— Я найду его, обещаю. Драгош не достанется мертвецам.

Теплые руки матери легли на его ладонь, сжались, переплелись.

— Мне страшно, Стефан. Как ты отнимешь Драгоша у призраков, если твой дар принадлежит миру живых?

Она вывернулась из объятий сына и подошла к кофейному столику, пробуя пальцами, остыл ли чайник. Стефан смотрел на парк, заложив руки в карманы брюк. Деревья выглядели скоплением изогнутых монстров, замерших по велению чьей-то злой воли. Жаль, что не он видит призраков и не может отправиться за ними.

— Чай совсем холодный. Попрошу Анну приготовить кофе.

В безмолвии ожидания она посмотрела на старшего сына. Стефан часто витал мыслями где-то далеко и словно очерчивал некую границу вокруг своей жизни. Только Драгош мог понять, что творится у брата на душе. Беатрис любила обоих, как только может любить материнское сердце. И сейчас всё внутри сжималось от мысли, что он уедет сражаться с призраками за брата… и не вернётся.

В роду Беатрис по женской линии передавался дар ведьмовства. Они умели ворожить, общаться с призраками, отгонять зло, даже справляться с проклятиями. Бабушка Беатрис всему научила внучку, а мать поддерживала навыки и знания. Но дар оказался ничтожно мал, она лишь слышала голоса и изредка видела души мёртвых, которые остались привязанными к земле.

Потом у Беатрис родились сыновья. Больше детей у неё не будет — она знала это точно. И сначала вздохнула с облегчением. Шутка судьбы — оказалось, дар раскололся на две части: всё, что касалось врачевания и созидания оказалось в руках Стефана. А мёртвые души достались Драгошу.

— Мне пора, — Стефан больше не мог находиться дома, ощущая, как сами стены давят и душат. Ему не было страшно идти за туманом, только не сейчас. Драгош всегда был рядом, даже когда Стефан этого не хотел. Теперь его очередь.

Беатрис вздохнула и подошла к сыну, взяв его руки в свои.

— Обещай, — твёрдо произнесла она, сложив воедино всю свою веру и бесстрашие. — Обещай, что вернёшься. Я не могу потерять вас обоих.

Стефан наклонился и поцеловал её в лоб, после чего быстро вышел из комнаты, захватив с собой неизменный саквояж.

========== Твердь земли ==========

Стефан вернулся домой далеко за полночь. Устало опустился на диван в прихожей, как был — в пальто, застёгнутом не на те пуговицы, и ботинках, забрызганных грязью. Он сидел в темноте и одиночестве, согнувшись от бессилия.

Драгош появился почти бесшумно, как призрак. Может, он уже стал им? У Стефана мелькнула мысль, а заметил бы он, занятый спасением чужих жизней, что Драгош перестал быть из плоти и крови?

— Он умер? — тихо спросил брат, прислонившись к стене напротив.

Стефан лишь кивнул, слова будто стёрлись из памяти, остался только запах крови, холод мертвеца и застывший взгляд. Он засвидетельствовал последний вздох, назвал время смерти и вымыл руки под тихую молитву священника. Теперь Стефану самому было тяжело дышать. Возможно, дело в запахе ладана, который пропитал одежду. Драгош подошёл ближе и стиснул плечо брата.

— Теперь это моя забота, если он останется на этой земле.

Стефан смотрел на свои руки, которые не смогли удержать жизнь. Её стоптала смерть, скомкала среди грязных бинтов.

— Отпусти его, — Драгош опустился рядом на колени, обхватил руки Стефана и заглянул в глаза. — Слышишь?

— Я не смог. Понимаешь? Повреждения… — Стефан сглотнул, закрывая глаза. Он думал, что за столько лет привык проигрывать смерти. Но каждый раз будто первый. — Не совместимы с жизнью.

Ему будто в рот земли набили. Сухие корявые слова, от которых так и несёт смрадом могил. Стефан поднял взгляд на брата, не зная, как объяснить. В зрачках Драгоша он видел отражение себя самого, будто сам стал призраком и навсегда отпечатался в темных глазах.

— Тебе врачевать раны, мне говорить с призраками и оплакивать мертвецов, — прошептал Драгош. — Но я рядом, Стефан. Тебе не надо меня ни врачевать, ни отпускать. Я твоя твердь земли.

Они склонили головы, касаясь друг друга лбами. А потом Драгош поднялся и потянул за собой брата.

