“Как тогда удалось сдержаться, не остановившись на половине пути и не начав яростно мастурбировать, уму непостижимо”.
Возможно, все остатки мужской гордости восстали против подобного, дав шанс на удачный исход побега. Вот только позже это уже не помогало, все чаще Сколотов уходил в тень, ведь там было безопасно, там вездесущие мутанты не доставали, в тени можно было заглядывать за угол, не опасаясь последующей многочасовой изматывающей погони. Тень давало то, чем не баловал весь оставшийся мир: ощущение безопасности, защищенности, награждало безвозмездным блаженством.
Одежда еще в первый день превратилась в узко нарезанные ленты, от нее снова пришлось избавиться, не такая уж большая разница: расхаживать нагишом или в прошлом эрокостюме, но все равно не проходило чувство, что над ним кто то извращенно издевается. Вызывать станок для крафта здесь было равносильно приглашению всех монстров в округе подзакусить свежим мясом.
Проведя кучу времени, бегая от гороховых тварей, Олег осознал, что они постоянно находят его по запаху, по крайне мере, это предположение показалось логичным в тот момент, и проверка теории не требовала серьезных усилий. Просто подбив несколько одиночных экземпляров, он тщательно вымазался в масляной жидкости из их тел; кроме умопомрачительного травяного запаха мазь давала защиту от холода и влаги. Догадка подтвердилась, после этого монстры перестали целенаправленно сбегаться к нему со всего лабиринта, нападая только при прямом визуальном контакте, но пребывание в тенях стало еще более проблемным, масло делало и без того отзывчивое тело еще более чувствительным, и он не отказался он него только потому, что к тому времени уже едва ли трезво осознавал происходящее. Вся жизнь превратилась в череду опасностей и наслаждений, иногда просто ради забавы он сам нападал на огромные группы монстров, играя с ними в салочки по всему подземелью, осыпая их заклинаниями из каждого темного угла, безумно хихикая каждый раз, как очередная царапина разрезала кожу. Наигравшись, спятившая волшебница бесследно растворялась в ближайшем проходе; его альтер эго начало ловить настоящий кайф от подобных забав, когда разгоряченный под завязку заправленный адреналином организм нырял в приятные объятия тени, с каждым разом предостерегающий голос разума становился все тише, пока не превратился в незначительный фоновый шум.
Проживая день за днем в катакомбах, Сколотов стал настоящим подземным жителем: непрерывно используя магическое зрение для нахождения редких съедобных грибниц, собирая влагу с многочисленных зарослей мха и плесени, покрывавшей стены, он втянулся в этот ритм жизни.
Через некоторое время, после уничтожения очередной зеленой волны, в книге появилась новая запись о поднятии четвертого уровня, не размышляя, Олег тут же выучил заклинание далекого отзвука из школы иллюзий. Нет, он не думал о будущем, не следовал своим прошлым планам, просто хищные горошины чутко реагировали на звук, и показалось забавным подурить им голову, гоняя туда-сюда за ложными голосами. Также он заметил за собой одну особенность — выученное заклинание моментально откладывалось в голове, в полном объеме, включая все возможные варианты и формулы: усиленная, упрощенная, полная, все жесты, печати, слова-активаторы всплывали в памяти, стоило только захотеть.
Собрав десяток мелких камушков, Олег решил выяснить, распространяется ли его феноменальная способность на что-нибудь, кроме заклинаний: начертив на полу два примерно одинаковых квадрата у противоположных стен, он бросал камушки в один из них и через пять минут пытался по памяти воспроизвести их расположение в свободном квадрате. Немного поиграл с количеством камней и временем запоминания, а потом игра потеряла привлекательность и была заброшена, тем более однозначный вывод был получен — никакой абсолютной памяти не обломилось, запоминаются только касты.
За время скитаний Сколотов наткнулся еще на две разновидности растительных тварей: первый был все тем же хищным горохом, только посаженным на длинный, гибкий стебель, про себя Олег назвал новый вид стручком; второй представлял из себя огромную тыкву в кольце листьев и стеблей, тварь не могла передвигаться, зато строчила заклинаниями невидимого лезвия, как из пулемета, причем раза в два более опасными, чем царапающие пшики мелких собратьев. Ничего особенного новые мутанты не привнесли в однообразное блуждание по коридорам, после пары столкновений Олег уже без проблем справлялся с ними, только тыкву приходилось отвлекать отзвуком, дабы не словить десяток болезненных порезов.
