Нечто мерзкое и отвратительное рвалось из самого тёмного уголка души: насквозь пропитавшееся чем-то угольно-чёрным и нёсшее вместе с собой смрад жгучей ненависти и прогорклого желания разодрать на куски.

Убей его.

Уже порядком изогнутые прутья воображаемой клетки, в которой была заперта эта чернота, натужно трещали и скрипели: каждое слово будто являлось ударом, от которого сталь уродливо кривилась и делала проём всё шире.

Убей!

Кровь в жилах полнилась страхом и отчаянием от одного лишь взгляда на это чудовище, которое тянуло свою чёрную, покрытую струпьями и нарывами руку в попытках дотянуться до неё – до Триш.

Съёжившаяся в самом углу несоизмеримо маленького импровизированного помещения ведьма изо всех сил закрывала голову руками и прижимала колени к груди, отвергая любую попытку своего внутреннего демона завладеть её сознанием и телом.

Он угроза – убей же его!

Один из прутьев с громким и мерзким скрипом разломался надвое и половинки изогнулись в направлении девушки, которая, оставшись беззащитной перед собственным страхом, смогла лишь закричать.

Отяжелевшее тело отказывалось двигаться с места.

А уродливые, костлявые и крючковатые пальцы тем временем почти коснулись её белой дрожащей от ужаса, словно от жгучего мороза, руки.

Разорви его на части…

Дотронувшиеся до её кисти, мерзкие, липкие и холодные пальцы подняли волну невероятного отвращения, а вкрадчивый шёпот, будто искра, положил начало неконтролируемому гневу.

- Нет! Оставь меня! Я… Я…

Весь мир вокруг слился в единое бесформенное пятно и потемнел.

II.

- … Я не убийца!

Она закричала, но голос на последнем слоге сорвался, став не более, чем противной слуху фистулой.

Сжавшиеся в один липкий комок, внутренние органы словно перемолотила огромная мясорубка.

Дышать было невыносимо тяжело и больно, как будто лёгкие до отказа наполнились солёной водой.

Триш закрыла лицо обеими руками и попыталась привести своё дыхание в норму, что получилось кое-как и далеко не с первого раза.

- Сон. Это был всего лишь сон…

Ведьма крепко сжала рубашку на своей груди – в том месте, где прямо сейчас, в этот момент, в безжалостном, неумолимом огне сгорала какая-то важная часть сердца и души.

Её лицо: глаза, щёки, губы – всё это было мокрым от слёз, которые до сих пор крупными градинами струились вниз, к подбородку, и падали на грудь.

Девушка обернулась – подушка тоже была потемневшей от солёной влаги: слёз и холодного пота.

Пальцами зачесав волосы назад, чтобы убрать с глаз слипшуюся чёлку, Триш громко шмыгнула носом и утёрла щёки тыльной стороной ладони. Синхронно с этим она выдохнула и почувствовала, что понемногу внутри всё начало возвращаться на свои места.

Сердце больше не билось так гулко и грузно, но удары об грудную клетку всё же не были равномерными и никак не получалось вернуть своё прежнее более-менее уравновешенное состояние.

Проведя рукой по шее под волосами, Терри ничуть не удивилась, но почувствовала отвращение к себе. Всё тело было мокрым от холодного пота, и одежда неприятно липла к телу.

Ведьма поднялась с постели, стараясь сильно не шуметь.

Только после того, как она оказалась в самом центре комнаты, стоя босыми ногами на мягком ковре, Холмс наконец-то поняла, что помещение было ей абсолютно не знакомо, однако то, что окружающая обстановка очень сильно напоминала интерьер гостевых комнат в резиденции немного успокоило её.

Весьма бездумно приоткрыв первую попавшуюся дверь, Холмс с заметным облегчением и удовлетворением своего любопытства обнаружила хорошо знакомый коридор особняка Вонголы, после чего закрыла дверь и направилась к другой – той, что по её догадкам вела в ванную комнату.

Ей нестерпимо хотелось вымыть себя, потому что то отвратительное прикосновение всё ещё беспокоило её запястье своим мерзостным зудом.

Набирая воду в ванной, Триш поймала себя на том, что стоило ей вспомнить тот дурной, тошнотворный сон, как она стала расцарапывать свою руку. И когда ведьма опомнилась, то под ногтями уже застряли кусочки кожи, а по пальцам стекала кровь.

