— А вы что думаете? Нам следует принять предложение?

— Безусловно, — и Армисаэль и Беллор одновременно кивнули. — Портал открыт, добираться до острова очень удобно. Здесь в деревне особо не развернёшься. Всё время приходится прятаться.

— Ладно, мы это ещё обсудим, — подумав, согласился Серафим. — Кстати, Армисаэль, я поговорил с Ироном — Младшим ангелом из соседней общины. Он будет помогать тебе в больнице вместо Миэла. Кажется, парню нравится врачебное дело, да и выглядит он смышлёным.

— Сколько ему?

— Девятнадцать скоро, так что перебесился почти. Он придёт завтра. Объяснишь Младшему, что к чему.

— Конечно. Спасибо, Сандал.

— И покажи ему дом поприличней, где он смог бы пока ночевать.

— Не волнуйся. Я всё сделаю.

— Да, и насчёт крови для Лайлы… Ты можешь зайти ко мне завтра с утра, Армисаэль.

— Хорошо, Сандал, — доктор покорно кивнул, провожая Серафима довольным и слегка растерянным взглядом.

— Ну, вот, а ты говорил, что Сандал на тебя злится, — хмыкнул Беллор, толкнув доктора локтем. — Ладно, идём, Армисаэль. Пора на подвиги… Как ты думаешь: кто первым сегодня сломается?

— Ты, конечно.

— Не-а. Не рассчитывай, — Беллор лукаво прищурился. — На этот раз ты сбежишь первым, док.

— Может, поспорим?

— Давай. Я ставлю на то, что ты сбежишь первым, а вторым будет Тадиэль. Если я выиграю, ты будешь сидеть с Аурикой во время праздника. Если я проиграю…

— Ты неделю моешь полы во всей больнице, — добавил за него доктор.

— И не надейся, — усмехнулся Беллор, первым скрываясь в дверях капища…

* * *

Прошло пять дней…

— Не смей бояться, поняла? — Тадиэль сурово смотрел на Лайлу, которая, дрожа, переодевалась в белый балахон. — Тебе нужно быть спокойной и уверенной. Это просто церемония и ничего больше. Думай об этом, как о чём-то обыденном и не паникуй.

— Меня опять привяжут? — пискнула Лайла, изо всех сил вцепившись в руку ангела, который вёл её по бесконечным коридорам бункера.

— Да, но это делается лишь для того, чтобы ты не покалечила себя или кого-нибудь из ангелов. Самки в порыве страсти, знаешь, какими агрессивными бывают?

— Так выходит, я боюсь вас, а вы меня? — она нервно хмыкнула.

Тадиэль кивнул и, остановившись, прижал её к себе.

— Не стоит тебе так нервничать, — чуть слышно прошептал он, нежно коснувшись губами её лба. — Я ведь с тобой… Ничего не случится — обещаю!

— А ты… Ты будешь первым, как тогда?..

— Нет. Сейчас неподходящее время для того, чтобы заводить ребёнка. Слишком многое произошло и требует теперь моего внимания. Может быть, в другой раз. Сегодня я — просто распорядитель, — он вновь осторожно коснулся поцелуем её лба. Они продолжили путь и вскоре очутились в огромном круглом зале, по всему периметру задрапированному чёрным атласом…

* * *

— Ни на шаг от неё не отходите до самых родов! — едва очнувшись, услышала Лайла голос своего брата.

— Сандал, я не думаю, что сейчас…

— Афаэл тоже не думал, Армисаэль! — жестко напомнил Серафим. — Но теперь это должно стать законом. Самку после Церемонии запрещено оставлять одну. Запомните это и поручите её безопасность одному из Старших клана. Он будет отвечать за самку и нерожденных детей своей головой!

— Хорошо, Правитель, — доктор покорно кивнул, предпочитая больше не спорить.

— Я пришлю кого-нибудь, а ты пока сиди в палате и не смей отлучаться, ясно?

— Конечно, Сандал.

— Теперь скажи: как она?

— Всё в порядке. Потеряла немного крови, но переливания не понадобится. Организм восстановится сам.

— А в остальном?

— Я провёл УЗИ сразу после Церемонии и пока могу ручаться лишь за то, что все тринадцать эмбрионов жизнеспособны. Определить, кто из них ангелы, а кто Жерхи, не представляется возможным. Узнаем во время родов.

— Ясно. Тебе нужно ещё что-нибудь? Какая-то помощь?

