Очередной идеей стал призыв поваренка, но тот только развел призрачными руками, для своей деятельности он брал воду у хозяйки, а не из параллельного измерения работников общепита, как раньше думал Олег. Он мог преобразовать некоторые жидкости в чистую воду, но на этом все.
В результате, куда ни ткнись, дорожки приводили назад к двум оставшимся вариантам: либо найдется естественный источник воды, либо придется использовать заклинание, которое напрямую насыщает организм необходимыми питательными веществами. Второе решение вводило Сколотова в состояние легкой паники, именно для него он берег единичку прокачки с седьмого уровня, его же боялся всем сердцем, надеясь, что прибегать к крайним мерам не придется, а пока состояние организма с каждым часом становилось все хуже и хуже.
День клонился к вечеру, а Олег все шел, ориентируясь по указаниям Пантерыча, он безостановочно брел прямо, еле-еле отмахиваясь от лезущих в лицо веток. К крайней степени усталости присовокуплялась дикая боль в суставах, и давление на его многострадальную голову ощущалось, как будто виски в зажимали в стальных тисках. Полностью уйдя в себя, он отсчитывал каждый шаг, постоянно сбиваясь примерно на сотне и начиная по новой; в ушах стоял непрекращающийся шум, в котором иногда угадывались далекие голоса, окликающие его по имени или вовсе неразборчиво восклицающие случайные слова. Тяжелое дыхание прерывалось сухим, болезненным кашлем, сотрясающим все тело, но все таки он держался. “Край еще не наступил, еще можно немного поискать”, — убеждал себя Сколотов непрерывно проговаривая эти слова про себя, и самогипноз действовал до тех пор, пока он не наткнулся на черные, изящные туфельки. Тут же захотелось протереть глаза, дабы избавиться от нелепого морока, и руки, как ни странно, дисциплинированно выполнили приказ, но наваждение не исчезло, прямо перед направленным в землю взглядом красовалась пара женских туфелек.
Олега немного отпустило, будто время обратилось вспять часов на пять, когда он еще не представлял из себя иссушенного, ходячего зомби. Полегчало достаточно, чтобы появилась возможность поднять голову и рассмотреть свои галлюцинации в полный рост. За начищенными башмачками обнаружились стройные ножки в черных чулках, еще выше начиналось расшитое, антрацитовое платье, украшенное многочисленными узорами, составленными из цепочек темных камней, переливающимися изнутри разнообразными, приглушенными цветами — от янтарно-желтого до изумрудно-зеленого, дальше в поле зрения попала крупная, подтянутая грудь стиснутая жестким корсетом, выставленная на всеобщее обозрение неприлично глубоким разрезом декольте. Но самым ошеломительным оказалось прекрасное женское личико, благожелательно улыбающееся, рассматривая очаровывающими глазами нерадивого путешественника из-под длинных, угольно-черных ресниц. Красавица слегка присела, изображая шутливый реверанс, из-за чего ее иссиня-черные, завивающиеся к кончикам волосы блестящей волной перетекли из-за плеч, на мгновение прикрыв лицо.
— Похоже, я успела как раз вовремя, не подарите ли даме один танец? Раз уж она соответственно одета.
От звуков чарующего голоса вкупе с нереальностью происходящего Сколотова окончательно выбило из колеи. Прокашлявшись и пролепетав пару несвязных фраз он наконец смог выдать:
— Извините, но я, как видите, сейчас не в состоянии для плясок.
Красавица безапелляционно отмахнулась от такого нелепого заявления:
— Я уверена, мы что-нибудь придумаем, — ее пальчики сомкнулись на ладони Олега, и тот действительно почувствовал себя еще лучше.
Требовательно потянув своего партнера, незнакомка сорвалась в танец, легкомысленно кружа между деревьями, не задевая ни одной веточки. Они настолько плотно прижались друг к другу, что выдающаяся голая грудь волшебницы расплющилась о завлекательные округлости партнерши, знакомое чувство возбуждения заворочалось на периферии сознания. Весь лес вокруг померк, растеряв все краски, став серым и невзрачным на фоне веселой любительницы танцев. Чарующий голосок вновь раздался, теперь у самого уха, даря ему несколько приятных мгновений.
— Упрямство, вот что мне в тебе так нравится, особое упрямство; не как у осла, упершегося всеми копытами в землю, только потому, что это стукнуло в его голову. В нужный момент ты, моя любимая волшебница, можешь стоять на своем, но по необходимости всегда принимаешь единственно верное решение, и что же тебе мешает сейчас?
Сколотов попытался что-то ответить, но был остановлен изящным пальчиком, прижатым к его губам.
