— У меня мана кончается, хватит еще только на один раз.

— Больше, наверное, не надо, они, похоже, справятся.

— Как справятся, еще четыре штуки и толпы тварей?

— Нет, по-моему, осталось два, наверное, справятся, совсем немного тварей живых.

Звуки битвы начали постепенно стихать, пока последний вопль гнезда не огласил комнату.

— Что происходит, Энгис, куда все монстры подевались? Их даже без этих куч были сотни!

— Спокойно, присядь. Искаженных больше нет, а Энгис остался без сил. Вон, валяется, — вздохнул усталый голос рядом.

— Коротар?

— Да это я. Надеюсь, сможешь себе зрение вернуть, иначе я себя не прощу, а я за прожитые года и так набрал достаточно грехов на дух.

— Смогу, надо только времени побольше, восстановление все сделает минут за десять. Нужно кому-нибудь лечение? У меня немного осталось в запасе.

— Нет, никому.

— Старик, что произошло, куда все толпы тварей подевались, кто убил еще два гнезда?

— Ну, на вторую часть вопроса ответить можно быстро, я и убил, пришлось немного поднапрячься, оставил Духована в защите и сам пошел тряхнуть стариной, на парочку меня хватило, а потом в углу зажали. С первой все посложнее, к каждому гнезду привязана своя орда плевунов, когда оно погибает, то и все привязанные искаженные дохнут. Тут вот какое дело, — решил основательно объяснить ветеран, — к каждой области привязано строго ограниченное количество тварей, отчего это зависит, мне неизвестно, но если, скажем, в этой части канализации живет сотня монстров, то сколько ни убивай, эта сотня будет появляться из ниоткуда, пока всех разом не вырежешь, тогда все будет тихо. Главное, новых тварей не проворонить — когда их набирается определенное количество, вновь образуется зона. Исключением из этих правил являются блуждающие мутанты и волны. Это первое. Дальше, при определенных условиях искаженные могут расти в силе, но количество все равно останется тем же, а места убитых тварей снова займут слабые новички. Однако имеется и другой вариант — при усиленном питании монстры могут переродиться в гнездо, и оно в соответствии со своим названием, действительно порождает тварей. Вот только это не обычные монстры, это пустые тела без разума, их движет только воля гнезда. Оно контролирует каждую тварь, именно поэтому каждое гнездо способно к влиянию на разум, потому что это и есть основа его существования. В таком виде искаженный может управлять и создавать огромные количества кукол, бывает, что до нескольких сотен тысяч. Слава Яростному, в нашем случае все не зашло так далеко! Но, как сама понимаешь, при смерти управляющей ими воли, пустые оболочки просто валятся на землю.

Сколотов жалел, что под рукой нету тетрадки — конспектировать все это богатство знаний. Глаза уже могли видеть, немного расплывчато и с резью, но все же могли, а еще через пять минут он даже смог встать и осмотреться. Как и сказал Коротар, весь зал был завален горой недвижимых тел вперемешку с изрубленными останками тварей, а вот у входа лежала шестерка вовсе не монстров. Мертвые бойцы Волих в измятых и изорванных доспехах безмолвно смотрели в пустоту немигающим взглядом. Сколотов подошел вплотную — посреди погибших лежал Филин с разбитым до неузнаваемости лицом, Олег узнал его по прикованной цепью к руке рукоятке сломанной секиры.

— Ты же сказал, что помощь никому не нужна? — тихо прошептал он, обращаясь к стоящему за спиной ветерану.

— Я не соврал, остальные сами справились, а мертвецам даже ты не поможешь, твари не оставили им шансов. Раненых среди них не было, Филин погиб, прикрывая прорыв. Они все-таки сообразили, кто из нас наиболее опасный, и направили самых крупных тварей с одной стороны. Его напарников просто смели, а он держался до тех пор, пока не подошел Духован. Вместе с магией Энгиса отбиться удалось, но было уже поздно.

