========== Глава 1. ==========

Холод дождевых капель, упавших на горящее в лихорадке лицо, заставил его открыть глаза. Он запрокинул голову и открыл рот, ловя языком падающие со свинцово-серого неба капли, в отчаянии пытаясь погасить ненасытное пламя жажды и боли. Боль была сильной, сильнее, чем он когда-либо испытывал. Он совершенно забыл о фляге с водой около правой руки – маленькая волчица оставила ее там, прежде чем бросить его.

Он умирал. И он не заслуживал ничего лучшего, чем смерть.

В ту минуту, как его веки снова начали опускаться, а тьма грозила вновь утянуть его за собой, Сандор Клиган заметил золотисто-желтые и алые осенние листья, танцевавшие на ветру. Он поднял руку, пытаясь ухватить хотя бы один из них. Красный. Ровно такого же цвета как ее волосы. Он хотел удержать его возле себя – не ее саму, это было невозможно, - а лишь память о ней, которая теперь заключалась в одном маленьком листочке.

Мужчина сомкнул пальцы слишком медленно, листок взлетел, подхваченный внезапным порывом ветра, и полетел, кружась, к высоким кронам деревьев; человек же остался неподвижен.

«Ага» - проскрипел он – «Уходи. Улетай отсюда, пташка».

Он вытянулся и закрыл глаза, то ли сглотнув, то ли всхлипнув. «Милосердия. Прошу…милосердия».

***

Чьи-то сильные руки стиснули его плечи, приподняли, и эта встряска заставила его схватиться за кинжал на поясе. Но он был так слаб, к тому же эти же руки остановили его движение.

- Тебе он не понадобится, брат. Я здесь не для того, чтобы причинить вред.

- Какой я тебе, нахрен, брат, – прокаркал мужчина в ответ и попытался сосредочить взгляд на человеке, старавшемся поднять его повыше и прислонить к стволу дерева, рядом с которым он валялся. Пес сморгнул и попытался бороться, но внезапная резкая боль в ноге заставила его застонать сквозь сомкнутые губы. И тут же тьма поглотила его целиком.

- Ты должен пить. Что толку, что вино стекает у тебя по подбородку.

Сандор неожиданно ощутил на языке вкус вина с пряностями и сжал кожаную флягу, торопясь наполнить рот сладчайшим нектаром - ответом на его молитвы.

- Ну-ну, не так много. Лишь для того, чтобы смочить тебе горло. Вот и хорошо.

Флягу забрали из рук, и он увидел, как одетый в робу человек отложил ее в сторону и вытащил нож из кожаного мешка, лежавшего там же.

- Горло должно быть сухим, пока его не перережут. Если это, – Сандора прервал приступ судорожного кашля, в то время как боль грызла его изнутри, – если это то милосердие, которое ты намерен мне оказать, то лучше - прямо в сердце.

- Это не то милосердие, которое я оказываю людям. Уже нет. Но милосердие бывает и другим. Я собираюсь разрезать твои бриджи, чтобы посмотреть на ногу. Она воняет мертвечиной.

- Да ну? Я и не заметил, – произнес мужчина заплетающимся языком, одновременно пытаясь медленно продвинуться вдоль дерева ближе к фляге с вином. Незнакомец сердито посмотрел на него, видя, как Сандор вытащил затычку зубами и приник к фляге, сжимая ее так крепко, что большая часть содержимого проливалась мимо, но продолжил разрезать ткань бриджей.

- Ты не мейстер. – опустил флягу Клиган.

- Нет, не мейстер, - согласился собеседник, не поднимая глаз от работы. – Я служу Семерым. Я Старший брат в септе недалеко отсюда. На Тихом острове.

- Ну а я дезертир из Королевской гавани, и за мою голову, без сомнения, назначена цена. Будь ты поумнее, ты бы снес ее с плеч и потребовал свое золото.

- Будь я поумнее, я бы продолжил свой путь, увидев твой шлем, лежащий на земле, и не обратил внимания на твои крики. Но я служу богам, а не мальчишке, который сидит на Железном троне. Все мы дети Семерых, даже ты. - Старший брат взглянул на него и продолжил трудиться.

Он сделал разрез достаточной ширины, раздвинул края материи, и начал осторожно разрезать полоски ткани, прилипшие к бедру Сандора, а затем резким движением отделять их и отбрасывать прочь. Сандор резко со свистом втянул в себя воздух, и запах ударил его в нос - более сильный и неприятный, чем он думал. Пес повернул голову, сомкнув челюсти. Он не мог заставить себя взглянуть на рану, но это было и не нужно – вонь говорила сама за себя.

