Такие фигуры в окнах старинных заброшенных особняков пугают любопытных гостей.

— Призраки. Их здесь много, они толпятся вокруг вас, а вы даже не чувствуете.

Сердце Стефана словно пронзил осиновый кол, так популярный в местных землях. Он мог различить, когда Драгош говорил о призраках… и зачатки безумия в глубине зрачков.

Драгош закончил с солью, которая теперь блестела в слабом лунном свете, и достал какой-то пучок трав. Потрескивая и тлея над огоньком свечи, он пах чем-то сладким и терпким.

— Не бойтесь, призраки вас не потревожат, — шепнул Драгош, тёмные волосы слиплись от пота, пальцы нервно выводили вокруг них широкие круги, от запаха трав хотелось чихать.

Элен крепко сжала руку Стефана и потянула за собой в коридор, вынуждая выйти из комнаты и плотно закрыть дверь. Остальные постояльцы, если и выглядывали на шум и крик, то уже скрылись снова внутри своих комнат.

Стефан не сразу понял, что на несколько мгновений просто перестал дышать. Упёрся рукой в стену, собираясь с мыслями.

— Ты же знаешь, что это был не Драгош, правда?

Элен выглядела спокойной, но то и дело бросала взгляд на закрытую дверь в комнату кузена. Оттуда даже в коридор вытягивало густым запахом трав.

— А что? Что с ним происходит? Кого мы видели на сеансе у тебя в доме?

— Нечто, что закралось внутрь него. Какой-то… дух, вытягивающий жизнь.

— И что теперь с ним делать, а? Вырезать скальпелем?

Злость давила изнутри, выжимая остальные эмоции. Стефан вдруг почувствовал себя уставшим и пустым. Бесполезным. Прикрыв глаза, как часто это делал в минуты отчаяния, он потянулся к привычному стуку сердца Драгоша.

И не услышал ничего. Абсолютная тишина.

— Драгош!

Рванувшись обратно в комнату, Стефан едва не выломал дверь плечом и замер на пороге.

В распахнутое окно втекал холодный ночной воздух, везде на полу смазанные полосы соли и разбросанные веточки трав и сухоцветов, среди которых без сознания лежал мертвенно-бледный Драгош.

Сейчас никаких призраков — Стефан бы почувствовал их присутствие рядом.

Отрешившись и заперев на несколько минут чувства под замок, он опустился перед братом на колени, проверяя пульс.

Не брат.

Перед ним просто пациент, которому стало плохо в душной комнате от недостатка воздуха. Закатав рукава широкой рубахи, Стефан велел Элен принести его саквояж, таз с водой и заодно загасить «проклятые травы».

Он обратился к своему дару, что ощущался едва ощутимым теплом под кожей. Провёл кончиками пальцев по лицу Драгоша, по его рёбрам под тонкой тканью шёлковой рубашки, по предплечьям, нащупывая точку нарушения жизненной энергии.

Ему почудилось, как нечто вязкое и тёмное обхватило запястья и рвануло вниз в бездну. Оно наверняка пряталось до этого слишком надёжно так, что Стефан ни разу не ощутил при осмотре брата.

Стефан вспомнил кладбище Сигишоары — тогда ему удалось прожечь даром жизни бестелесного призрака. И пустил сейчас весь свой дар внутрь Драгоша, как и тогда.

Его дёрнуло острой и горячей болью, на ладонях выступила кровь.

Но липкое и вязкое распалось и отпустило.

Стефан тяжело осел на дощатый пол с рассыпанной солью, тупо глядя на брата.

Он не был похож на живого, скорее, на призрака на грани перехода из одного состояния в другое.

Элен торопливо вернулась в комнату с саквояжем и сказала, что разбудила служанку, чтобы та набрала и нагрела воды, скоро принесёт.

— Хорошо. Мне понадобится целый таз и много тряпок.

— Что ты будешь делать?

Стефан ответил не сразу. Стряхнув со штанов налипшую крупную соль, прошёл к окну, чтобы закрыть его.

— Врачевать. И тебе лучше уйти. Это только между мной и Драгошем.

— Стефан! Я могу помочь!

— Нет.

Под окнами лентами стелилась дымка тумана, будто поземка. С грохотом окно закрылось. Стефан принялся раскладывать медицинские инструменты на маленьком столике около кровати, размеренно и аккуратно. Он не знал, что сейчас в глазах Элен выглядел едва ли не так же пугающе, как порой Драгош со своими ритуалами с мертвецами.

