и… возможным будущим для меня и сестер. Но к нему приходили. Я не знаю имен, кто-то из могущественных дворян, кто постоянно бывает во дворце. Не то чтобы напрямую предложили заговор, но закрывать кое на что глаза. Мой отец отказался. Не знаю, сколько возможных попыток покушений предотвратила его бдительность. Только проверенные слуги и поставки, дополнительная проверка каждого, кто проходит через ворота дворца, всех обозов… лорд Гондри начал всё это еще до первого покушения. Но тихо, чтобы ни вы, ни его величество не знали. Он не хотел рассказывать о предложениях, которые ему сделали.

— Почему? — Арден не стал говорить, что, если б знали заранее, сенешаль мог действовать в открытую. — Почему он не пришел к королю и не выдал имена? Он сейчас-то это сделал?

— Нет. И не будет. Предложения были слишком неопределенными. И… мой отец боится. Эти аристократы не действуют в одиночку. За ними стоят другие силы — или они привлекли эти силы.

Арден потер виски. Интриги среди знати никогда не были чем-то из ряда вон выходящим. Дворяне регулярно плели друг против друга сети ради должностей, титулов, влияния и власти. Но давно не предпринимали ничего против королевской семьи: последний такой заговор раскрыл дед близнецов. Он уничтожил всю верхушку рода, который претендовал на власть, отправил их в ссылку, сообщников отлучил от двора, многих разжаловал, лишил земель. Дед поступил круто, но отбил охоту идти против хвостатой власти.

Теперь же часть дворян снова что-то замышляет, заручившись поддержкой… кого? Магов? Или это маги нашли себе сторонников среди аристократии?

— Чем я-то им не угодил? — пробормотал Арден.

Селл пожал плечами:

— Не знаю. Но к отцу пришли в тот момент, когда вернулся принц Катхар, а тебя объявили наследным принцем.

— Король знает?

— Да, сейчас отец рассказал ему. Я подумал, что и тебе стоит знать.

В словах явно прозвучал укор, и Арден понял, что тот рассказывает, чтобы уколоть: вот, он-то не скрывает, Арден же ему об отце не говорил.

Принцы не извиняются за свои действия, иначе их сочтут слабыми. Арден тоже промолчал. К тому же у него возникло поганое ощущение, что воздух как будто сгустился, и каждый новый вдох дается с трудом — потому что безопасна только эта комната, а весь дворец — банка с теми самыми пауками, готовыми укусить в любой момент.

Исполнить пророчество.

Селл что-то говорил, но Арден резко его прервал:

— Пожалуйста, давай в другой раз. Я пока… не очень готов.

— Как хочешь.

— А вино можешь взять с собой.

Морщинка на лбу Селла тут же разгладилась, он подхватил кувшин и, коротко поклонившись, вышел из комнаты.

Арден сжал руки на коленях, судорожно сцепил, пытаясь дышать глубоко и размеренно. Но воздуха хватало только на короткие поверхностные вдохи, а внутри плескалась паника, отражаясь в каждом ударе сердца.

Принцы-близнецы умирают друг без друга. Им снова пора быть вместе. Но спустя оборот останется только один из них.

Нет уж, вопреки всем заговорам и богам, они смогут! Арден резко поднялся, надеясь, что это поможет, но ощущал только безграничную тревогу и беспомощность. Он опустил голову, упершись руками в стол, и прикрыл глаза.

Это было ошибкой, потому что на внутренней стороне век отпечатались все его ошибки. И прошлый учитель снова разлетался на кровавые кусочки с недоумением и страхом на лице, которые были всего мгновения, пока череп тоже не треснул, будто орех.

Как Арден сможет хоть что-то сделать, если он принимает исключительно неправильные решения? Если единственное, что он так старался делать — это быть хорошим принцем. Но и это не вышло.

Сердце стучало, кажется, где-то в горле, и Арден вспомнил об успокаивающей настойке. Всего пара капель, но они приведут его в норму, заставят исчезнуть эти панику и смятение. После паука и того сильного обезболивающего пришлось увеличить дозу, но Арден всё-таки старался не злоупотреблять.

Только иногда.