— А мне что-то подсказывает, попугайчик что ты до дрожи боишься встретиться с отрядом стражи, вот и ищешь кого послабее, можешь сколько угодно раздуваться от важности, но ссыкливую натуру так просто не спрятать.

В ответ монстр закудахтал, совсем как курица, и, подпрыгнув на месте, с разворота осыпал волшебницу десятком стальных перьев. Приняв несколько снарядов на барьер, Сколотов разрядил сразу две ледышки.

Завязалась перестрелка, противники активно носились по крыше, осыпая друг друга смертельными подарками, перья выбивали все новые черепицы, делая поверхность неустойчивой из за сползающих с покатой крыши осколков, ледяные иглы густо устилали все пространство вперемешку с каменной крошкой. Используя по максимуму все способности, Сколотов пытался подловить птичьего засранца: ставя обманки, меняя облик, чередуя заклинания, но тот оказался на удивление вертким и еще не попался под прямой удар — ни одной стрелы, только остаточная шрапнель периодически доставала монстра, вызывая недовольный клекот. В прыти Олег уступал, приходилось компенсировать недостаточную ловкость барьерами и щитом, металлический треугольник с честью выдерживал все попадания, хотя пользоваться им становилось все сложнее, каждый удар ощущался как привет от трехкилограммовой гири, рука после блока немела и постепенно начинала болеть. Несколько перьев все же достигли цели и по касательной чирканули по ногам, пару мгновений неприятных ощущений, и исцеление все вернуло в норму.

Бешеная динамика сражения начинала истощать выносливость, пот заливал глаза, дыхание то и дело сбивалось в надрывистый сип, все-таки в плане физических сил Сколотов был далеко не атлетом.

— Занятное заклинание, — прокудахтал монстр, когда очередное перо отрикошетило от стеклянной преграды, — похоже оно непроницаемое с обоих сторон, а значит, защищает меня так же, как и тебя, баск, — уронив последнее слово, пернатый резко поменял направление и рванул прямиком в лобовую, смещаясь в противоположное направления от того, которое выбирал Сколотов для каста в обход барьера, все время держа невидимую стену посередине.

Олег судорожно проговаривал формулу заклинания, подгадывая под самый последний момент, когда тварь уже тянулась рассечь податливую плоть жертвы, он выпустил усиленную стрелу прямо в грудь монстру.

— Да именно, полуптичий ублюдок, барьер непроницаемый, если только не сменить его на иллюзию!

Ледяная стрела вошла глубоко в тело, пробив кожаную броню, шкуру, мышцы и застряла между ребер хладной занозой, по городу разнесся болезненный вой, который подстегнул и так несущихся со всех ног к месту действия стражников; попытавшись разорвать дистанцию, птицечеловек дернулся назад, но вразрез с его ожиданиями движение оказалось медленным и неуклюжим, не зря Олег тратил время, заполняя часть манапула ледяной маной с поглощенных ледышек. Второй осколок сорвался с пальцев, обдав руки морозной волной, никаких шансов увернуться, и все же у чужого был способ: черный силуэт размазался в воздухе, обратившись темной кляксой, и выскользнул из расставленной ловушки. Вынырнув из непонятного состояния в метре справа, мутант с шипением выдрал ледяную стрелу, с силой отшвырнув ее в сторону.

— Ничтожный баск, теперь легкой смертью ты не отделаешься, я вырву твое сердце и сожру его у тебя на глазах.

Со свистом тугая воздушная струя ударила в Сколотова сзади и бросила его на собственный барьер, тут же фигура монстра снова размазалась, металлический лязг клинка, и Олег увидел как его собственная рука отделилась от тела и шлепнулась на черепицу, заливая ее кровью. Жесткие пальцы сомкнулись на шее, и мир перевернулся, в поле зрения промелькнул силуэт причальной башни, потом звездное небо, и затылок врезался в крышу; из глаз посыпались искры, тело изо всех сил пыталось получить хоть каплю воздуха, но удушающая хватка становилась все сильнее, сознание затуманилось и отошло на второй план, когда бесконтрольное тело, извернувшись, зарядило каблуком прямо по ране твари, зубы сомкнулись на удерживающей ладони — резкий поворот головы, и кусок вырванной плоти летит в сторону. Пущенная вслед стрела вновь встретила только хвост размазанного силуэта, неожиданный приступ боли, и вторая рука оказалась в клюве монстра. Брезгливо выплюнув конечность, мутант торжествующе воззрился на свою противницу сверху вниз:

— Вот это правильное положение для баска, твоя судьба -преклонять колени перед истинными потомками — с шипением дотянувшись до кармана, тварь достала небольшой бинт и обернула вокруг раны на руке: — Ладно, пора заканчивать, а то, похоже, остальная добыча забеспокоилась, не знаю, зачем ты притворялась самцом, для высших вы все — грязь под ногами.

