Ей требовался подопытный, и найти его можно было в «Бродмуре»*. Даже лучшая в мире система безопасности оказалась не способна противостоять тому, на что не была рассчитана, и магия позволила Гермионе проникнуть внутрь без чрезмерных сложностей. Она выбрала человека по имени Питер**, если местных обитателей вообще можно было назвать людьми. После его исповеди под действием Империуса — на разумном существе использовать тот оказалось даже проще, чем на мышках, — ей почти хотелось, чтобы лечебное заклинание дало осечку, но всё прошло идеально.

Хоть Гермиона прежде и собиралась навестить друзей в Норе, если управится со своими делами до конца каникул, но просто не смогла. Она вынужденно сделала неприятные, весьма сомнительные с моральной точки зрения вещи, и от этого ей было слишком не по себе, несмотря на их необходимость и её уверенность в успехе.

Как оказалось, Малфой был на каникулах в Хогвартсе, хотя Гермиона могла поклясться, что видела его на платформе девять и три четверти.

В судьбу и предначертание она верить всегда отказывалась, что — общаясь с Гарри — делать было непросто, особенно в последнее время. Гермиона назвала это совпадением, чего греха таить, крайне удачным.

______

* Психиатрическая лечебница закрытого типа, в которой содержатся наиболее опасные маньяки и убийцы.

** Питер Уильям Сатклифф по прозвищу «Йоркширский потрошитель».

***

На пятый день в школу вернулась Грейнджер, и Спайк понял, что скучал. Нет, он не думал о ней постоянно — всё его время занимали мысли о том, как незаметно проникнуть в собственный дом и выкрасть оттуда одну очень упрямую женщину, совершенно не желавшую бежать добровольно, а в редкие свободные от этих дум моменты одолевали тягостные предчувствия и мотало нервы ожидание, что Тёмный Лорд сделает очередной ход в своей игре в кошки-мышки и потребует вернуться, — но с её внезапным появлением за ужином в Большом зале опутавшая Спайка мрачная безнадёжность немного отступила, а когда он заметил, что Грейнджер за ним пристально наблюдала, и вовсе сменилась каким-то будоражившим предвкушением. Она явно не собиралась делать вид, будто на вечеринке ничего не произошло — хотя кто бы ей это позволил, — а её взгляд недвусмысленно давал понять: я всё помню и просто так случившееся не оставлю. Сквозившие в нём предупреждение и мрачная решимость возбуждали и заставляли кровь быстрее бежать по венам.

Едва высидев жалкие пять минут и запихав в себя что-то вроде бы питательное, но совершенно не почувствовав вкуса, Спайк на всех парах рванул в библиотеку. Ну это же Грейнджер, где ещё её караулить? Она не заставила себя долго ждать и села рядом с ним, даже не попытавшись взять какую-нибудь книгу и сделать вид, что пришла сюда не ради него.

— Паршиво выглядишь, Малфой. Ты не заболел?

Не совсем те слова, которые хочется услышать от симпатичной — мягко говоря — тебе девушки, но капельку лучше, чем «Ненавижу!» или попытки задушить. А с другой стороны…

— Это что, забота? — Спайк не нашёл ничего умнее, чем озвучить пришедшую в голову шальную мысль.

— У тебя глаза, как у кролика, — ушла от ответа Грейнджер, но это, чёрт возьми, не было «нет».

— Не только глаза, можешь мне поверить, — он воодушевлённо подмигнул. — Готов в любой момент показать, доказать и…

— Ты просто невыносим! — перебила она.

— Хочешь сказать «неотразим»? Как и мои поце… ау!

Грейнджер пнула его под столом по голени, но на большее — под неодобрительным взглядом мадам Пинс, привлечённым его восклицанием — не решилась и тихо, угрожающе процедила:

— Никто не должен ничего узнать! Ни твои друзья, ни мои.

— О чём? — изобразил непонимание Спайк, с огромным удовольствием наблюдая, как она залилась гневной краской. — А, о том, что мы целовались? Не узнают, если мы сами не скажем.

— Мы и не скажем.

— О, конечно. Как будто ты не думаешь об этом постоянно, — он не мог быть в этом уверен, но очень надеялся, что не утратил квалификацию вместе с прежним телом.