- Это было не более, чем кошмаром. Стресс со мной вещи и похуже делал… - ведьма обняла себя за плечи обеими руками и крепко зажмурилась. – Сон…

Она словно пыталась изо всех сил вернуть себе ощущение реальности.

Чтобы окончательно не сойти с ума.

III.

Елена появилась в резиденции Вонголы ближе к полудню – постаравшись завершить все свои сегодняшние дела и разобраться с завтрашними, она примчалась сюда быстрее ветра и, оставив Деймона на развлечение Лампо и Джи, скрылась в личных покоях Джотто, чтобы снова заботиться о Триш, которая так и не пришла в себя.

Шли вот уже третьи сутки с тех пор, как Алауди без каких-либо объяснений привёз Холмс в резиденцию, и девушка свалилась в обморок с истощением: нервным и физическим.

На протяжении всех трёх дней Терри металась в бреду, и её температура скакала, словно бешеный буйвол: то поднималась до лихорадочных тридцати девяти и восьми, то снижалась до леденящих тридцати пяти. На панический крик: «Позвоните же вы доктору!» - Джотто и Джи в один голос заявили, мол – «врачи здесь не помогут».

Лекарь приглашён так и не был, и Елена затаила на друзей смертельную обиду: объяснять они ей ничего не спешили, а командовали так, словно имели на это полное право.

Состояние Триш, разумеется, пугало, тревожило и вызывало не один десяток вопросов, однако то, что творилось с Примо и компанией волновало дочь принца ничуть не меньше. И ни одного ответа на бесчисленные вопросы, которые роились в голове женщины, однако были обречены остаться без ответа – даже Деймон и словом не перемолвился, чтобы приоткрыть завесу тайны.

Лишь одно было известно женщине наверняка:

Патрисия безусловно была как-то связана со всем тем, что ей – Елене – так бессердечно и не по-дружески не давали узнать.

- Добрый день, дорогая, - дочь принца с измученной улыбкой поздоровалась с Триш, стараясь не смотреть в сторону постели, чтобы не расстраиваться непривычной, удручающей бледностью и беспомощностью колдуньи, и первым делом положив на кресло рядом с кроватью чистую одежду. – Беата сказала, что сегодня твоя температура не поднималась и… Триш?

С замиранием сердца подняв свою голову и взглянув на то место, где должна была лежать её подруга, Елена обнаружила лишь смятое одеяло. Даже слабого намёка на присутствие девушки не оказалось.

- О, боже… Беата? Беатриче! – не удосужившись ничего проверить, женщина запаниковала – подобрала юбки своего платья и сломя голову ринулась прочь из комнаты. – … Джотто!

Подняв практически весь особняк на уши своим отчаянным криком, Елена посеяла среди прислуги нешуточную панику и едва ли не довела до сердечного приступа кухарку. Деймон примчался к возлюбленной быстрее ветра, однако ему так и не удалось остановить испуганную исчезновением подруги невесту.

Они встретили Примо на пути к лестнице – запыхавшийся мужчина схватил женщину за плечи и легко встряхнул, чтобы не причинить боли, но привести в чувства.

- Триш пропала! – Елена сцепила пальцы на лацканах его жилета и с неподдельным испугом посмотрела в глаза. – Беатриче сказала, что переодевала её этим утром, но когда я зашла в комнату, Триш не было!

Она едва успела закончить, как Джотто рванул в сторону своей спальни, сжимая кулаки и скрипя зубами, но не от страха, а от злости.

Это Триш – с неё станется исчезнуть, никому об этом не сказав. А в том состоянии, в котором она пребывала сейчас всё это могло закончиться весьма плачевно.

Он ворвался в комнату, тут же начиная бегло осматривать всё вокруг.

Следом за ним, еле поспевая, прибежала и Елена, волоча следом за собой ни капли не заинтересованного в этом Деймона. Не прошло и четверти минуты, как в ту же комнату взъерошенным ураганом влетел Данте, за руку держа свою зарёванную сестру.

- Синьор, я нижайше прошу прощения! – Беатриче встала рядом с Данте и залилась слезами. – Я не заходила в комнату после того, как сменила одежду синьорины Холмс и… - девочка спрятала лицо на груди у брата.