– Погоди-погоди, постой, – сказала Катя. – Доказательство наше верно, так?

– Так, – сказал Андрей.

– То есть мы правы и человечество обречено, так?

– Так.

– Но ты предлагаешь нам сейчас э-э-э… опровергнуть наше же доказательство?

– Скорее, указать границы, – кивнул Андрей. – Если угодно.

– Ну мы ведь доказали, – заметила Рута. – Численно.

– Как говорил мой учитель, – сказал Андрей, – «если решение только численное, значит, ты чего-то не понимаешь».

– Бред какой-то, – выдохнула Катя и села за парту, обхватив голову руками.

– Границы, – сказал Андрей очень ясно, – есть у всего. Даже у истины.

– Вавилонщина, – сказал Гена. – Чистой воды вавилонщина. «Не все так однозна-а-ачно»! – кривя губы, передразнил кого-то он.

– Интересно, – вежливо произнес Андрей, – если бы вы были математиками в девятнадцатом веке и к вам пришел Лобачевский со своей геометрией, вы бы и ее назвали бредом и вавилонщиной?

Гена, Катя, Кеша и Рута одновременно и совершенно одинаково открыли рты, но не нашли что сказать и одновременно и совершенно одинаково их закрыли.

Коле стало смешно, и он едва сдержался, чтобы не засмеяться. Он не смотрел на Настю, потому что знал, что ей тоже смешно и что если он на нее посмотрит, то они захохочут оба, а такого Верховный Совет Бузы явно им не простит… если переживет.

– Я мог бы, конечно, и сам начать работу, – после длинной-предлинной паузы сказал Андрей таким же вежливым тоном, – или еще с кем-нибудь (здесь он посмотрел на Колю с Настей, что вызвало небольшую волну смешков и хихиканий), но я думаю, что будет этичным предложить сотрудничество сначала вам. Как говорится, в любой непонятной ситуации собирай семинар.

Настя шумно вдохнула, но на этот раз смолчала.

– Сами доказали, сами опровергли, так, что ли? – хмуро сказал Гена.

– Обобщенная теорема Форрестера – Байдингер – Кычакова, – произнес Андрей. – Громоздко, но солидно.

Кеша Кычаков и Катя Байдингер посмотрели друг на друга и одновременно сказали:

– Ну не-ет. Мы не одни же… И идея это твоя…

– Теорема Форрестера – Бузы, – сказал Коля негромко.

Он не знал, откуда это пришло к нему, и не знал, почему он это произнес.

Его услышали все.

Повисла короткая пауза.

И…

– Даешь теорему Бузы! – завопил Гена. – Молодец малёк!

– Ура-а-а-а! – закричал Верховный Совет Бузы и вскочил на парты в полном составе.

Это была чистая, беспримесная радость: Катя и Кеша изображали вальс, Гена размахивал ядерной дубинкой, министр снабжения Рута хлопала в ладоши, все остальные бесились от облегчения и предвкушения сложной, неразрешимой задачи, которую они обязательно – никаких сомнений! – решат.

Староста Андрей морщился укоризненно, но терпеливо и ел бутерброд, салютуя колмогорам кружкой с чаем.

Очень скоро, к смущению ВСБ, выяснилось, что есть как минимум три пути, чтобы обойти приговор человечеству, так поспешно выданный теоремой Форрестера.

Во-первых, можно выиграть время. Это сразу обнаружила и сформулировала группа министра обороны Гены. Растягивая треугольник жизни системы, ускоряя линейные процессы, замедляя экспоненциальные, примеряя их к степенным, можно продлить ее существование. Насколько и как? – вот и задача.

Второй путь, предложенный авторами предыдущего доказательства, Кешей и Катей, – нападение на само понятие «время». Эту смелую идею позже по достоинству оценили и квантовые физики на Ландау, и биоцентристы с Вавилова.

Третий путь, который в качестве разрядки предложил Андрей, слегка извинившись за банальность, – придумывание автоматической системы, которая будет следить за соответствием групп параметров друг другу.

– А если параметры перестанут соответствовать? – иронически спросил Гена. – Она что, их уничто… – И осекся под дружный смех присутствующих.

