А ещё он всегда приглядывал за Стефаном.

Старший брат, который каждый раз тревожился от густых туманов родных земель, порой и не подозревал, что призрак умершего цеплялся за него как за своего последнего провожатого за грань. Повисал рваным кусочком серого покрывала, настырный и едва заметный, прокрадывался в сны, отнимал покой.

Драгош не всегда был рядом.

Но каждый раз при встрече несколько секунд внимательно вглядывался куда-то за спину Стефана. На всякий случай.

Смерть всегда была рядом с ним. Он ощущал её под ладонями, вокруг себя и других.

Смерть — это холодные призраки, головные боли от шёпота, кости под землёй и каменные надгробья. Он понимал её…

Но Драгош никогда не думал, что смерть — это пропущенные удары собственного сердца и мерные шаги в тот мрак, откуда нет возвращения, только если он сам не хотел стать всего лишь бесплотным голосом.

Тем холодным шёпотом без слов, от которого так болит голова.

Домой они вернулись уставшие и промёрзшие до костей.

В тот момент вряд ли они походили на сыновей благородного семейства в испачканных землёй брюках, с осевшей влагой тумана в волосах и в рубашках с закатанными рукавами.

Им часто говорили, что они слишком похожи друг на друга. Драгош подумал, что сейчас наверняка как никогда раньше, несмотря на четыре года разницы.

Оба молча прошли в тёмную гостиную к остывшему камину и мягким диванам. Стефан зажёг лампу на столе. Опершись руками на письменный стол, долго смотрел в ночь сквозь стекло.

Напряжённый, тихий и серьёзный, он был похож на того, кто может победить саму смерть.

Драгош несколько раз порывался что-то сказать, но слов не находилось.

Он чувствовал себя совершенно потерянным. Сердце снова пропустило удар, заставляя замереть дыхание и стиснуть стакан в пальцах.

Однажды у него не останется ни единого вздоха, только густой мрак и безмолвие.

С детства они делили между собой тайны и загадки. Тёмными ночами Драгош шёпотом рассказывал внимательному Стефану истории призраков, которые давили изнутри.

Про кровавые убийства и жестокие пытки, про погребальные костры и монетки на глазах мертвецов как плата для загробного мира.

И Стефан ни разу не сомневался в словах брата.

А потом звал с собой в конюшню и делился секретами заговоров лошадей, которые начинали нервничать в присутствии младшего брата.

Сколько себя помнил Драгош, Стефан с детства уезжал из дома подальше от неприятного покалывания призраков под кожей. У него были дальние дороги, дребезжащие кареты и путевые дневники, выдержки из которых он отправлял длинными письмами на желтоватой бумаге. Драгош читал с удовольствием, вот только, увлёкшись новым исследованием или освоением семейного дела, легко мог забыть, как давно было последнее письмо. И спохватывался с очередной весточкой.

Драгош всегда ждал его возвращения — и знал, что тот вернётся. Обязательно.

— Ты не умрёшь, — Стефан глухо повторил фразу, сказанную ещё в Бухаресте. И в его голосе звучало то же упрямство, что свойственно брату.

— Я был весьма близок к этому сегодня.

— Драгош! Ты смирился? Сдался? Вот так просто?

Вместо ответа он уткнулся взглядом в граненый стакан с виски, пытаясь подобрать верные слова. Внутри словно были перевернутые песочные часы, чей песок ссыпался тонкой струйкой через узкий желоб. Время слишком быстротечно, когда оказываешься на пороге смерти.

Он чувствовал, как холодеют кончики пальцев с каждым днём. Головные боли и ночные неясные кошмары, от которых стынет кровь, забирали капля за каплей его жизнь.

Драгошу было страшно — вот только в глубине зрачков Стефана он видел отражение иного страха. Потерять младшего брата, который оказался слишком любопытен и отчаян в своих исканиях и путешествиях в мир призраков.

Но Драгош боялся не смерти — он не мог себе позволить оставить брата одного.

Стефан всегда казался ему сильнее и выдержаннее. Жизнь стоит того, чтобы за неё бороться до самого последнего вздоха.

