Это было не занятие любовью, ни секс и даже не банальные потрахушки, это было настоящее буйство стихии посреди поля боя; ни за что не желая уступать своей ниоткуда возникшей альтернативной версии, он боролся за управление телом и за свою мужскую гордость, которая не позволяла принять, что бесконтрольное тело способно быть в деле постельных утех лучше хозяина. Вовне черепной коробки это превращалось в непрекращающийся калейдоскоп ласк, то грубых и напористых, то нежных и осторожных. Диадара следовала за ними без сомнений, всей страстью поддерживая каждую из сторон. Тихое мычание перешло в громкие стоны, а потом в полные наслаждения крики, и уже невозможно было различить, кто именно издает эти звуки: немного охрипший голос волшебницы слился со звонкими переливами партнерши в единый хор блаженства.

Наконец насквозь мокрые от масла и пота любовницы рухнули без сил, сжимая друг друга в объятиях, изящные трусики и пеньюар валялись где-то на полу в виде скомканных, мокрых тряпочек, а частое, громкое дыхание раз за разом прерывалось короткими поцелуями.

— Слушай, могу я называть тебя Дианой?

— Зачем же?.. — обнаженная красотка сладко потянулась. — Если не нравится, я могу просто поменять имя на то, что тебе по вкусу.

— Нет, мне нравится, не надо ничего менять, просто хочется иногда, в особые моменты, называть тебя Дианой.

— Вот как, — взгляд внимательных глаз уперся в лицо Олега, — мне сейчас кажется, или ты приняла для себя какое-то важное решение, там, внутри, — теплая ладошка коснулась груди прямо напротив сердца, — что то особенное, для меня, правда?

Сколотов совершенно беспалевно отвел взгляд, уставившись в потолок, и, чтобы совсем отсечь всякие необоснованные подозрения, тихонько засвистел незатейливую мелодию. В ответ на это Диадара разразилась задорным смехом, к которому он так пристрастился за время их короткого знакомства, один его звонкий, переливающийся колокольчиками звук поднимал настроение лучше всяких антидепрессантов.

— Ладно я согласна, но с одним условием — я тоже хочу знать твое особое имя, только для меня одной, для особых моментов.

Сколотов не знал, зачем он завел этот разговор, наверно, в этом цунами эмоций ему понадобился небольшой якорь, чтобы неподготовленного к таким бурным отношениям попаданца не утянуло в открытое море, небольшая точка стабильности, на которую можно опереться, и вот в попытках ее создать Олег наткнулся на некоторую сложность: врать не хотелось категорически, пришлось пойти на небольшой компромисс с своей совестью: “Пусть будет Ольга, да, это имя кое-что для меня значит, так что вверяю его в хорошие руки”.

— Отлично, значит — Оля, — Диана потянулась вперед и удобно устроилась на левом плече ошарашенной партнерши, уткнувшись носиком в ее шею.

— А… э-э-э… почему сразу Оля, откуда ты узнала? — тихий сонный голосок в ответ проворковал:

— Да, действительно, откуда?»

Разговор завершился сам собой. Диана начала сладко посапывать, и Сколотов застыл, пытаясь ее не потревожить, в мыслях представляя красавицу, как задремавшую кошку, из-за которой никак невозможно встать с кровати, пока обессиленное тело не дало о себе знать, погрузив комнату страсти в сонную тишину.

*

Цидиан шел по коридору, озадаченный тяжелыми размышлениями, появление в городе разумного искаженного всегда к большим неприятностям и горю, но если к этому прибавить искателя и проклятую, то все становилось гораздо хуже, даже если вторая парочка была относительно на их стороне. Решня слишком маленький городок, чтобы позволять этим монстрам тут резвиться. Завернув за угол, господарь свободного города подошел к комнате задержанной и с удивлением воззрился на стражников, оба матерых, бывалых ветерана стояли с пылающими как костер лицами, старательно избегая смотреть на дверь.

— Ванко, что-то случилось?

— Никак нет, господарь, все в порядке.

С сомнением посмотрев на лицо солдата, Цидиан решил уточнить:

— Она не пыталась вырваться?

