Мерлина скинула с себя куртку, повесила на ту самую вешалку. Ботинки кинула в угол и направилась к проходу, видимо, на кухню, сказав:

–Следуй моему примеру.

Я так и сделал, только ботинки свои не раскидал, а аккуратно поставил возле тумбочки, думая, что девушка, пленившая мое сердце, оказалась, на удивление, неряшливой. Об этом говорило не только то, как она раскидала ботинки, но и состояние ее квартиры. Начиная с коридора, который не пылесосили, ну, по крайней мере, не меньше месяца. Проследовав за хозяйкой, я оказался на кухне. Картина перед моими глазами была не самой ясной и чистой: пожелтевшие кружевные занавески, несколько лет назад бывшие белыми, прикрывали деревянное окно, с которого так и норовила сбежать давно полопавшаяся краска; возле настенных часов красовался жирный рыжий таракан, явно чувствовавший себя хозяином помещения; в раковине посуды было немного, две тарелки, два стакана, но мытья они пока не дождались.

Я привык к порядку. Мужчина, чья бывшая жена терпеть не могла наблюдать соринка на коврах в своем доме, просто обязан был приучиться к порядку. И порядок мне нравился, поэтому после развода я нанял уборщицу, пожилую добродушную женщину, которая приходила в заданное ей время и держала мою квартиру в чистоте и порядке, создавая там желанный уют.

Мое первое впечатление от места, в которое привела меня эта юная особа, было просто выгравировано на гладковыбритом лице. Мерлина все заметила.

–Оправдаюсь один раз, – начала она, ставя чайник на плиту, – у меня ремонт, и я не вижу смысла драить эту палубу, пока все то ледовое побоище в комнате за стеной не завершится. А про тараканов я тебя предупреждала. Этого зовут Адольф, – Мерлина кивнула в сторону упитанного наглеца на стене у часов.

Я, было, открыл рот, чтобы начать оправдываться, но хозяйка перебила:

–Не надо сейчас отнекиваться. Твое лицо просто кричало, что я неряха. Кстати, да, еще та неряха! Отрицать бесполезно, – на ее лице еле мелькнула таинственная улыбка, говорящая о том, что она гордится своими недостатками.

Чувство, одолевшее меня в тот момент, было столь несвойственно моей натуре: стыд за то, что кто-то неряха, а я – нет. Вот как грозно и всеобъемлюще ломала меня изнутри эта таинственная молодая девушка, переворачивая все мои фундаменты легким взмахом чуть подкрашенных ресниц.

Мое погружение в угрызения совести перебил свист чайника. Хозяйка выключила плиту и открыла скрипучие дверцы подвесного шкафчика. Передо мной на стол были выставлены несколько золоченых пакетов с рассыпным чаем. Я немного смыслил в этих напитках, поэтому надписи на этикетках меня удивили – у этой девушки правда был вкус, чайный вкус, и любовь к этому напитку. Улун, ройбуш, белый трех видов, зеленый двух, черный пяти! И на десерт – пу-эр, мое любимое чайное лакомство… И все эти пакетики были выходцами из самого лучшего чайного магазина нашего города N. Я сам там порой отоваривался, правда, не с таким энтузиазмом и познанием.

–Выбирай, – протянула Мерлина, глазами кивая на свой личный прилавок бесплатных пробников.

Да, знаю, пу-эр я люблю. Но не стал. Я решительно предоставил выбор ей, желая выведать, куда падет стрелка ее вкуса. Черный с какими-то добавками. Ну-с, посмотрим. Хотя я уверен, что мне понравится – так сильно к тому времени я уже был окутан в эту тягучую, липкую, но такую приятную паутину больше, чем симпатии.

Мерлина ложечкой закинула часть содержимого пакетика с позолоченными узорами в стеклянный чайник, который достала с полки над кухонным столом. Чистота чайной посуды, которая стояла перед нами, подчеркивала ее любовь к чаевничеству еще больше. Кипяток обволок содержимое чайника, и восхитительный аромат цитруса и какой-то кондитерской сладости прокрался к нашим носам.

Честно сказать, коробочку с моими пирожными Мерлина открывала без особого желания. Она объяснила это тем, что не хочет портить сладостями вкус чая, который от них приглушается, но из вежливости она, все же, откроет и даже поест вместе со мной принесенное угощение.

Чай был уже разлит по чашкам. Горячий и ароматный парок витиевато и еле зримо устремлялся вверх, щекоча носы своим манящим ароматом.

–Ты знаешь, мне кажется, надо пить больше чая. Это решает многие проблемы, – сказала Мерлина, сидящая напротив меня, задрав ноги на стул, и отхлебнула немного из своей небольшой и белой чашки, такой же, как у меня.

–Какие, например?

–Например, нехватки тепла.

