Наконец В. понял, о чем идет речь. Он откашлялся, так как в горле саднило, и хрипло произнес:

– Я там жил.

– А-а-а, понятно, – протянул Джадж, – И чё, те там сильно нравилось что ли? – недоумевал он.

– Не сказал бы, – хмыкнул В.

– Наверно, по привычке кидануло, – покачал головой Джадж. – Ничё, не страшно, бывает. Главное не зацикливаться теперь, а то будешь думать-размышлять: только не туда, только не туда, и глядишь – опочки! Как говорят хранцузы, кнЕли, кнЕсет, кнЕхт! Опять ты тама. И не отвяжешься. Так и будешь весь этот навоз нюхать до полного окренения, – Джадж многозначительно покивал вихрастой головой и продолжил:

– Но ты законопАтился капитально. Я-то думал, ты еще на торте догонишь, что к чему. Не, ни кренА. Ладно хоть этот мяч подвернулся, а то я бы так и компостИровал коммутАтор без толку еще полдня. И вообще, ты чё, не заметил, на небе чё творилось, а? Проснулся бы, глянул на небеса, как погодка там, а? Или выше уровня колен глаза не могём поднять? Ты чё гусеница что ли, законвЕрсь тебя конИдия! Ползаешь на своих полметрах и дальше никуда? Я ж те в небе черным по белому написал: «Доброе утро, крыжачОк!» Ты не видал что ли? Или ты намеренно меня конвейеризИровал там, а?

В. тупо помотал головой. Определенно, В. и не думал никого конвейеризировать. Джадж всё так же вопросительно смотрел на В.:

– Ты чё, воще не кристаллизИруешь? Лейка те ниче не объяснила?

В. опять мотнул головой.

– Да-а-а-а… – протянул Джадж. – Что ж с тобой делать, куявЯк ты эдакий. Значит, слушай сюда!

И Джадж поведал В. такое, отчего тот и в самом деле «капитально законопатился». На счастье В., Джадж свел до минимума употребление странных неологизмов. Насколько показалось В., количество этих словечек росло пропорционально эмоциональной возбужденности Джаджа. А так как Джадж успокоился, он заговорил на более-менее обычном языке, и В. удалось понять то, что Джадж пытался ему поведать.

Итак, В. досталось во владение некое жилое пространство, называемое в просторечье комнатой или иногда – хижиной, хибарой или еще каким-нибудь словом, обозначающим жилище. Это жилое пространство по желанию владельца могло стать любым помещением или пространством – хоть хрустальным дворцом, а хоть безлюдной пустыней.

Теоретически все выглядело донельзя просто, однако на практике все оказывалось достаточно сложно. Для того чтобы смодификцировать комнату, или, как говорил Джадж на своем доморощенном сленге, «смодифитить», необходимо было обладать определенными навыками.

Леяна, по-видимому, не верила, что В. сможет создать силой мысли какие-то предметы в своей «комнате». Однако В. неожиданно, как сказала Леяна, «проснулся не открывая глаз» и смодификцировал комнату, причем не только изменил обстановку, но поменял всю окружавшую его реальность, бессознательно выбрав пространство, которое казалось ему наиболее привычным и безопасным, а именно – знакомый ему закуток на улице.

Джадж, который по просьбе Леяны пришел утром помочь В. разобраться в модификции, застал В. в довольно неприглядном состоянии. Со стороны это выглядело так, будто бы В. находился в своего рода пузыре, внутренности которого изображали знакомый В. угол. Тогда Джадж и стал создавать всякие странные штуки в комнате, чтобы привлечь внимание В. и заставить его усомниться в реальности созданного им мирка.

Вообще-то, совместная модификция была, по словам Джаджа, довольно занятным делом. Среди местных обитателей, из которых, кажется, каждый обладал такой комнатой, было в порядке вещей устраивать частенько нечто вроде сражений по модификции. На языке Джаджа сей процесс назывался «закабАчить».

– На днях у нас тут два куцехвОста сцепились, ох, там такое было! КривОй кросАль не нашел бы свое кресАло! – с пылом рассказывал Джадж. – Жирмила с Керсифанием, раньше друганы были не разлей вода, а тут чё-то у них законоплЯнилось, ну Жир Керсу и говорит: я тя на твоей же территории заколбашу! Керс ему: давай, попробуй! А Жир: иди пакуй свои тапочки, колломОрфный комбижИр, я те фору дам, и все равно тя сделаю. Время назначили, как нормальные кавалЕры, все ковшОм. И закабАчили по полной…

В. с удовольствием послушал бы в любом другом исполнении, что вытворяли Жирмила с Керсифанием, но он сомневался, что услышит из уст Джаджа что-нибудь вразумительное, и потому перебил его:

– И много здесь… жителей?