— Тебя держит страх, сейчас он тебе мешает, придется перебороть своих вымышленных монстров. Я ничем не могу помочь сейчас, но твоя магия может, не сдерживайся, не сомневайся и не смей тут погибнуть, не оставляй меня одну.
— Прошу прощения, но кто ты какая, как… Как тебя зовут и что вообще происходит? — Олега не слабо кидало из стороны в сторону, недоумение сменялось настороженностью, чтобы секундой позже уступить место вожделению, требующему немедленно покончить с разговорами и перейти к постельной сцене.
В ответ на его вопросы раздался звонкий смех.
— Это так волнующе: знакомиться спустя столько переполненных нежностью ночей, спустя столько радостных встреч и печальных расставаний, мое имя… пусть будет Диадара.
— Если признаться, я ничего не понимаю, — Сколотов остановил импровизированный вальс, намереваясь обстоятельно расспросить незнакомку, однако та не дала ему лишней секунды привести мысли в порядок, ее руки тут же обхватили огромные груди, ласково сжимая их теплыми ладонями.
— А вот еще парочка вещей, за которые я тебя люблю, они тоже особенные, как и ты сама, для меня они источник бесконечного наслаждения и сладости, настоящее сокровище, — незнакомка наклонилась, красный язычок на мгновение показался из-за темно-бордовых губок и, пройдясь по ареоле, шаловливо задел чувствительный сосок и вновь скрылся во рту. — Есть, конечно, местечко послаще, — взгляд черных глаз мимолетно скользнул вниз, — но нам пора заканчивать — ее ладони обхватили лицо ошарашенного Олега, притянув к себе, так что он почувствовал на коже жаркое, прерывистое дыхание собеседницы. — Я вижу в самой глубине твоих глаз, как она ворочается, волнуется, желает присоединиться к нашей беседе, присоединиться по-своему, как умеет, но сейчас нельзя, она легкомысленна и совсем не умеет сдерживаться. А у меня никогда не хватит сил отказать моим любимым красавицам, сейчас одна бурная ночь убьет вас, так что пора, береги себя и возвращайся, обещание в силе, я не буду просить остаться навсегда.
Сколотов из последних сил разлепил глаза и осмотрелся; похоже, он вырубился прямиком в тенях, благодаря привычке, еще раз его туша спасена от подъедания монстрами. В голове творилась полная неразбериха, кажется, ему снился какой-то несуразный сон, но как Олег не напрягался, не смог вспомнить ни единого отрывка, только вызвал сильный приступ боли у и так едва соображающей головы. Все тело буквально разваливалось, потребность в воде перешла все возможные границы, и настало время всерьез спасать свою шкуру.
Стоя над трупом, он все никак не мог решиться, будучи еще в достаточно трезвом уме, чтобы бояться того, что собирался совершить, и не желал делать последний шаг, который, возможно, перечеркнет всю его прошлую жизнь. Олегу казалось, что этот поступок равнозначен признанию того, что то беззаботное время в уютной, небольшой квартирке в центре современного города никогда не вернется, что он принимает дикие законы нового мира, вживается в него, теряя свою связь с прошлым. Казалось бы, чего не сделаешь ради выживания, и такое очевидное и простое решение — далеко не самое страшное, на что готов пойти человек ради спасения своей шкуры, однако страх все равно терзал Сколотова, страх того, что его расшатанному разуму достаточно маленького толчка, чтобы он рухнул в бездну. Уже единожды опустившись до полуживотного состояния, Олег не чувствовал что в полной мере владеет собой, что является полным хозяином своего тела и своих инстинктов. Сделал бы подобное Сколотов из прошлого? Он очень хорошо знал себя, считая это одним из своих немногочисленных положительных качеств, умение никогда не заниматься самообманом, всегда осознавая свои поступки и их мотивы. Упрямство было его отличительной чертой, иногда очень глупое упрямство, частенько приходилось буквально ломать себя через колено, дабы преодолеть эту внутреннюю стену, и сейчас эта принципиальность могла стоить ему жизни. Но, подойдя к самому краю, пришло время преодолеть свои страхи и упертость, вот только делает ли он это осознанно? Или проклятый лес уже изменил его, заставил сдаться, принять новые правила, все ради продления собственного существования, небольшая уступка самому себе, ради благой цели, сущая мелочь. С надеждой он осмотрелся вокруг, в последний раз пытаясь разглядеть блеснувший среди листвы ручеек, услышать грохот далекого водопада, почувствовать навеянную со стороны сырость невидимой реки или озера, но проклятый лес оказался глух к его безмолвной мольбе избавить уставший разум от неприятного решения. Олег долго держался одной надеждой, но сейчас ее стало недостаточно, живой организм требовал влаги, без которой уже едва функционировал, и глупый хозяин не смог найти другого выхода из ситуации.