— Да что ты о себе возомнил? — как-то неубедительно и без особой злости фыркнула Грейнджер.

— Хочешь, спрячемся где-нибудь и повторим? — тут же предложил воодушевлённый этим Спайк.

— Что? — она вытаращилась на него так, словно впервые увидела.

— Хочешь повторить?

Грейнджер открыла рот, помедлила, закрыла, тряхнула головой и сказала:

— Ладно.

Это было последнее, что он ожидал услышать. Слуховые галлюцинации от переутомления?

— Ладно? — переспросил Спайк.

— Ладно! — зло подтвердила она.

— Ну ладно… — в его мыслях царил полный сумбур. — Ты ведь не могла сказать то, что мне показалось, что ты сказала?

Просто это же, блин, Грейнджер, ау! Принципиальная гриффиндорская диктаторша. Неужели он настолько хорош? Да даже будь Спайк феерически великолепен, она того ни за что не признала бы и не согласилась вот так вот запросто с ним обжиматься.

— Малфой, я сейчас передумаю.

— Осознал — заткнулся. Пошли.

Что бы там ни задумала Грейнджер, какую бы пакость она ни затеяла — плевать. Убивать его в школе слишком смело даже для неё, ведь правда? А если и нет… ну, не самый плохой способ умереть, тем более что его смерть наверняка удовлетворит Тёмного Лорда достаточно, чтобы тот отстал от родителей.

Спайк шёл за целеустремлённо — даже слишком целеустремлённо для спонтанного решения — шагавшей Грейнджер и всеми силами пытался не прижать её к стене прямо в коридоре.

— И всё-таки ты думала об этом, — сказал он, чтобы немного отвлечься.

— Ты бы удивился, — сдавленно ответила она, не обернувшись, и неожиданно свернула в один из боковых коридоров.

Они прошли ещё футов шестьдесят, и Грейнджер толкнула ничем не примечательную дверь, которая вела, как выяснилось при беглом осмотре, в один из неиспользуемых классов. И забросили его не так давно: мебель была ещё в полном порядке.

Спайк прошёл вглубь помещения и с наглой ухмылкой пристроился на одной из парт.

— Итак, ты обо мне думала… — начал он — потому что ответ её снова не был категорическим «нет», — но у Грейнджер, похоже, закончилось терпение. Она решительно подошла к нему, схватила за ворот и с таким энтузиазмом поцеловала, что у него перехватило дух. Это ничуть не походило на прошлый раз и больше напоминало сражение. От её напора голова шла кругом. Краем сознания, ещё способным соображать, Спайк порадовался, что догадался сесть, и позволил себе полностью раствориться в ощущениях, хоть на краткий миг забыть все проблемы. Ни о чём не думать, просто наслаждаться происходящим.

Когда сознание внезапно померкло, а затем рывком вернулось, но он уже был крепко привязан к одному из стульев, Спайк даже не удивился и с очередной ухмылкой сказал:

— Всё равно оно того стоило.

***

Гермиона опустила палочку и недовольно поджала губы. Конечно, Финита разом нейтрализовала весь эффект Ступефая, но Малфой как-то очень уж быстро сориентировался и снова завёл свою пластинку.

— Верёвки не жмут? — хмуро уточнила она.

— Жмут, — он широко улыбнулся.

— Хорошо, — Гермиона в ответ усмехнулась с мстительным удовлетворением. Слабое утешение после того, что ей пришлось с ним целоваться. Снова. Нет, это не было ещё лучше прежнего. Ни за что на свете.

— Если ты пытаешься произвести на меня впечатление, то у тебя выходит чертовски хорошо, — небрежно отвесил комплимент Малфой, точно они вели непринуждённую светскую беседу. Казалось, что неизвестность и собственная беспомощность его ничуть не напрягали.

— Бесишь, — призналась она в сердцах, хотя умом понимала, как глупо себя вела, предъявляя подобного рода претензии околдованному человеку. — Как же ты меня невероятно, до одури бесишь! И как только умудряешься.

— Врождённый талант? — предположил он, хотя вопрос был риторическим. — Это просто с непривычки. Со временем тебе даже понравится.

— Надеюсь, нет, — Гермиона разом успокоилась. Никакого «со временем» не будет, ведь именно затем они сейчас здесь и находились: положить конец тому, что с ним происходило.