— Никак нет, господарь, не пыталась.

— Ладно, отпирай, пора задать проклятой несколько вопросов, — осторожно, как будто стараясь не заглядывать в проем, охранник провернул железный ключ в замке и отскочил в сторону. Владетель свободного города решительно толкнул дверь и зашел внутрь, через секунду вынырнув обратно с лицом, сходным по окрасу с охранниками.

— Вы заходили внутрь?

— Да что вы говорите, милостивый господарь, мы свою ношу знаем, даже в мыслях такого не бывает — приказ нарушить, просто немного шумно было, вот мы разволновались, но дверь не отпирали.

Цидиан оттянул воротник, который совсем некстати показался тесным; такого заряда женского обаяния он не получал никогда в жизни. Проклятая лежала на кровати, как будто готовясь взлететь, свободно раскинув ноги и разметав длинные, черные волосы по подушкам, на лице застыло выражение крайнего блаженства и умиротворения, левая рука покоилась промеж огромных грудей и изящный, тонкий пальчик слегка касался губ. Правая рука стыдливо прикрывала нижнюю часть тела, удерживая уголок одеяла, из-под которого виднелась часть аккуратного треугольника черных волос. Неизвестно, о чем она думала, настолько беззаботно ощущая себя в плену, но как бы то ни было, его обязанности владетеля на первом месте, и невозможно вести себя легкомысленно, даже если перед ним окажется сама богиня красоты.

Приведя сердцебиение в норму, Цидиан забарабанил в дверь.

— У тебя есть мину… десять минут, чтобы привести себя в норму, проклятая, тебе придется ответить на наши вопросы.

За дверью послышался ленивый голос:

— Отвянь, приходи завтра, а лучше засунь себе свой опросник сам знаешь куда, ломиться в к людям в такое время.

Цидиан растерялся, что такое опросник и почему он должен знать, куда его засунуть, было категорически не понятно, а вот чем проклятой казалась середина дня неподходящей для беседы, заставляло задуматься. Подавив малодушный порыв действительно развернуться и зайти завтра, он с новой силой заколотил в дверь.

— Немедленно одевайся, иначе тебя выволокут, в чем есть — приказ владетеля, и тебе придется держать ответ в любом случае, — с другой стороны воцарилась тишина, и Цидиану начало казаться, что проклятая просто заснула, наплевав на все его крики, уже прикидывая, как бы выкрутиться из этой ситуации без потери для репутации: “Вот чего стоило просто приказать страже доставить пленницу, нет, сам поперся, как же, лучший воин города, если что, сможет справится с нечистой магией — а теперь торчишь под дверью как идиот”.

Наконец изнутри раздался ответ:

— Ладно, сейчас выйду.

Облегченно выдохнув про себя, Цидиан обратился к стражникам:

— Через десять минут ведите ее в комнату Кудесника, я буду там, — и, развернувшись, немного более спешно, чем требовалось, направился назад.

Проснулся Сколотов с одной стороны в великолепном настроении и переполненный силами, с другой, к большому разочарованию, под боком не оказалась сладко посапывающей Дианы, чего ему так хотелось, но, похоже, опция засыпать и просыпаться вместе еще не входила в комплект. Кто их поймет, этих мистических красавиц, тут даже не скажешь что в этих странных отношениях что-то решилось более правдоподобно — Олег позорно сдался, противостоять такому напору от женщины его жизнь не учила, и чего стоило принятое им решение, неизвестно — на фоне абсолютной неосведомленности о том, что творится в прекрасной головке Диадары. Здравомыслие требовало проявить максимум осторожности во время их встреч, и он был с этим согласен, но одновременно отдавал себе отчет, что вся осторожность закончится там, где красотка решит объявиться во плоти.

Вторым омрачающим пробуждение обстоятельством являлся идиот, колотящий в дверь. Потребовалось растормошить пребывающее в полунирване сознание, чтобы вспомнить что он, собственно говоря, в тюрьме а не в гостинице, и не послать жаждущего встречи балбеса повторно, уже не спросонья, а со всем осознанием дела.