Сколотов молча опустился на колено и прикрыл Филину глаза, игнорируя удивленные взгляды бойцов, так же молча встал и, отойдя в сторону, накинул на себя привычную иллюзию. Олег не знал, как именно отнестись к этой потере — просто товарища, с которым он плечом к плечу сражался более недели, вдруг не стало, и он даже не видел, как это случилось, ничего не смог сделать. Пустота внутри стала ощущаться еще сильнее, похоже, его потери в мане оказались намного больше, чем думалось поначалу, единственным плюсом было то, что из-за мозголомов чувствительность разума к посторонней боли резко упала, и он избежал участи полноценно почувствовать себя подушкой для иголок.

В полной тишине к Коротару подошел солдат и что-то зашептал на ухо, боясь нарушить спонтанную минуту молчания. Тот коротко кивнул, выждал еще немного, задумчиво рассматривая стоящую недалеко фигуру, тряхнул головой, как бы отгоняя назойливую мысль, и направился в угол зала, где за трубами обнаружилась выломанная железная дверь. Сколотов отправился следом — за дверью оказалась обширная круглая комната, что-то вроде запасного резервуара для воды. Вниз шла железная лестница из скоб, такая же, как в шахте, единственная труба в потолке протекала тонким ручейком, а на дне в черно-багровой воде плавали человеческие тела, в несколько слоев. Наваленные друг на друга трупы медленно дрейфовали на поверхности, целые или частями, новые и давние. Комок моментально подкатил к горлу, и Сколотова не вывернуло только потому, что было нечем, смрад полуразложившихся тел заполнял все пространство, от которого даже бывалые вояки заметно побледнели. Сзади нетвердой походкой подошел Энгис и, заглянув через плечо ближайшего солдата, произнес:

— Вот, похоже, и причина.

Коротар покосился на проклятого:

— Тут нам делать нечего, идем.

Духован притормозил старика за плечо и указал куда-то вниз.

— Да, друг, я видел клеймо рабов Сун-Ган. Надо возвращаться, на твои вопросы я отвечу по пути, — загодя остановил он рвущийся наружу вопрос Сколотова, предупредительно подняв руку.

Путь назад оказался не в пример проще. Они шли по маршруту группы Духована, который не только был недавно расчищен, но и проходил исключительно по первому уровню канализации, так что ближе к выходу Олег все же выбил из Коротара дополнительную информацию.

— Понимаешь, какое дело… Ты, наверное, в курсе, что искаженные людей не жрут. Ну так вот, это не совсем так, — начал свой рассказ старик. — Их не интересует мясо, зато интересует энергия или сила, которая высвобождается при смерти, вот ее они и поглощают. В обычной ситуации это просто делает тварь чуточку мощнее… Скажем, пока монстр не угробит с десяток человек, прирост в силе и не заметен вовсе. Но та энергия, что высвобождается в момент смерти — всего лишь малая часть того, что выходит из тела после, иногда этот тонкий ручеек может существовать месяц, иногда год, но твари в большинстве своем слишком тупы, чтобы остаться на месте и поглощать этот источник, — Коротар ненадолго замолк, собираясь с мыслями. — Совсем другое, дело если искаженные стайные, как плевуны, или монстру все же удалось нажраться достаточно. Кроме банального усиления, из-за поглощенной энергии они умнеют. Раскормленная стая или одиночка уже достаточно сообразительны, чтобы понимать ценность таких источников, и вот в этот момент начинается настоящий ужас, ежели это происходит в городе. Буду говорить о стаях, с монстрами которые не способны перерождаться в гнезда, немного по-другому. Поумнев, они начинают собирать тела, становясь все сильнее, создавая больше гнезд и увеличиваясь числом. Иногда такие рассадники порождают гвардейцев — специальных искаженных для защиты, обычно на одного такого уходит два-три гнезда. Отчасти из-за них мы так спешили — даже один такой ублюдок в тесных коридорах подземелья мог стать непреодолимым препятствием. Еще хуже, если от переизбытка питания гнездо породит короля… Но все это только прелюдия, ежели оставить в покое такой вот рассадник на достаточное время, то все искаженные однажды получат благословение Лжецов, как это называли в моем отряде. Такая группа развившихся тварей вырежет всю Амиладею, и никто не сможет ничего с этим поделать.