— Пойдём. Тебе надо выпить.

***

Стефан оставил Мельбу у ограды кладбища, надежно привязав поводья к тонкой, но крепкой осине. Взял одну из седельных сумок и фонарь и перешагнул через низкую ограду.

Это была земля мёртвых, и их безмолвием плескалась ночь. Он чувствовал, как сотни истлевших глазниц наблюдают за ним даже из-под земли. Кости…. у Стефана дергались пальцы от ощущения бесчисленного количества костей под своими ногами. Он слышал, как они стучат друг об друга, нашептывая, что здесь не место владеющему даром жизни. Их не починить, не отврачевать.

Стефан расстегнул ворот рубашки и ослабил шейный платок, чтобы легче было дышать, и продолжил путь. Свет фонаря подсвечивал мрак вокруг, но не разгонял его. Чьи-то пальцы замирали в миллиметрах от его спины, Стефану хотелось всё время оглянуться, смахнуть с себя пристальные взгляды как налипшую паутину. Наконец он вышел к широкой дороге и старой покривившейся лестнице. Это было если не сердце кладбища, то весьма близко к нему.

Стефан поставил фонарь на одну из ступеней вместе с сумкой и снял сюртук. Пот струился по позвоночнику. Имя брата набатом билось в голове.

Драгош, Драгош… Вернись, брат. Ты нужен мне.

Было слышно, как неподалеку собака роет землю. Стефан не хотел знать, какими делами заняты призраки кладбища. Возможно, его бы это свело с ума. Но ему надо было их увидеть, а перед ним были только холодные надгробия и круг света от фонаря.

— Я готов идти за вами! — крикнул он в ночь. — Покажитесь!

Кажется, где-то тихо засмеялись. Пускай. Но его кровь — это кровь Драгоша. А тот умел видеть призраков. Стефан достал из сумки скальпель и полоснул по очереди каждую ладонь и простёр руки в стороны. Он был похож на жреца, приносящего жертвы забытому божеству, и его алтарь был землёй кладбища Стигишоары.

— Я ищу Драгоша. Чуете кровь? Я окроплю каждый камень здесь, чтобы вы знали — брат пришёл за братом.

И призраки пришли, проявились, выросли рядом. Невесомые, полупрозрачные фигуры, сохранившие свой последний миг навечно. Вокруг них вился аромат ночных фиалок и канифоли. Их бесплотные фигуры плыли над землёй, и еле слышный шорох сопровождал их, будто мыши скреблись под полом.

— Твой брат хотел стать мёртвым, — прошелестел призрак молодой женщины. Как песок, который просыпали ночью на камень.

— Твой брат посягнул на тайны, которые не нужны живым, — раздалось протяжно за спиной. Стефан резко обернулся, но сзади уже никого не было. И тут же фигура призрака возникла прямо перед его лицом, заглядывая неумолимой смертью в глаза. Он почти чувствовал на себе прикосновение вырытой для него могилы.

— Верните его, — Стефан сжал кулаки, ощущая, как кровь течёт с пальцев, орошая землю кладбища. Он готов был принести в жертву самого себя.

Бездушный смех был похож на хлопанье крыльев ворона. Запах фиалок усилился. Призрак подался назад, Стефана словно потянуло невидимыми нитями и тут же отпустили так, что он едва не потерял равновесие. Призраки стали истончаться.

— Слишком поздно, — голоса звучали издалека. Как эхо в подземных пещерах.

— Это кровь брата моего, и ею я начерчу дорогу в ад для вас!

Стефан рванулся к ближайшему призраку, собирая весь свой дар жизни, всё своё искусство исцеления в одном порыве и желании — дотянуться до бестелесной материи. Его ладонь прошла насквозь, как сквозь туман. Визг разорвал ночь, и призрак отшатнулся, в его полупрозрачном теле мерцала дыра. Стефан закусил губу от боли — ладонь будто опустили в сухой лёд.

— Антонеску, постой!

Рядом возник призрак некого древнего воителя, закованного в доспехи. Он вытянул вверх руку, призывая к переговорам. Стефан вытер рукавом рубашки кровь из-под носа. Он сам не знал, как надолго его бы хватило.

— Твоя кровь иная, но в ней вкус Драгоша, — глухо обронил рыцарь. — Мы мертвы, но не хотим уходить. Мы вернём твоего брата через твои кости.