От скуки волшебница бродила по всему подземелью, зарисовывая извилистые переходы в фолиант; возможно, когда-то это было частью нового плана поиска пути на волю, но сейчас ничего такого в мыслях не было, просто выводить пальцем на страницах карту лабиринта было занимательно и дарило ощущение выполненной работы, как будто день прошел не зря, еще одна неизвестная, сокрытая терра инкогнита область вставала на свое место в пазле. Каждый раз перед сном, рассматривая проявляющийся на страницах затейливый рисунок переходов, Олег весело хихикал, переговариваясь сама с собой о чем то.
Погрязшее в животных желаниях сознание уже не строило планы, оно просто следовало своим базовым потребностям: наесться, напиться, поразвлечься и получить свою порцию расслабона в тенях. День шел за днем, бесцельные блуждания по лабиринту превратились в образ жизни, страницы книги заполнялись все новыми изображениями. Он успел залезть в каждый укромный уголок на пути, осмотреть каждую мало-мальски интересную комнату. В большинстве своем помещения представляли из себя каменные коробки без всяких отличительных особенностей, кое-где попадались черепки разбитых ваз и кувшинов, где-то на полу валялись ржавые обручи от бочек. Однажды попалась комната, забитая книгами до отказа, вот только они рассыпались в песок, стоило только взять переплет в руки; сколько бы не было сделано попыток, ни одна древняя рукопись не поделилась своими тайнами со случайным прохожим. Встречались и особые помещения, те самые алтари, которые он ожидал увидеть наверху; статуя крылатого возвышалась на постаменте, довлея над всем остальным пространством, настенные барельефы изображали склонившихся в земном поклоне перед однокрылым людей. “Зачем только прятать комнаты для молитв глубоко под землей?” — недоумевал Олег. Нашелся целый изолированный коридор с тюремными камерами, пройдясь вдоль ржавых решеток, волшебница осматривала каждую клетку в поисках остатков заключенных, ради любопытства хотелось найти прикованный к стене изъеденными временем цепями скелет, безмолвно скалящийся в темноту подземелья. К разочарованию жаждущего приключений подспятившего сознания, ничего такого не встретилось.
По мере дальнейшего спуска окультуренные коридоры сменялись разрытыми непонятно кем туннелями, из земляных стен торчали многочисленные корни, поддержка которых и сохраняла переходы в целостности. Мелкие монстры встречались все реже, зато их более крупные собратья заметно прибавили в количестве.
Заночевав в небольшом ответвлении, утром волшебница уже привычно занималась приведением себя в порядок, только вместо прохладного, бодрящего душа было тщательное растирание маслом. Стыд и смущение затерялись в глубине разума еще месяц назад, сейчас это занятие вызывало только приятные ощущения и предвкушение ухода в тень, пока разгоряченное тело еще не впитало ароматную жидкость. Особенно много запасов растительной крови уходило на грудь, каждый раз, когда дело доходило до чувствительных, упругих полушарий, все действо затягивалось на лишний десяток минут; специально растягивая удовольствие, она сама усиливала чувствительность тела до самого предела, не доводя до пика эмоций совсем немного, откладывая разрядку на ласковые прикосновения теней. После такого утреннего моциона требовалось потратить около получаса, чтобы прийти в себя и отправиться в дальнейшее путешествие по переходам.
Но на этот раз ее любопытство было подогрето целой армией стручков, марширующих по самому широкому туннелю. Волшебница, не задумываясь, заскользила вслед за процессией. Хождение во тьме стало привычным, тем более недостатка в тенях тут не наблюдалось, удалось даже приспособиться к сопутствующим такому способу передвижения ощущениям, немного отвлекаясь от возбуждения, достаточно для сохранения способности соображать, хотя все равно через некоторое время требовалось остановиться, дабы погасить разгорающееся внизу пламя желания.