— До родов — нет. А там понадобится несколько Старших для подстраховки.

— Хорошо, держи меня в курсе.

— Конечно, Сандал.

Их голоса постепенно стихли, и Лайла открыла глаза. Потом медленно перевернулась на бок.

Всё тело ещё болело, но это было единственным неприятным последствием Церемонии. То ли Падшие были более осторожны в этот раз, то ли изменилась сама Лайла, но сейчас произошедшее не казалось ей чем-то ужасным.

Конечно, в этот раз не было чудовищного обряда со змеёй, но Лайла чувствовала, что внутренне готова даже к этому. Неужели то, что произошло в капище пять дней назад, действительно помогло ей смириться со своей сущностью и признать собственную природу?

Тогда её заперли в комнате в полной темноте с другими Падшими. Сколько их было, Лайла до сих пор не знала. И не могла определить по запаху, потому что пахло от них одинаково. Все они были полностью обнажены так же, как и она. В первый момент Лайла ужасно испугалась, что её просто изнасилуют, но потом успокоилась, когда поняла, что никто не собирается её трогать. Ей даже понравилась эта игра. Они двигались по комнате и сталкивались в темноте. А потом шептали друг другу свои желания. Можно было отказаться их исполнять, но только три раза. Четвёртый отказ заканчивал игру, и невидимый партнёр исчезал. В панике Лайла поторопилась и дважды отвергла желание партнёра, испугавшись, сама не зная чего. Хотела отказаться и в третий, но вдруг поняла, что кто-то просто просит разрешения взять её за руку. Холодея от ужаса, она согласилась. Чьи-то пальцы пробежали по её руке и, нащупав кисть, осторожно коснулись ладони. Ободряюще сжав её, отпустили, и она услышала голос, который попросил высказать в ответ своё желание. Недолго думая, Лайла попросила разрешения дотронуться до невидимой щеки. Ей позволили. Промахнувшись в темноте, она коснулась пальцами чьей-то крепкой груди, потом легонько провела по шее и только после этого смогла отыскать дорогу к щеке. Погладив тёплую кожу, Лайла впервые ощутила, как её охватывает волна нежности и странного успокоения. Страх разом отступил, сменившись полудетским азартом и даже восторгом.

Людская мораль, запреты, ложная скромность — всё полетело в тартарары, позволяя выключить разум и довериться лишь инстинктам. Каждая следующая минута приносила свободу и дарила наслаждение. Каждое следующее желание было более откровенным и вызывающим. К концу игры Лайлу била крупная дрожь, но уже не от страха, а от вожделения. Её губы дрожали, колени подгибались, а тело изнывало от безудержной, неутолённой страсти. Она почти не осознавала, какие желания шептала в жарком забытьи. Лишь помнила, что несколько раз её отрезвляло короткое «нет». И, наконец, когда Лайла дошла до мгновения, когда была не в силах вспомнить даже собственное имя, комната вдруг опустела, и на стенах вспыхнули свечи. Лайла резко пришла в себя и, обнаружив за чёрными шторами халат, накинула его и бросилась к дверям.

Её никто не остановил. Больница опустела. Отыскав в изоляторе свои вещи, Лайла переоделась и выскочила на улицу. Вернуться к Тадиэлю она не посмела. Начало подготовки означало, что ей больше нельзя находиться в доме Падшего. Недолго думая, Лайла вернулась в дом Афаэла, а точнее, во флигель, где когда-то жил Сандал.

Завидев сестру, Серафим предложил ей поменяться, но Лайла отказалась. После пережитого приключения ей хотелось только одного: забиться в угол и попытаться осмыслить, в кого она превращается.

* * *

Все приготовления к празднованию «Великого Перерождения» были, наконец, закончены, и на десятикилометровом острове в Атлантическом океане собралось несколько тысяч Падших, практически со всех общин на Земле. Открывали празднование многочисленные фейерверки, которые особенно эффектно смотрелись на фоне тёмно-золотого заката, угасающего под натиском чёрного бархата небес. Гористый по своей окружности и почти плоский в центре остров напоминал огромную арену Колизея и представлял собой отличное место для подобного рода мероприятий. Ангелы располагались на любом свободном местечке, выбирая точку обзора на свой вкус. Большинство из них сидели на острых карнизах скал или полулежали на камнях, наблюдая за действиями внизу, где разыгрывалась основная часть торжества.