Впрочем, этот смех тоже прекратился: все вслед за Геной быстро поняли, что эта система уже существует, является частью реальности и один из ее законов они уже открыли и пытаются обойти.

В общем, было здорово.

И тут появился Егор Семенович. Он тихо поздоровался, посидел в уголке, послушал, утыкаясь время от времени в планшет, затем все же подсел к Коле и тихонько спросил, улучив момент:

– Ну, Николай, ты определился? Где ты будешь учиться?

В тот вечер в школе был ужин без единой крупинки соли. Тамара Андреевна объявила диетический четверг и тщательно проследила, чтобы все, а особенно восьмой и девятый классы факультета Колмогорова, доели до конца; возразить ей никто не решился.

А после ужина в учебном корпусе третьего факультета, в аудитории К-212, появился на свет крупный ученый К. А. Буза, создатель теории когнитивных бомб, автор теоремы Форрестера – Бузы в ее сильной формулировке, ведущий специалист в области нечетких логик и сложных систем. Среди широкой же публики Колмогор Андреич более всего стал известен своим затворничеством: он никогда не покидал территории Школы квантонавтов, где преподавал, ограничиваясь отправкой статей (всегда блестящих) в научные журналы СССР и мира, а на конференции вместо него ездили его ученики, коих все годы его плодотворной жизни было в достатке. Многие ставили под сомнение само его существование, но в Школе квантонавтов к таким теориям относились со здоровым смехом. «Что же, – говорили они, – может, тогда и Унт Борис Бабилонович, автор классических учебников по эволюционной динамике, тоже вымышленное лицо? И Б. О. Лотка, признанный авторитет по квантовой неравновесности, гордость факультета Ландау, и М. А. Иданов, второй научный руководитель факультета Черепанова, на чьих идеях выросла половина внеземной инженерии, – это что, тоже, по-вашему, вымышленные лица? Бросьте, право! – говорили они. – Есть занятия поинтереснее, чем утверждать то, чего нет, – например, творить то, что будет».

Но это было несколько позже, и никто еще об этом не знал, а до ужина было еще полтора часа, и отвечать надо было сейчас.

– Так что, Николай? Где ты будешь учиться? Здесь, на Колмогорова?

– Ну, – сказал Николай, – здесь мне ни черта не понятно, вообще. Ну то есть ни слова, Егор Семенович. Правда, ни словечечка.

Его куратор поднял брови, а Настя, смотревшая на него с равнодушным любопытством, чуть прищурила правый глаз.

– Поэтому вы правы, Егор Семенович, – сказал Коля. – Я остаюсь здесь.

И с удивлением понял, что был вполне искренен.

Примерно в десятом часу вечера того же дня Коля сидел на кровати в комнате номер 22. Делать было нечего; с другой стороны, была в этом и положительная сторона: первый день в новой школе был слишком насыщен впечатлениями. Колю, еще незнакомого с распорядком дня, немного удивляла пустота жилого корпуса: как и перед обедом, он не встретил никого, пока поднимался и шел по коридору, – и тем более никого не было в его комнате. Хотя вещи его новых соседей были повсюду.

Это выглядело довольно странно, поскольку за день Коля увидел много народу. Можно даже было сказать, что жизнь в школе кипела. Но не в жилом корпусе. Здесь, как и днем, было тихо и безлюдно.

«Пойти прогуляться…» – подумал Коля, встал и направился к двери. Открыл дверь и замер. На пороге стоял мужчина в шляпе. То есть, конечно, на нем была не только шляпа, но Коле в глаза бросилась именно она. Теперь нечасто увидишь людей в таких шляпах. Да и вообще в шляпах.

Незнакомец стоял опустив глаза долу, так что из-за полей шляпы этих самых глаз не было видно. Он медленно поднял голову, и Коля увидел, что это пожилой, с сединой на висках, бурят в очках-велосипедах.

– Здравствуй, Коля, – сказал человек в шляпе.

– Здравствуйте, – свободно ответил Коля.

Наверное, комендант или учитель.

– Когда снова пойдешь к директору – не теряйся, – тихо сказал человек в шляпе.

Секунду мальчик переваривал услышанную фразу.

– Э-э… – сказал он. – А за что к директору?

– Всему свое время, – загадочно улыбнулся человек в шляпе. – Держись.