- ...меня и товарища...
- Беклемишева, - договорил за Соколова, запнувшегося, Иван.
Мартьянов обернулся на знакомый голос, кивнул радостно.
Рыжебородый пожал руку Ивану. На груди у рыжебородого темно-красный, на черно-красной ленточке орденский крест.
- Сейчас мы введем вас в курс дела: как раз закончена сводка доставленных разведкою сведений.
Он обернулся внутрь комнаты:
- Внимание, товарищи! Прошу ко мне. Сведения о противнике: главные силы генерала Зенкевича сосредоточены на Дворцовой площади, в составе: пулеметной роты, двух батарей, двух рот преображенцев - с Миллионной, Павловского полка, трех рот измайловцев, трех - Егерского полка, роты Стрелкового, кексгольмцев...
- Позвольте, - растерянно сказал, сразу как-то сникнув, Соколов. Это же очень много...
- Две роты финляндцев, - продолжал рыжебородый, - две лейб-гренадер, рота Московского, эскадрон 9-го запасного... Великий князь Кирилл лично привел две роты учебной команды гвардейского экипажа. Часть этих сил, точный состав установить не удалось, в общем, тысяч до полутора, всех родов войск, - была двинута на Таврический под командой генерала Кутепова, но на Литейном и Пантелеймоновской рассеяна народом. Остальными Зенкевич продолжает держать Дворцовую площадь, Зимний и Адмиралтейство. По городу в центральных районах - пулеметные гнезда протопоповских полицейских-пулеметчиков. Часть Финляндского полка, - по не вполне, впрочем, точным сведениям, - заняла Тучков мост и прилегающую набережную. Петропавловская крепость в руках правительства, на верках - полевые орудия, но огня не открывают: пока что крепость держит нейтралитет. Такой же "вооруженный нейтралитет" соблюдают казаки и военные училища. Все остальные части гарнизона примкнули к восставшим рабочим.
- "Все остальные"! - проворчал сквозь зубы седоватый офицер. - А где они? Ни одного взвода, который сохранил бы строй: все рассыпалось в пыль! Вы видали, что делается не только на улицах, а и в самом Таврическом? Столпотворение вавилонское, хаос! У Зенкевича - сколоченные части, в самом центре. Он может, стало быть, бить по любому направлению... И вы не упомянули в сводке, что карательные фронтовые эшелоны генерала Иванова уже подходят к городу.
- Если б противник не мог бить, товарищ капитан, - засмеялся полковник, - штабу нечего было бы делать.
- А что вы собираетесь делать, не имея ни одной боеспособной части и на одного офицера... извиняюсь перед господами прапорщиками... - желчно усмехнулся седоватый. - Они вас, как цыплят лукошком, накроют в Таврическом вашем... Нет, слуга покорный: я, знаете, стар в такие игрушки играть.
Он взял фуражку со стола и, ни на кого не глядя, пошел к дверям мимо притихших, сразу посумрачневших прапорщиков. Мартьянов крикнул вдогонку, брезгливо сощурясь:
- Скатертью дорога. Баба с воза - коню легче.
Он засмеялся, но смех одиноко прошел по комнате. Соколов нервно шепнул рыжебородому:
- Вы не находите, что он... кое в чем прав. Частей действительно нет: толпы. Вы что думаете, собственно, предпринять? Нам придется отчитываться перед Советом...
Стремительно в комнату вошли еще двое: крупнотелый, кудри вкруг плеши, прядь волос спала на лоб, и сухощавый, засюртученный, толстобровый, с бритым, сухим и ядовитым лицом. Крупный тряхнул размашистым пожатием руку Соколова.
- Можно поздравить? Что делается... боже ты мой, что делается! Водевилист сказал бы: "кавардак со стихиями". Штаб восстания, да? Больше энергии, больше наступательного порыва, что! Мои репортеры сбились с ног, бегая по городу в поисках боя. Сотни тысяч солдат и рабочих - и нигде, собственно, не дерутся... Так же немыслимо! Как я дам революцию, если нет баррикад и кавалерия не атакует? Пока одна только замечательная сенсация: на Николаевском вокзале комендантом, принял командование, безрукий. Калека, без обеих рук. Кстати: почему штаб не приказал перекопать улицы, чтобы броневики не могли проехать: у Зенкевича - сто броневиков, мне только что звонили в редакцию.
- Перекопать - полдела, - небрежно проговорил сухощавый. - А вот почему вы не захватили воздухоплавательный парк? Здесь, в Петрограде, наверное, где-нибудь есть. Аэроплан - последнее слово военной техники.
- Товарищ Мартьянов, - окликнул рыжебородый. - Отберите в Екатерининском десяток людей для несения караулов при штабе. Парных часовых к дверям: я давно сказал коменданту, но он, очевидно, забыл. Надо закрыть вход посторонним.
- Совершенно правильно, - одобрил Соколов. - Может пробраться шпион.
- Я не шпионов берегусь, а добровольных советчиков, - усмехнулся рыжебородый. - Господа, прошу вас.
Редактор с достоинством наклонил плешастую голову.
- Представителю революционной прессы, я полагаю, будет разрешено... Сейчас каждая минута, собственно, должна фиксироваться печатным станком: это же сплошная история.
- Я проинформирую вас, Иона Рафаилович, - подхватил его под руку Соколов. - Само собою, в пределах, допускаемых военной тайной. Пожалуйте.
Он повернул к двери и увидел забытую им у порога, растерянную Наташу.
- Бог мой! Простите, Христа ради! С этой... стратегией я совсем... Пожалуйте, я сейчас вас устрою. В арсенальную нашу.
Рыжебородый выждал, пока за ними закрылась дверь.
- Прапорщик Волков, прапорщик Кузьмин, прапорщик Владек. Пожалуйте сюда - получить боевые задания. Товарищ Беклемишев, смените прапорщика Кузьмина у телефона.
Глава 45
Охотник за черепами
"Арсенальная" оказалась рядом. Комната узкая, длинная, однооконная. В сплошной ряд от двери и до окна составлены столы. На столах - желтыми, тусклыми грудами патроны; меж них змеями вьются холщовые пулеметные ленты; вдоль стен навалены винтовки, шашки, кобуры. У столов, у окна - молодые разгоряченные лица. Студенты, девушки... Курсистки, наверно. Наташа ожила сразу.
- Вот... арсенал! - Соколов махнул рукой жестом широким. - Снаряжать пулеметные ленты умеете? Ничего, мигом обучат... Товарищ Харламов! Вот вам еще помощник. Особенно будете благодарны: золотые руки!
Он засмеялся и исчез за дверью. Харламов, артиллерийский поручик в очках, с клочкастой редкой бородкой, внимательно осмотрел Наташу, словно проверяя, действительно ли у нее золотые руки, и подвел к столу.