Джадж ухмыльнулся:

– КолючепЁрый козлИще не сосчитает.

У В. невольно вырвалось:

– Что же это за Дом?!

– Дом? Какой Дом? – не понял Джадж.

– Вот это все, – В. многозначительно повел руками вокруг. – Этот ДОМ.

Джадж рассмеялся:

– Ну ты даешь! Это ж надо, «Дом»! Ха! Ты что же, действительно веришь, что находишься внутри конструкции из кирпича и бетона? Это, – Джадж ткнул пальцем в потолок, – такой же Дом, как я кОжно-нарывнОй кометоискАтель. Неужто ты еще не скумекал? «Дом», «комната» – это все только слова, фигуры речи, так сказать, и не более, – и понизив голос до таинственного шепота он еле слышно добавил:

– Что это такое, никто не знает, мой клубнИчный коррехидОр. Запомни, никто здесь не имеет ни малейшего понятия, – Джадж описал круг пальцем, указывая на стены, – что такое его окружает.

Да и воще, у тя чё, филологический зуд, а? Чё, так невтерпеж всему приклЯпить какое-нить название? Ты чё, вообразил, если прокАркаешь: «Это – Дом!» – то типа тебе все ясно-понятно, ты, каламЫцкий всезнайка? – возмущению Джаджа не было предела.

– Он такой умный, ну просто калейдоскопИческий калорИфер, он живет в «Доме»! – Джад выразительно размахивал руками, возможно, он изображал, как В. превращается в калейдоскопический калорифер. – Он такой бе-бе-бе-бесконечно мудрый, бе-бе-бе-бесконечно всезнающий, бе-бе-е-е-е-е, бе-е-е-е-е, – и Джадж принялся блеять, видимо, недвусмысленно намекая, что В. не более, чем обыкновенный баран.

– Вот я те сказал: я Джадж! – и Джадж ткнул себя пальцем в грудь. – И чё? Теперь ты все про меня знаешь? – Джадж пребольно ткнул пальцем в плечо В.

В. смотрел на чудовищное лицо Джаджа в смятении. Да уж! Об этом странном субъекте В. не знает ни-че-го!

– Но как же мне называть это… эээ… «я-не-знаю-что»? – возразил В.

Джадж улыбнулся:

– Чес слово! «Не-знаю-что» звучит гораздо лучше, чем «Дом»! Ладно, можешь дальше бубнить свое «Дом», если хочешь. Главное, канЮк, ты сам всегда помни, что «Дом» – это только слово, повтори ты его хоть десять тысяч раз. А этому, – Джадж опять ткнул пальцем в потолок, – начхать на твои слова.

– Хотя и мне начхать, ха! На твои слова, – добавил вдруг ни с того ни с сего Джадж и громко заржал.

Именно заржал, поскольку издаваемые им резкие звуки более напоминали ржание коняги, чем человеческий смех. При этом лицо его исказилось еще больше. В. даже показалось, что в то время, пока правая половина лица Джаджа умножала свою радость, заливаясь веселым смехом, левая становилась все мрачнее. Обе половинки в конце концов разразились слезами, и слезы радости смешались со слезами скорби на чудной физиономии Джаджа.

В. не разделял чувств Джаджа, ему было не до смеха. «К чему все эти разговоры, – раздраженно думал В., – если тебе начхать на мои слова!»

Понемногу Джадж успокоился. Он опять плюхнулся на табуретку. Некоторое время его еще донимали приступы смеха, заставлявшие трястись его костлявые плечи. И лишь когда все слезы были утерты большим клетчатым платком, который Джадж извлек из своего кармана, странный парень молвил:

– Оу-кей! Довольно слов, больше дела, ковбой! Как те обстановочка? – Джадж кивнул на окружавшую их мебель. – А, тут и от лейкиных художеств кое-чё осталось, – Джадж бросил взгляд на бордовые пуфики, ютившиеся в углу. – Ты догнал уже, чё делать надо для модификции? – спросил он у В.

В. отрицательно покачал головой.

– И чё, так и будешь обитать в том, что другие тут накубатУрили? – продолжал Джадж. – Самому слабо кусторЕзнуть как следует?

В. отвечал гробовым молчанием.