Сколотов изо всех сил, до треска, стискивал зубы, лишь бы не завыть от боли, руки чувствовались, как будто они еще на месте, но каждая попытка пошевелиться отдавала жгучей агонией; голова представляла собой один большой синяк с темнеющими отметинами на шее, все, на что он сейчас был способен, это держаться, не показывая свое отчаяние перед этой сволочью, держаться и надеяться на чудо.

— Занятная птичка тут летала, — монстр, растягивая удовольствие, неспешно подходил, занося меч, — насыщенная магией, я даже забеспокоился, что меня кто нибудь опасный выслеживает, ну что, твоя птичка?

Самодовольное выражение на морде пернатого сменилось удивлением, когда переливающаяся голубоватым светом сталь пробила его тело, под аккомпанемент хрипа лезвие легко подняло тяжелую тушу над землей.

— Нет, выродок Леваскадана — ворон мой, — за спиной твари раздался хриплый, низкий бас.

Применив свою любимую уловку, мутант соскользнул с лезвия и разорвал дистанцию, прижимая руку к ране:

— А ты еще откуда взялся, червь?

Новым действующим лицом на крыше оказался высокий, худощавый мужчина в темно-зеленом плаще с красной подкладкой, под плащом виднелся добротный камзол с серебряными пуговицами и штаны в тон, заправленные в высокие ботфорты, на шее незнакомца красовался алый шарф и такая же по цвету маска прикрывала лицо, оставляя видимыми из-под треуголки только пару внимательных зеленых глаз. В руках он держал украшенную узорами косу, длинное загнутое лезвие которой потихоньку впитывало размазанную по нему кровь монстра.

Похоже, осознав свое положение, пернатый попытался сбежать, его фигура вновь поплыла, растворяясь и растекаясь в воздухе, но попытку сорвала спикировавшая сверху ворона, по касательной задев размазанную фигуру. Она каким то образом заставила чудовище вывалиться в реальный мир, где тот тут же лишился левой ноги, срезанной одним взмахом экзотического оружия.

Не обращая внимания на завертевшийся с новой силой бой, Сколотов старался как-нибудь подобрать свои руки; страх того, что исцеление в таком состоянии просто зарастит его раны, оставив инвалидом, не давал использовать магию, перед глазами все плыло, сознание то и дело пыталось скатиться в беспамятство, но нужно было держаться, нужно вернуть руки, иначе ему в этом мире делать нечего, жить калекой он не собирался. В поле зрения попали стражники, гурьбой вываливающиеся на крышу; они обступали дерущихся со всех сторон, арбалетчики неуверенно переводили прицел с одного смазанного силуэта на другой, на долю Олега тоже досталась парочка заинтересованных. Тройка воинов с опаской подошла к нему вплотную, когда лицо одного из них показалось Сколотову знакомым.

— Эй, Шуршан, мать твою, помоги мне, да я тебе, чего ты озираешься, скотина, да помоги же! — стражник неуверенно опустился на колени перед раненой, копаясь в поясной сумке.

— Засунь в жопу свои бинты, Шуршан, слушай что я говорю: подбери руки, скотина тормознутая, подбери мои руки и подставь к ранам, — словесно подгоняя солдата, не давая ему задуматься, понукая и матерясь, Олег все же добился своего: — Да, давай их сюда, куда ты тыкаешь, что не в курсе, откуда у людей руки растут, выше, баран, держи крепко, — скороговоркой зачитывая заклинание исцеления, он наконец смог обратить внимание на дерущихся, а там все уже было в шаге от финала. Весь изрезанный, как будто его подрал косяк тигров, птиц, кудахтая, пытался без ног отползти от своей смерти. Укол боли пронзил плечи, вернув Сколотава к своим проблемам, Шуршан хоть и послушно держал руки у плеч, но при этом пялился куда-то в сторону, нет, не на сражение за спиной, а куда-то в небеса. Секунду искавшего объяснение странному поведению Олега вдруг осенило: да пялься сколько угодно, мне не жалко, только ровно держи, чесслово, как будто сисек в жизни ни разу не видел. Вернувшись назад к постановке распотрошения мутанта, он пропустил, как все лицо стражника залилось красной краской.