Тем не менее, за те две недели, что прошли после поцелуя на берегу, знание, что он ей не безразличен, и что она хочет его, изменило Клигана на удивление мало – не говоря уже о том, что мир вокруг них не изменился вовсе. Его по-прежнему вгоняло в скуку ее чириканье и бесконечные вопросы; по-прежнему слегка раздражало ее отвращение к любой грязи и вони, или недоверчивость к незнакомой или странной на ее вкус еде. Он все еще ощетинивался на ее расспросы, почему они едут не той дорогой, а этой. Когда они оба выбивались из сил к вечеру, он принимался браниться в ответ на то, как тяжко, судя по ее вздохам, ей дается ее часть работы.

Но главное, то что было больше всего этого, - оно изменилось.

Сандор больше не боялся сказать или сделать что-то не то из страха, что она отвергнет его. Он чаще говорил то, что думает – и ждал того же в ответ, вне зависимости от того, что она скажет. Если возникали трудности, они обсуждали их, и иногда не обходилось без препирательств. Теперь ему открылся тот дар богов, ради которого он преклонил бы колена в септе на Тихом острове: ее привязанность и нежность. Другим же даром было время.

Теперь, когда все изменилось, Сандор даже видел девушку по-другому. Мучительные попытки разгадать каждый ее жест, фразу и выражение лица уступили место бесконечному восхищению и не отягощенной самокопанием заботе. Он избавился от бесконечных сомнений и мог просто смотреть на нее – и это было хорошо.

- В чем дело?

Сегодня они укрылись в небольшом гроте на краю гряды каменистых холмов – три каменных стены были лучше, чем ничего. Слишком маленький, чтобы называть его пещерой, грот был размером с небольшую каморку, и они разожгли огонь, чтобы поджарить двух тощих кроликов, которых Сандор удалось поймать прежде чем дождь полил снова.

Санса взглянула на него поверх куска мяса на кости, которую она обгладывала.

- Ничего – ответила девушка.

- Вижу я твое «ничего». Ты что, поранилась и не сказала мне?

- Нет, это не то.

Она сосредоточилась на ужине, и Клиган решил, что и в самом деле это может быть просто какая-то мелочь. Но тут по ее лицу опять прошла гримаса боли, на этот раз более заметная. Он отшвырнул кость и облизал пальцы.

- Сан-са. Посмотри на меня. - Он подождал, пока все ее внимание не оказалось обращено на спутника. – Так что с тобой творится? – настойчиво произнес мужчина.

Она замотала головой, а потом отвела глаза.

- Ничего особенного, уверяю тебя. Это всего лишь моя…моя лунная кровь.

Он облегченно засмеялся, и потрепал своей ручищей девичье плечо.

- Всего-то? - Помолчав, Сандор добавил: - Больно, да?

Она стрельнула в него глазами, все еще красная как рак, и смущенно кивнула.

- Здесь нечего краснеть, пташка. До того, как меня приставили к Джоффри, я много лет был цепным псом Серсеи, и знаю кое-что о женском теле.

Он поднялся с земли, обтер руки о робу и начал расхаживать по гроту, ища что-то глазами среди камней и щебня. Наконец, найдя достаточно широкий и плоский камень, Сандор положил его с краю костерка и носком сапога задвинул его в пылающие угли.

Она с интересом смотрела, как он сел у каменной стены и разложил их седельные сумки у ног, так что получилось что-то вроде сиденья.

- Иди сюда, пташка – сказал он, похлопывая по ним. - Садись спиной ко мне, но прежде снимай свою робу.

Санса покосилась на Клигана, но потом все же взялась за края одежды и стянула ее через голову. Теперь на ней были только бриджи из грубой ткани, высокие сапоги и зашнурованная куртка из вареной кожи, надетая поверх одной из его рубах. Шерстяной шарф закрывал шею, а волосы все еще были спрятаны под шапкой. В этот миг своими длинными стройными ногами она напомнила ему молодую кобылицу, полную природной грации. Девушка подошла к мужчине поближе, развернулась и аккуратно уселась между его ног.

Клиган начал распускать шнуровку: когда его озябшие пальцы случайно касались ее затылка, по телу Сансы пробегала дрожь. Наконец последний узел был развязан, и Сандор стащил тяжелую куртку с девушки. Та с облегчением повела плечами и, наклонилась, чтобы сложить одежду у своих ног. Прежде, чем она успела выпрямиться, он с силой нажал ей большими пальцами в самом узком месте спины по обе стороны позвоночника, крепко обхватив остальными ее бока.