У призраков нет ничего, только пустота и холод.

Стефан нёс свет жизни. У Драгоша была бесцельная тьма мертвецов.

— Нет, — твёрдо ответил он, вскакивая с мягкого дивана. — Ты сам столько раз повторял. Когда нет диагноза…

— Ещё всё можно исцелить. Только воздержись пока от прогулок с призраками. Они плохо на тебя влияют.

Драгош серьёзно кивнул и предложил немного поспать перед завтрашней дорогой.

Под утро пошёл дождь. И вместе с ним в окна досадливо бились призраки.

После завтрака Драгош поспешно испарился в сторону конюшни, горячо поддержав предложение брата отправиться к Элен не в душном экипаже, а верхом.

Стефан ещё некоторое время обсуждал с Беатрис семейные дела и планы отца о развитии их дела. В свои двадцать восемь у него была своя практика в Бухаресте и репутация во врачебных кругах, но отцу и матери было важно кому-то передать и бизнес.

Драгош был готов, но Стефан тоже всегда интересовался делами и подробностями, хотя и считал, что хороший управляющий поможет справиться его младшему брату.

В полумраке конюшни таилась прохлада кирпичных стен, пахло овсом и конским потом. Покашливающий Симон в одном жилете поверх рубашки негромко беседовал с Драгошем, удерживающим поводья серого в яблоках скакуна. Тот нетерпеливо переступал крепкими ногами и тыкался тёплой мордой в плечо своего хозяина.

Обычно лошади опасались и дёргались от Драгоша к его великому расстройству. Животные не любили кружащие отголоски смерти вокруг него. Отец, видя огорчение младшего сына, долгое время не бросал попыток найти для него подходящего коня.

Так однажды появился неказистый на первый взгляд жеребец.

— Его хотели пристрелить. Но случилась осечка, — почти невозмутимо произнёс тогда отец, наблюдая за восторгом в глазах сына.

— За что? — Драгош осторожно протянул руку к морде с пугливыми прозрачными глазами. К теплу и мягкому фырканью.

— Хозяин сказал, что не подходит для скачек. А покупателей не находилось.

В итоге жеребец оказался крепким, выносливым и дружелюбным.

— Я назову его Призраком.

— Это твой конь. В конце концов, он почти пережил смерть.

Драгош всегда говорил, что есть нечто особенное в тепле лошадей. Его нисколько не смущало проводить часы в полумраке конюшни, среди кожи сёдел и сбруй, запаха овса и лошадиного пота. Призрак любил яблоки, и Драгош притаскивал их с того самого дерева, на коре которого с давних времён детской клятвы остались вырезаны инициалы DS.

День выдался на удивление погожим, а в воздухе тянуло теплом весны, так что час езды до дома семьи Элен в разговорах о детских воспоминаниях пролетел незаметно.

Дорога вела вдоль кромки мрачного леса с кривыми деревцами, и Стефан радовался, что им не надо заезжать под их свод. Драгош выглядел немного повеселевшим и бодрым, возможно, именно благодаря конной прогулке и свежему воздуху.

К тому же, при свете дня призраки и кошмары немного отступили.

Фигурку Элен они заметили издалека, ещё от высоких кованых ворот подъездной аллеи.

Поместье было куда больше их, из светлого камня, с аккуратными балкончиками вдоль верхнего этажа и обвитое не призраками, а зелёным плющом.

Кузина неспешно прогуливалась по дорожке из гравия в тёмном платье бордового цвета и аккуратной шляпке с кружевом вуали.

Высокая и тонкая, она всегда привлекала взгляды мужчин. Многие ухаживали за ней, но получали в ответ лишь загадочную улыбку и тихий уверенный ответ, что в ней слишком много тайн для обычных сердец.

Родители отчаялись найти ей достойную пару: Элен была упряма, строптива, любима и могла напугать любого слабонервного рассказами о призраках.

Стефан знал, как они на пару с Драгошем за ужинами у соседей разыгрывали целые мистические спектакли.

Пугались многие. Но мало кто подозревал, насколько истинны те рассказы о ночах на кладбище и заунывных голосах похороненных заживо.