- Так ты знаешь, кто я? - спросил он сквозь зубы.

- Ага. Я знаю, что ты был псом Джоффри. Но кто ты сейчас? Всего лишь еще один человек, умирающий на берегах Трезубца. Кровь все еще идет из раны, это хороший знак. Но, боги мои, что за запах.

- Мои нижайшие извинения – ехидно ответил Сандор, поднимая флягу ко рту, но ее неожиданно выхватили.

- А ну-ка хватит. Я должен дать тебе макового молока, достаточно, чтобы ты смог подняться на ноги и дойти до повозки. Ты охрененно огромен, чтобы тебя тащить, брат.

- Я не твой брат. Да что ты за святоша, если так ругаешься?

- Я тот, кто однажды был на твоем месте.

Через силу Сандор пожал плечами, всматриваясь в то, что их окружало.

- Здесь?

В ответ одетый в робу человек ткнул его кулаком в грудь против сердца.

- Здесь. И я тоже умирал. Скажи, может быть, мне стоит оставить тебя здесь, с отравой, текущей по твоим жилам? Ты так хочешь умереть? Или ты предпочтешь закрыть глаза под крышей скромной септы, где будет тепло, сухо, и где о тебе хорошо позаботятся? Выбор за тобой. Кто ты теперь, брат?

Сандор молча посмотрел на него долгим взглядом, изучая широкое квадратное лицо, острый взгляд, короткую щетину, покрывавшую его щеки, челюсти и голову.

- Так я и вправду умираю? Ты не можешь исцелить меня?

- Может быть, смогу, а может быть и нет. Только Матерь может решить твою судьбу. Но я сделаю все, что в моих силах, чтобы залатать твои раны. Исцелить остальное…сможешь только ты сам.

Внутри него было что-то, что толкало его послать подальше этого человека в робе из грубой ткани, прогнать его с яростью, которая была единственным, что он ощущал с тех пор, как помнил себя. Сандор был слаб, его мучала лихорадка, и он отчаянно хотел остаться один и умереть. И все же…

Было в нем и что-то еще кроме ярости и опустошения. Что-то крошечное, похожее на кусочек янтаря, горевший внутри него и побуждавший его к чему-то. Надежда, как он думал, давно умершая, мечта, сокрытая так глубоко, что и не отыскать. Он закрыл глаза и вызвал в памяти воспоминание о нежной руке на его щеке. Прикосновение ее кожи было легким и шелковистым как крылья бабочки.

- Дай мне макового молока, и я пойду к твоей повозке – произнес он. - Мой конь пойдет со мной, я его не брошу.

Что-то, похожее на улыбку, скользнуло по лицу человека и исчезло так же быстро, как и появилось.

- Да, и твой конь тоже, брат.

- Сандор – ответил он, принимая из рук человека маленький пузырек и с трудом проглатывая горькое молочно-белое содержимое. – Меня зовут Сандор. И я не твой гребаный брат.

========== Глава 2. ==========

Часы сливались в дни, дни сменялись ночами и опять переходили в дни. Движение времени Сандор осознавал только в минуты, когда солнце, проходя по осеннему небу, мельком заглядывало в узкое окошко его обиталища. Но и эти редкие моменты он едва мог вспомнить из-за боли в ранах и забытья, в которое его погружало маковое снадобье.

Лежа в маленькой келье, Пес, насколько позволял ему затуманенный страданием и лекарством разум, убеждался, что Старший брат сдержал свое обещание. Ему было тепло, удобно – насколько вообще может быть удобен узкий соломенный тюфяк – его кормили сытной похлебкой и поили разбавленным вином, когда ему удавалось сесть.

И хотя лошадиные дозы макового молока давали раненому глубокий сон без боли и сновидений, через три дня Клиган отвернулся от предложенного пузырька с зельем.

- Не надо – скрипучим голосом сказал он. – Боль нужна человеку, чтобы обрести силу.

Поэтому, когда нужно было срезать остатки омертвелой плоти с раны на бедре, братьям пришлось держать его. По двое повисли на его руках, самый ражий и здоровый взгромоздился ему на грудь, колени Сандору привязали к постели широкими кожаными ремнями, и еще один ремень он держал в зубах. Пес орал, ругался, грыз полосу кожи во рту и наконец, ко всеобщему облегчению, потерял сознание.