Стефан помнил те ночи, когда брат возвращался со своих прогулок ослабленный, прижимающий руку с порезами к груди.

— Я снял проклятие с той шкатулки. Дух больше не будет никому мстить.

Когда Элен наконец вышла, недовольно хлопнув дверью, а явно испуганная служанка принесла медный таз с подогретой водой и ворох тряпок, Стефан достал скальпель и медленно рассек руку от запястья до локтя так глубоко, как мог себе позволить.

Кровь стекала струйками в воду, окрашивая её в жертвенный тёмно-бордовый.

Стефан присел у кровати Драгоша, занеся скальпель и над его тонкой рукой.

Кровь Антонеску всегда влекла призраков — куда чаще, чем того хотелось бы кому-то из них, питала их и отгоняла. И теперь Стефан мешал свою кровь с кровью брата и поил его разбавленной водой с привкусом металла. Отдавал всю свою энергию жизни, которая текла в его крови.

Сердце Драгоша снова билось, медленно и неохотно.

Обработав порезы и прибрав всё в комнате, Стефан вернулся к себе и уснул раньше, чем голова коснулась подушки.

— Мы заблудились.

Драгош слишком резко дёрнул поводья, вызвав недовольное фырканье Призрака. Копыта их лошадей терялись в густом желтовато-сером тумане, стелящемся по земле.

Никаких звуков, даже голоса среди искривленных деревьев звучали приглушенно и тихо.

— Как можно заблудиться там, где нет дорог? — устало спросил Стефан, оглядываясь по сторонам и похлопывая свою лошадь по тёплой шее.

Драгош пожал плечами.

При въезде в лес дорога всё-таки была. Даже достаточно широкая для кареты или двух всадников. Но вскоре она превратилась в узкую тропку среди зарослей кустарника и низких изогнутых арками деревьев.

Здесь не слышно карканья воронья, птиц или иных звуков, только какие-то неясные шепотки на границе сознания.

Драгош не помнил ничего о событиях прошлой ночи с того момента, как ушёл спать. Тем удивительнее было проснуться утром с мерзким привкусом крови во рту и рассыпанной солью по всей комнате.

Паутинка холода внутри разрослась и забирала всё больше сил. Встревоженная Элен даже предложила утром никуда не ездить, но оба были непреклонны. У них просто не было другого выхода.

Хойя-Бачу хранил много тайн. И смертей. Мерно покачиваясь в седле в ритме неторопливого шага Призрака, Драгош прикрыл глаза, пропуская через себя энергию смерти, ощущая, как она проходит сквозь него и будоражит кровь.

…мой ребёнок! я отнесла его в лес, он был так голоден…

…моя битва никогда не кончится. Мой меч так тяжёл. Я так устал.

…где я? Кто я? Почему так холодно?

Драгош сильнее стиснул поводья, отгоняя назойливые голоса. Но призраки и мертвецы уже ощутили рядом того, кто может их слышать. Среди голых ветвей, в сером и тусклом свете дня мелькали полупрозрачные фигуры. Ближе и ближе.

Где-то вдалеке двое детишек в одинаковых нарядах гонялись за белёсым мотыльком. Драгош слышал их заливистый смех. На мгновение замерли и посмотрели прямо на него пустыми провалами глазниц… и синхронно побежали дальше.

Возможно, этого ничего нет, только силуэты, обманчивые и странные, сотканные из тумана и воображения.

Это было место потерянных душ и злых мыслей. Иллюзий и мутных огоньков, которые так легко принять за маяк дома или оставшейся за спиной трактира.

Лес дышал и тянул в чащу лентой зеленоватого свечения, притягательного и мерцающего.

— Какой план? — раздался голос Стефана. Едва слышный и тихий, словно его скрадывал не туман, а призраки вокруг.

— Провести ритуал по призыву духа.

— Где?

— Когда мы приедем к нужному месту, я пойму. Но скоро.

Ответ звучал странно и немного безумно, но для Стефана его было достаточно.

Здесь Драгош ощущал себя одновременно на своём месте и всё-таки неуютно. Как за той самой границей дозволенного, которую он уже однажды перешагнул. Назойливые мысли лезли внутрь — оглянись, всмотрись, забирайся глубже.