После мы с Мерлиной молчали. Я тоже пил чай. Вкус плотно заваренных чайных листьев, апельсина и горького шоколада обдавал всю полость рта. Мне понравилось. Я думал над ее словами. Она – над чем-то еще.

-Ну что, я выполнила свое обещание? – спросила Мерлина после того, как мы допили.

Я кивнул.

–Тогда пошли на выход, я тебя провожу,– она встала из-за стола и двинулась прочь из кухни.

Эта девушка стреляла словами резче, чем автомат во время боя с врагом.

Я вышел следом. Чашки, чайник так и остались стоять на столе. Моя коробочка с недоеденными пирожными тоже – на пир тараканам.

На полу у закрытой двери комнаты я заметил собачью игрушку (резиновый розовый мячик с шипами) и недообглоданный мосол. Мерлина тут же пояснила:

–У меня есть собака, но сейчас она у мамы, сегодня заберу.

–А ремонт покажешь?

Мерлина усмехнулась:

–Было бы что показывать, но мне не жалко,– она распахнула дверь в комнату.

Вот что предстало моему взору: наголо ободранная комната ( потолок и высоченные стены), все прошлые обои были удалены из помещения, поэтому я не мог представить себе, каково тут было раньше; полы, представляющие собой те же рыжие крашеные деревяшки, что и в коридоре, запылены, захламлены; комната представляла собой груду мусора; мебель, довольно старая, имеющая умирающий вид, была выставлена в центр (письменный стол, стул, пара табуреток, диван, кресло и старый лакированный шкаф); но площадь у комнаты была неплохой, если все грамотно обставить, то будет просторно и уютно. Интересно, а где же она спит?

–Посмотрел? – не дождавшись моего ответа, Мерлина захлопнула дверь, – а теперь пошли, одевайся, обувайся.

Я сделал все, что она сказала, вот мы уже стояли на улице, холодной и серой.

–Что ж, давай прощаться, Артур, – утвердительно, не вопросительно сказала эта прямая натура.

–И что ты будешь сейчас делать? – спросил я, надеясь урвать еще немного от ее времени.

–Я пойду в книжный магазин.

–А можно с тобой?– глаза мои в тот момент, наверное, были, как у уличного щенка, молящего о косточке.

–Нет, – Мерлина улыбнулась, на удивление ласково,– поход в книжный магазин – дело весьма интимное. Я люблю это делать одна. Получаю от этого удовольствие. Но мы обязательно встретимся еще,– тут же успокоила она, – например, следующие выходные. Как тебе?

Я радостно кивнул.

–Тогда давай встретимся в том парке, где тогда? Знаешь, на восточном его конце есть вполне выделяющийся холм. Там – большие пеньки под липками, ну такие, дубовые вроде, ненастоящие.

Я закивал еще пуще.

–Ну вот там и встретимся. Пусть это будет воскресенье. Четырнадцатого числа.

На том мы и разошлись. Я пошел в свою сторону, Мерлина – в свою.

И время потянулось…

За время, которое я провел без Мерлины, я кое-что для себя понял. Помимо страшных бед, которые могут настигнуть человека ( такие, например, как войны, смерть близких, неизлечимая болезнь), страшнее всего – это одиночества, когда не ладится личная жизнь. У кого что болит, тот о том и говорит? Нет. Если нет денег, можно пойти и заработать их, не так ли? Можно плакать, сидя на пятой точке, а можно эту проблему исправить. Материальные проблемы – решаемая штука. Если вдруг нагрянула болезнь – можно пойти и вылечиться. Современная медицина дает возможности для того, чтобы избавиться от различных физических недугов. Дружба – дело вообще простое. Будь добр к людям, и люди с удовольствием потянутся к тебе. Будь верен и предан – сможешь среди них обрести и настоящего друга. Это тоже все решаемо, не так уж сложно, если подумать, правда ведь? Но одиночество любви, разбитые сердца… Это уже сложно. Ты не заставишь кого-то полюбить себя. Не прикуешь к себе того, кого любишь ты. Тут все зависит не от тебя, а только от того самого человека. Поэтому часто бывает, что любовная тоска – одна из самых умелых печалей, которая ломает влюбленных и одиноких людей. Они сидят и кусают губы, проливая слезы от безвыходности, ведь двери, в которые они стучат, не открываются. Они сидят на полу в углу, разглядывая унылыми глазами потолок, потому что им одиноко, ведь некого взять за руку. Влюбленности – это игры судьбы и ее насмешки. Выпадет решка – и тебя полюбят, ты счастлив. Выпадет орел – кусай свои губы хоть до крови, судьба будет подло и надменно хихикать за твоей спиной. Мало книг, трогающих души, о дружбе или безработице. Большинство пишется о любви. Потому что любовь – вот то, чего нам действительно не хватает. Остальное мы можем взять.