Она удивленно вздрогнула, а потом из ее груди вырвался низкий жалобный стон; под его сильными руками Санса согнулась почти вдвое, в то время как его пальцы начали двигаться по кругу, глубоко разминая мышцы.

- Вот тут болит? - усмехнулся Сандор.

- Ох…да – выдохнула Санса, а потом ойкнула, когда он нажал на особо болезненное место. Он отнял руки, но она попросила продолжать, и сильные пальцы вновь начали растирать ей спину.

Она сидела ссутулившись, будто перепивший на ярмарке солдат: локти лежат на коленях, голова низко опущена. Но ни один солдат на свете не мог похвастаться столь изящными формами. Сандор с трудом преодолевал искушение забраться руками под ткань рубахи и отчаянно ругался про себя, стараясь усмирить желание прикоснуться к ее обнаженной коже. Он ощутил, что девушка, наконец, полностью расслабилась, медленно покачиваясь в такт его движениям.

- Ты делал это и для Серсеи? - так неразборчиво пробормотала она, что он с трудом расслышал ее слова.

- Кто бы мне позволил, пташка! - неожиданно громко расхохотался мужчина. – Помнишь историю про мой разбитый нос? Так вот, мне его расквасили за то, что я подхватил королеву под руку, когда эта стерва оступилась на лестнице. В тот день она была в дурном настроении и заявила, чтобы пес не смел ставить свои грязные лапы на львицу. Нет-нет, я видел как это делала ее служанка.

- У тебя неплохо выходит, – похвалила Санса.

- На этот раз я не возьму с тебя платы. Но в следующий раз, возможно, я попрошу что-нибудь взамен. Но уж точно не разбитый нос.

- Я не львица, сир – возразила Санса ему в тон. – Думаю, волки и псы гораздо больше похожи между собой. Твоему носу ничего не угрожает.

- Рад это слышать. Надеюсь, ты не хочешь испортить мое хорошенькое личико.

На это Санса хихикнула, а потом снова блаженно замолчала. Сандор трудился, пока не заболели руки, и тогда он разжал пальцы и легонько похлопал ее между лопаток.

- Все – сказал он и встал.- Принеси мне рубаху из моего мешка, неважно, чистую или нет.

Клиган сел перед костром на корточки, и взял одежду из рук девушки. Обернув руку тканью, он вытащил плоский камень из углей и осторожно проверил ладонью, насколько тот нагрелся.

- Пойдет – решил он, разворачиваясь на пятках и одним движением возвращаясь обратно к стене.

- Возьми шкуры и неси сюда – скомандовал он Сансе. Осторожно размотав рубаху, Сандор обернул ей горячий камень, чтобы ткань служила защитой от жара. Девушка расстелила шкуры между его вытянутых ног, и уютно устроилась на них, прислонившись к его груди. Он заметил:

- Будь у нас мой шлем, то мы могли бы нагреть воду в нем, и перелить ее в мех. Но это тоже подойдет – с этими словами он опустил завернутый в материю камень прямо ей на живот.

- Сдвинь туда, где болит сильнее всего, девочка, и жар сделает свое дело. – Он накрыл их обоих еще одной шкурой, стащил наконец шапку с ее головы и запустил пальцы ей в волосы. Скоро и Сандор, и Санса погрузились в приятное оцепенение, наслаждаясь теплом и покоем в своем маленьком каменном убежище.

***

- Ну как, легче? – спросил он через несколько минут.

- Да, очень помогло. Спасибо тебе.

Клиган обнял ее и накрыл руки девушки своими. Она запрокинула голову и посмотрела на него снизу вверх.

- Где ты этому научился?

- Девочка, я живу на свете в два раза дольше чем ты и много чего умею. Способ незамысловатый, но верный.

- Это было нехорошо. То, что сделала Серсея. – сказала она через некоторое время. – Она не должна была бить тебя.

Сандор уже достаточно изучил движение ее мыслей: пташке всегда было необходимо вернуться, обдумать и прощебетать свою песенку, прежде чем лететь дальше. Он приготовился терпеливо слушать дальше, но Санса неожиданно затихла; вдруг его озарило, что именно этот щебет и стал для него неистощимым источником сладости, и Клиган на долю секунды крепко сжал девушку в объятиях.